Развод. Вина Тирана

– Вот и молодец. Что хочешь кушать? Заказывай, приготовлю, но учти, я не могу сделать все те кулинарные шедевры, которые готовишь ты. Мне бы что-нибудь максимум средней тяжести, - немного смеясь в конце, говорит мне.

– Не знаю, я не хочу кушать, - честно отвечаю ему, на что получаю недовольные цоканья в ответ.

– Ну, поесть тебе в любом случае придется, хочешь, ты того или не хочешь. Откуда организму силы брать на восстановление, если ты не даешь ему никакой энергии? Так дело не пойдет. Предлагаю сделать яичницу с овощами, и я помню, что вчера у меня оставалось мясо от бульона. Небольшой сытный ужин. Насиловать тебя едой не буду, но хоть что-то ты должна съесть. Договорились?

Насупившись, спрашивает у меня, но понимаю, ответ ему не требуется.

– Вот и договорились.

– Как дела в салоне? Все хорошо прошло, почему ты не рассказываешь?

Поднимаю голову и вижу, как он замирает на полушаге. Сажусь на диване, чтобы видеть его. Неужели что-то пошло не так? Что он сделал? Но Вероника не жаловалась.

– С цветами все хорошо, - развернувшись и сложив руки на груди, говорит муж.
– Все получили, все качественное, девочки справятся.

– Тогда почему ты такой напряженный?
– настороженно спрашиваю у него.

– А потому что не понимаю, почему ты никогда не говорила мне о своих проблемах. Но об этом лучше поговорить, когда ты полностью поправишься. Сейчас, боюсь, такой серьезный разговор ты не вынесешь, а если и выдержишь, то после него будешь чувствовать себя очень опустошенный, что негативно скажется на твоем выздоровлении. Поэтому давай лучше перенесем это все.

– О чем ты, Эмир, я не понимаю тебя. О каких проблемах речь? Что у вас там произошло?

Смотрю на мужа и не понимаю, почему он злится. С каждой секундой в его глазах все больше ярости, но меня это не пугает, потому что ярость направлена не на меня, скорее на самого себя, словно он что-то мог сделать, но не сделал, и за это сейчас готов разорвать себя на куски.

Но что такого могло случиться в салоне, что он испытывает к себе такие чувства? Там ведь было обычное принятие цветов к празднику. Что могло так выбесить его?

– Эмир, - зову его, когда пауза затягивается.

Не хочу думать, не хочу предполагать, не хочу накручивать сама себя, пусть уже скажет, что стряслось, и я выдохну.

– Почему ты мне не говорила, что сама таскаешь тяжелые коробки? Почему ты мне никогда не рассказывала о проблемах в своем чертовом салоне?

– Коробки, причем здесь коробки? О чем ты?
– растерянно смотрю на него и не понимаю, правда, не понимаю. О чем он?

– Так, Снежана, давай ты сначала поправишься, а потом мы поговорим. Я не могу сохранять спокойствие, когда вспоминаю то, что сегодня произошло. Это ненормально. Во всяком случае, давай хотя бы отложим все на завтра очень тебя прошу.

Стараясь говорить, как можно спокойнее, Эмир устало потирает переносицу.

– Нет, мы поговорим сейчас, - продолжаю настаивать, потому что теперь не смогу уснуть.

Как можно спокойно есть, пить, спать, сидеть, когда тебе сказали что-то, но не договорили. Это чувство недосказанности, эта неизвестность, они сводят с ума, не дают успокоиться. Так нельзя. Он уже сказал «А», теперь надо сказать и «Б».

Эмир смотрит на меня суровым, тяжелым взглядом. Ему, правда, хочется перенести разговор, но слишком поздно. Даже если бы он ничего не сказал, я бы все равно вывела его на разговор, потому что он бы дал понять всем своим видом, что что-то произошло.

Возможно, было бы правильнее дать ему время до завтра успокоиться, но до завтра я себя накручу, и мы в любом случае можем поругаться. Так какая разница, когда: сейчас или утром? Уж лучше сейчас.

– Хочешь знать, что меня вывело из себя? Не понимаешь, какие грузчики?

– киваю ему.
– Хорошо. Какого черта в твоем салоне нет штатного грузчика? Почему ты со своими сотрудницами таскаешь короба с цветами, которые весят не полкилограмма, а намного больше? Почему вы выполняете тяжелую работу? Объясни мне, неужели так сложно нанять мужика?

Так вот о чем он. Но ведь мы не таскаем по двадцать килограмм и больше. Да, цветы тяжелые, но не до такой степени. Мы ведь не враги сами себе. А грузчик, зачем эта единица? Просто платить кому-то зарплату за то, что два-три раза в месяц он нужен?

Это же глупо нанимать, верно? Повторюсь, мы с девочками прекрасно справляемся, и никто никогда ни на что не жаловался, у нас довольно доверительные с ними отношения. Уверена, если бы их что-то не устраивало, они бы мне сказали.

– Эмир, но он нам не нужен. Мы не таскаем тяжести. Почему ты злишься?
– осторожно пытаюсь с ним заговорить.

– Снежана, прошли те времена, когда ты могла беспечно таскать тяжелые пакеты из магазинов. Прошли те времена, когда тебе приходилось вкалывать и надрывать спину. Понимаешь? Прошли. Даже если эти коробки кажутся тебе не такими уж тяжелыми, кажутся посильной ношей, это не значит, что это нормально. Это работа мужиков, понимаешь ты это?

Эмир завелся не на шутку. Неужели он так сильно переживает обо мне? Да ладно бы ситуация стоящая была, но это ведь такая мелочь. Мелочь, серьезно. Или я чего-то не понимаю?

– Но Эмир, правда, это того…

– Не смей, не смей говорить, что это того не стоит. Вам нужен в салон грузчик. Если его не наймешь ты, его найму я. Я не позволю тебе таскать эти коробки с цветами. Мне все равно, что думают девочки, мне все равно, что они таскают все вместе с тобой, я не их мужчина, я твой мужчина. И я категорически против подобного. Но это мы обсудим, когда ты поправишься. Ты хотела узнать причину, вот она.

Смотрю на него и понимаю, что это не все. Его гложет что-то еще, но он упрямо не говорит, что именно. Надо как-то его растормошить, надо как-то заставить высказать все, что его тревожит. Не хочу возвращаться к скандалу снова, уж лучше пусть сейчас выскажется.

– Но это ведь не все?
– спрашиваю прямо.

Все же это лучшая тактика - не хочу ходить вокруг да около, выписывать разные круги, прощупывать.

Эмир смотрит на меня очень внимательно. Вижу по глазам, взвешивает как бы лучше это сказать, и стоит ли вообще говорить. Но я всем своим грозным, насколько это сейчас возможно, видом, даю понять, что уйти от ответа у него не получится.

– Хорошо, - тяжело вздохнув, муж подходит ко мне и садится на корточки, обнимает колени руками и смотрит прямо в глаза. – Снежан, я хочу, чтобы каждый раз, когда ты получаешь цветы, ты говорила мне об этом. Я буду приезжать и принимать все сам. Либо найми помощника, мужчина. Мне не нравится то, как с тобой обращаются поставщики.

– Ого, - единственное, что могу сказать в этой ситуации, на выдохе.

Только сейчас понимаю, что он обо мне именно заботится, мне не кажется. Это не попытка контролировать меня, не попытка что-то навязать, это именно забота.

Вижу по глазам, ему, правда, неприятно, что я сталкиваюсь с такими мерзкими типами. Ему не нравится, что мне приходится таскать тяжести. Его это задевает, ему хочется, чтобы я с этим не сталкивалась.

И черт возьми, мне приятно, потому что я давно не видела в его взгляде заботу.