Развод. Цена нелюбви

– Пластиковое. Не пойдет,– фыркнуло это исчадье, сунув нос в клозет. Надо не забыть, когда я уеду, вычеркнуть ее из всех телефонных книжек.– Надо цинковое. Пойду пошукаю. У дальнобоев точно быть должно. Да не ссы ты, Ирка. Я знаю что делаю.

– Может не надо? – пискнула я, при этом стараясь не думать, что замыслила эта страшная женщина. С Липкой мы дружим с детства, вместе приехали покорять этот чертов город, который так нас и не принял и всегда все мои проблемы начинаются именно с ее слова "Не ссы". Я свалилась на кровать, надеясь что пока подруга разыщет ведро, она протрезвеет и забудет о своих планах.

Я даже задремать успела, когда дверь распахнулась, и в комнату ввалилась воняющая, как керогаз, Олимпиада. В одной руке у нее было ведро, в другой монтировка. И похожа сейчас она была на маньячку из старого фильма.

– Все готово,– радостно гаркнула красотка, вымазанная не пойми в чем, положив в вонючее ведро последнюю Витюшину игрушку. Достала из кармана спички.

– Не надо может? – попыталась воззвать к голосу ее разума. Куда там.

– А лисички взяли спички, к морю синему пошли, море синее зажгли. Ща мы этому охальнику зад поджарим. Кстати, дальнобои душки, даже соляры мне немного отсосали, – хихикнула Липка и чиркнула спичкой по коробку. Запахло палеными шинами. Комнату заволокло дымом. Боже, спаси нас.

Глава 14

Моя жизнь превратилась в какой-то юмористический фарс с элементами хоррора и драмы.

Я стою возле огромной пожарной машины, совершенно потерявшись в пространстве. Сеющая хаос – это про меня. Так сказал один из пожарных, геройски примчавшихся спасать несчастный отель. Я прижимаю к груди пакет с документами, полбутылки шампанского и от чего-то один дешевый одноразовй тапок – все, что успела прихватить из красиво полыхающего номера. И мне так все пофигу. Вот реально, равнодушие, схватившее меня в свои цепкие лапы, кажется даже болезненным.

– А потому что строители вас накололи, фуфло а не отель. Перегородки из картона. Понастроят из говна и палок. А ты соображай потом… – впился мне в ухо визгливо-раздраженный голос Липки. – Огнетушителей нет, лопат, песка, пожарный штанд черте где. Даже ведра на нем нет.

– Правильно, потому что его кто-то спер,– ехидно фыркнула растрепанная администраторша.– А отель наш простоял пятнадцать лет. Что тут только не было: драки массовые, поножовщины, сходы дальнобоев. И как то же выстоял, пока вы тут не появились.

Я постаралась слиться с пожарной машиной, и кстати весьма успешно, как я думаю. По крайней мере, физиономией я смогла мимикрировать под цвет гидранта. Только бы Северцев не…

–Что тут происходит? – пророкотал над пепелищем властный бас. Легок на помине. Вспомни солнышко, вот и лучик. – Где моя… Женщина где? Которую я привез сегодня утром? Если с ней что-то случилось, я вашу хибару…

– Да вон она, у машины,– хмыкнул дюжий пожарный, который рядом с капитаном смотрелся как пигмей рядом с великаном.

– Это? Вот это моя женщина? Да я вас…– взревел Аркадий Михайлович. Я поборола желание залезть под машину и там умереть.

– Я не ваша,– пискнула я.

– Это точно. Я с кочегарами обычно не имею никаких дел,– ошарашенно вздохнул спаситель сирых и угнетенных.– И что случилось? Послушай, Апельсинка…

– Это ваше? – черт, откуда вообще взялся этот мужик в форме пожарного, выросший словно из – под земли. В руках у него было треклятое ведро, воняющее жженой резиной так, что у меня заслезились глаза. Снова захотелось просочиться под землю.

– Это… Только не говори, что в той сумке…

– А не ваше дело,– лучшая защита нападение, так меня учила мамуля. Северцев закусил губу и уставился на содержимое проклятого ведра, вздрагивая плечами.

– Мадам. Вы устраивали факельные шествия? – все же не сдержавшись, он захохотал.– Херовые у вас факелы.

– Какие были, и вообще…

– Кто ущерб будет возмещать? Северцев, такого уговора не было,-вклинилась в наш разговор администраторша. Они знакомы, и судя по всему очень близко. И мне от этого факта, от чего-то, очень неприятно. Странно. Должно же быть пофиг. Куда делось мое равнодушие к окружающему? – Твоя баба мне спалила бизнес.

– Она не баба. И это была служебная необходимость,– растеряв дурашливость оскалился капитан,– Лизка, будешь вопить, я тебе пришью организацию борделя. Рыло то у тебя в пуху. Шлюх ты не проверяешь на болячки. А если копнуть глубже…

– Сука ты, Аркаша,– плюнула огнем Лизка. А у меня так на душе стало тепло, он за меня снова вступился.– Ладно, бумеранг он меткий.

– Точно, вот тебе и прилетело, за разрушенные твоими триперными гетерами семьи,– хохотнул мой спаситель.– Поехали, Ирина Игоревна. Надо вас отмыть, накормить и спать уложить.

– Куда?

– Ко мне,– вздохнул великанище. У меня дыхание сперло от такой наглости. Да за кого он меня принимает?

– Я тут с подругой, вообще то. И я не езжу в дома посторонних, почти незнакомых, наглых мужчин.

– Апельсинка, расслабься. Я просто тебя на постой определю, угол тебе сдам. Некогда мне подтирать сопли женам богатеньких мажоров. Я всю ночь буду стоять на страже закона, морали и правопорядка.

– И все же, это противоречит моим принципам. Я замужняя женщина… Пока… Слушайте, Северянин, зачем вам это надо? Ну, проблемы мои?– вздохнула я, при этом понимая, что деваться мне некуда.

– Если б я знал,– задумчиво вздохнул Аркадий, потер пальцами переносицу и посмотрел на притихшую Липку, с неприкрытым любопытством таращущуюся сейчас на него,– А подруга твоя, эта что ли?

– Угу.

– Валит пусть, и как можно скорее, пока мои коллеги не приехали.

Я попрощалась с Липкой наспех. Обняла ее, словно в последний раз, как отправляющийся в поход альпинист.

– Хорошенький,– шепнула эта зараза,– не теряйся. Отомсти своему козлу Витюше. И это… Может права твоя мать?

– Еще слово и я тебя…– прошипела я. Липка не стала ослушивать мои угрозы. Бросилась к своей машинке. И через секунду стартанула с места, словно ведьма на своей реактивной метле.

Знаете, а мне было спокойно рядом с этим нахальным мужиком ехать в машине черте куда. И легко. Но слова Липки свербели в мозгу словно врезанные. Вернуться к Вите, простить и жить себе без потрясений. Заниматься любимым делом, родить ребенка. А не скитаться по углам, и не думать о завтрашнем дне со страхом. Боже, почему мне так отвратительно от этих мыслей? Я же люблю мужа. Любила… Я вконец запуталась.