Развод. Боль предательства

Я перевожу взгляд вглубь комнаты и вижу на кровати Кирилла.

Он лежит на животе и сладко спит. Ну, прямо ангел!

Какая красивая у него спина. Широкая, мощная, атлетичная. Круглые упругие ягодицы выглядят очень эффектно.

Вот такие странные мысли появляются в голове. Словно мой мозг пытается зацепиться за детали, только чтобы не впустить внутрь правду, как-то отгородиться от нее.

Правду о том, что на нем тоже нет одежды.

Глава 2. Конец сказки

Я не верю. Даже сейчас, когда я вижу это своими глазами, я не верю.

Мне кажется, что я чего-то не понимаю. Что всему есть какое-то объяснение. Да, точно, должно быть какое-то объяснение.

Мама всегда говорила, что я фантазерка и у меня богатое воображение. Вот только сейчас его не хватает, чтобы найти объяснение и оправдание тому, почему мой муж и какая-то неизвестная мне блондинка голые в одном номере ночью.

Как там в том анекдоте? «Ну ты же умная, придумай что-нибудь». Вот, что-то не придумывается.

— Что надо? — нагло спрашивает девица.

Я ошарашенно хлопаю глазами, не в силах вымолвить ни слова.

В этот момент Кир вдруг ворочается и открывает глаза. Он щурится от яркого света лампочки в коридоре, проникающего в комнату через открытую дверь.

— Какого хрена? Ты что еще, черт побери, тут делаешь? — он произносит хрипло и сильно невнятно.

После чего закрывает глаза, отворачивается и, похоже, снова засыпает.

Я тупо стою и ничего не понимаю. До сознания все еще не доходит, оно пока отказывается понять и принять ситуацию. Реакция невероятно заторможенная.

А потому мой взгляд скользит дальше, впечатывая навсегда в память мельчайшие подробности всей ошеломительной в своей мерзости картины.

На тумбочке возле кровати стоит ополовиненная бутылка. По комнате разбросана одежда. Вижу женский бюстгалтер, висящий на спинке кресла. Только кружево, черное, как он любит.

На полу возле кровати валяются презервативы. Использованные. Три штуки.

Дальше я уже ничего не вижу, потому что меня слепит болью. Такой сильной, какой я еще в своей жизни не испытывала. Меня будто с обрыва сбросили.

Шатаюсь, словно пьяная, в тумане, ничего не соображаю. Почему-то куда-то исчезают все мысли. Вообще. В голове пусто. А еще что-то шумит.

Вроде меня кто-то подхватывает под руку и куда-то ведет. Вокруг все плывет. Я не вижу куда иду. Перед глазами стоит все та же картина полутемного номера.

Чувствую дуновение свежего воздуха. Видимо, мы на улице. Жадно хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Живот скручивает от внезапного спазма.

Какой-то человек рядом со мной что-то говорит, но я не слышу его. Поднимаю на него взгляд, но вижу его смазано. Изображение плывет и подрагивает. Но все же узнаю — это Рома.

Он просто открывает и закрывает рот. Ах, так вот что это за шум. Это шумит у меня в ушах.

Напрягаюсь, чтобы понять, что он говорит. Вроде как это «ничего страшного».

Ничего страшного, блин! Это так нелепо, что мне даже становится смешно. Сначала я начинаю хихикать, а потом, видя ошарашенное Ромино лицо, уже в голос хохотать.

Понимаю, то это истерика, но мне не остановиться. Смеюсь до тех пор, пока лицо не начинает болеть, а по щекам не начинают течь слезы.

Замечаю, что перед глазами летают какие-то мушки. Вдруг чувствую, как к горлу стремительно подкатывает тошнота. В панике кручу головой и бегом устремляюсь к ближайшим кустам, благо недалеко. Там меня и выворачивает. Ну блеск!

Рома на все это смотрит и куда-то исчезает, но мне сейчас все равно. Медленно разгибаюсь, тяжело дыша. Шум стихает, а слух постепенно возвращается.

В это время ко мне подбегает Рома, подавая влажную салфетку и бутылку воды. Наверное, из машины достал. Как кстати.

— Так, Ксюш, поехали отсюда, а? Садись в машину, я не пил. Я тебе отвезу.

Я благодарно киваю и иду, пошатываясь, как в тумане, к внедорожнику моего мужа. Видимо, они на одной машине приехали.

— А как же?.. — спрашиваю, кивая в сторону отеля.

— А тебе не пофиг? Доберутся как-нибудь, — зло бросает Рома, открывая мне дверь.

И правда. Что это я? Вот же курица!

Мозг все еще отрицает, не принимает, не перестроился и не привык к тому, что о нем теперь больше не нужно думать и переживать. Потому, что он больше не мой.

Да и не «доберется», а «доберутся».

Едва эта мысль появляется в моей голове, как грудь сдавливают железные тиски. Да так, что даже не вдохнуть.

Одновременно с этим внутри что-то словно разрывается. Хочется орать, выть и рычать от боли. Упасть на землю, скрючиться в маленький несчастный комочек, но я лишь механически передвигаю ноги.

А боль все нарастает. Понимаю, что это только начало. Она будет все усиливаться до тех пор, пока не уничтожит меня полностью. И мне уже страшно.

Рома буквально засовывает меня в машину, потому что двигаюсь я с трудом и чуть ли не повисаю на его руках.

Он обходит машину и садится за руль. Поворачивается, пристегивает меня ремнем, после чего внимательно смотрит.

— Любые слова сейчас бесполезны. Просто помни, что это пройдет.

Правда? Когда? В этой жизни?

Мы выезжаем на трассу и направляемся в сторону города.

— Куда едем? — осторожно спрашивает Рома.

Хороший вопрос. Прям вопрос дня, блин! Еще бы я знала на него ответ!

Как бы не было сложно, нужно постараться на время отбросить эмоции в сторону и переключиться на практические вещи. Их за меня никто не решит. А для страданий потом еще будет время.

— До… к нему, — отвечаю я, подумав.

«Домой» — это уже не то слово. Теперь там не наш дом. Там его дом.

— Правильно. Не стоит торопиться и принимать необдуманные решения, — одобрительно кивает Рома.