Развод со зверем

— Команда ему не нравится, я — тоже не соответствую ожиданиям, — и я всадила вилку в сосиску с таким усилием, что тарелка резко взвыла, а я поморщилась и отложила прибор. — Случаи какие-то запредельно сложные… К примеру, сегодня должна была быть пересадка после полостной операции, представляешь?

Мама врачом не была, но уже неплохо ориентировалась в хирургических случаях, так как я любила ей рассказывать обо всем, что казалось мне интересным.

— Может, ты слишком хороша, и он это понял?

Такой ход мыслей оказался столь неожиданным, что я замерла на стуле, глядя перед собой.

— Да ну нет, — тряхнула волосами.

— Ну, если он там, допустим, что-то не то творит, то ты ему как раз и не нужна?

— Нет, мам, — решительно отвергла я версию, — он же Князев. А Князев — это знак качества. Ну, наш отечественный экземпляр очень крут. А этот — его дядя, и он еще круче. Просто у меня сложилось такое впечатление, что ему там поперек горла все…

— А где это? Ты говорила, но я что-то не запомнила…

Конечно, я не говорила ей правды. И дело не в том, что она бы точно не одобрила. Просто зачем ее лишний раз тревожить, объяснять, что операционная везде одинакова и отличается только оборудованием? Тем более, что тюремная операционная действительно отличалась…

— «Так себе клиника», — отмахнулась я. — Ты ее не знаешь. Решили рейтинг себе поднять серией смелых операций и приглашенной звездой хирургии. Только, видимо, бюджет на звезде кончился, на нормальный персонал не хватило, и «звезда в шоке».

Я прыснула, но мама моего веселья не разделила.

— Лала, но ты же тоже хороша, — тихо возразила она.

— Мам, от того, что со мной случилось, я не стала оперировать хуже, — стойко парировала я. — А люди просто иногда идиоты…

Она вздохнула в трубку. Сколько раз она уговаривала меня дать моему делу ход, придать огласке, привлечь всех, кого только можно, но я запретила. Вся история с моим увольнением была настолько мерзкой, что мне хотелось тогда забиться в щель. Мне объявили выговор за халатность, да так умело, что я сама поверила в свою ошибку в операционной, хотя ее сфабриковали от и до…

— Слушай, давай не будем грузиться, да? — натянуто улыбнулась я. — На выходных увидимся?

— Да, в воскресенье у меня с утра йога, а потом встреча с тобой. Но я подумала, может, с ночевкой приедешь в субботу? Посидим, посмотрим кино, закажем еды…

— Звучит соблазнительно, — просияла я. — А как же твой Марк?

Мама встречалась пару лет с одним бизнесменом, у которого была сеть аптек. И вроде бы у них все было хорошо, судя по ее рассказам. Даже очень. Что уж, мне бы тоже так хотелось! Марк был романтиком — внезапные букеты цветов в разгар рабочего дня, интересные поездки, не банальные подарки… Наверное, у него есть какой-то консультант по красивым ухаживаниям. Ну разве может мужчина в его возрасте после развода с алиментами оставаться таким изобретательным в отношениях?

7

— Марк в командировке. И… у меня для тебя есть новости.

— Это касается тебя и Марка? — насторожилась я.

— Да.

— Ты беременна?

— Нет, — и она прыснула. — Ну куда мне беременеть, Лала? Смешная. В мои пятьдесят пять?

— Ну, ты не выглядишь на пятьдесят пять. Ты выглядишь на сорок и прекрасно это знаешь. Скоро я буду выглядеть старше.

— Не будешь. У тебя прекрасные гены и мама — очень грамотный косметолог, который всегда тебя ждет у себя на приеме.

— Думаешь, пора?

— Давно, я же тебе говорила…

— Знаю-знаю, — закатила я глаза. Наследственность у меня была что надо, благодаря ей я могу беззастенчиво вести нездоровый образ жизни — не спать, есть сосиски и нервничать. Но недолго мне осталось. — Может, правда к тебе наведаться?

Кроме всего, мама предлагала мне выучиться на косметолога и забыть эту хирургию, как страшный сон. Но все это было не мое…

— Ну давай как раз в субботу и обсудим, да?

— Хорошо.

Когда мы распрощались, в груди защемило. Но я привыкла. Чувство безразмерного одиночества стабильно накатывало на меня по вечерам и совсем не мешало жить. Обычно. Но сегодня что-то поменялось. Во мне накопилось столько злости на Князева, что аж ладони загорелись.

— Вот же черт!

Я решительно поднялась, переоделась, подхватила спортивную сумку и вышла из квартиры.

***

Ничего не делал, но вымотался адски. Когда бьешься головой о стенку безрезультатно, так оно и бывает. И Лев прав — я скоро буду натурально кидаться, по крайней мере он этому способствует. Ублюдку доставляет удовольствие наблюдать за моим провалом.

Всего год… Но в таких условиях это как десяток лет. Каждая смерть ложится тяжелым грузом на совесть, и оправдать себя становится все тяжелее. Да, я попался в ловушку. Но теперь спасал себя, жертвуя при этом чужими жизнями, и не мог по другому. Я подписался под это дело, прекрасно осознавая, чем это все кончится.

Вот оно и кончилось. Оставалось нести ответственность.

Я обнаружил себя в кресле у окна в моей квартире. Вид на город оставлял равнодушным, хотя был завораживающим. Тридцать второй этаж, панорамное окно… в которое иногда хотелось шагнуть. Простые вещи давно не радовали. Я повернул голову к стене и задержался взглядом на чемодане, который так и не разобрал. В него вместилось вся моя жизнь, которая была когда-то.

Были конечно и лучи света в моем существовании. Сыновья Андрея оказались хорошими парнями. Про Игоря я часто слышал. Он — отличный хирург, дерзкий, опытный. У него — большое будущее. А теперь еще и собственная любящая семья.

Со Стасом я ранее не был знаком, потому что в той структуре, где он работал, ничего не просачивается за пределы. Но и он порадовал. То, как он любит приютских детей и свою женщину, оставляет в груди жгучее чувство зависти.

У них еще все впереди.

Я тяжело поднялся и направился было в кухню, только остановился у чемодана и опустил на него взгляд.

Все, что осталось у меня от прошлой жизни. И от любимой женщины. Я — неудачник, наверное. Меня никто нигде не ждет. Был брат, но и его не стало. А все остальные — лишь бесконечная вереница лиц, которые быстро выцветут в памяти и уже не дадут чувства удовлетворения хотя бы на один вечер.

Нужно как-то пережить этот год.

Я развернулся и направился в коридор, не зажигая света. Он мне не был нужен. Лишь одной его узкой полоской обожгло мою пустоту, когда я залез в холодильник, и меня будто выбросило куда-то в прошлое, когда вечера мои были ярко освещены, в кухне вкусно пахло ужином, а на уставших плечах лежали теплые ладони Лизы.

— Яр, мышцы каменные, — тихо замечает она, пытаясь размять мои плечи. — Тебе нужен массажист…

— Мне нужна ты, — улыбаюсь я устало и пытаюсь схватиться за ее руки и перетянуть к себе на колени, но Лиза выпутывается: