Развод. Я не вернусь

В коридоре третьего этажа, где располагался мой номер, я встретила Лену и Сашу из нашей группы.

— Лада, на вечеринку пойдешь? — спросила Лена.

— Разве от такого отказываются? — засмеялась я.

— А я вот хотела отказаться, с ног валюсь после экскурсии.

— Да брось, в автобусе, что ли, не отдохнула? — хмыкнул Саша и подмигнул мне. — До вечера.

С экскурсии мы вернулись рано утром, проведя полночи в автобусе. Я даже успела поспать, но, оказавшись в номере, поняла, что и сама устала не меньше Лены. Я решила отдохнуть несколько часов и, упав в постель, не заметила, как отключилась.

К восьми тридцати я успела все: принять душ, собрать чемодан, позвонить дочке и родителям, переодеться и накраситься. Конечно, я слукавила, сказав, что у меня есть «платья». В Египет я прихватила лишь одно коктейльное платье золотистого цвета, которое мерцало вшитыми нитями при свете вечерних ламп. Сунула его в чемодан в последний момент, даже не подумав, зачем беру. Но, уезжая куда-то, я привыкла брать вещи и практичные, и те, что можно надеть на какое-то торжественное мероприятие. Ведь никогда не знаешь, как могут измениться планы.

Когда я спустилась в холл отеля, меня встретил все тот же менеджер, что и утром, и, вежливо улыбнувшись, провел к выходу.

— Ваше такси, — открыл он передо мной дверь черного мерседеса.

Я удивленно осмотрелась по сторонам.

— А где все остальные?

— Все члены вашей группы едут на разных машинах. В «Каир» не принято приезжать на туристических автобусах, — объяснил он. — Вы встретитесь со своими знакомыми в отеле.

Я села в машину, которая тут же отъехала. До «Каира» мы доехали довольно-таки быстро, и в запланированный час я оказалась в одном из лучших отелей города. Здесь все кричало восточной роскошью и напоминало о La belle epoque и том времени, когда Египет был Меккой для европейских любителей древностей. Наверное, номер здесь стоил целое состояние.

— Мадемуазель Лада? — обратился ко мне статный мужчина, в котором я распознала метрдотеля.

— Да.

— Прошу вас, — указал он мне на лифт.

Когда тот прибыл на первый этаж, метрдотель придержал двери, давая мне пройти внутрь, затем дал указания молоденькому пареньку, и тот нажал кнопку последнего этажа.

— Хорошего вечера, мадемуазель, — поклонился метрдотель.

Двери лифта закрылись, а уже через минуту я вышла на крышу отеля. Здесь никого не было. Странно! Куда подевались остальные? Неужели я приехала первая? Однако в следующее мгновение я уже забыла об этом. Передо мной простирался захватывающий дух вид. Внизу, под отелем, располагался сад с пальмами, тропическими деревьями и бассейнами, а вдалеке виднелись пирамиды. На фоне черного неба они светились загадочным теплым огнем.

Мне казалось, что я попала в другую реальность и стою не на крыше современного отеля, а на балконе дворца фараона и наблюдаю самый великолепный пейзаж, когда-либо созданный человеком. Пирамиды сияли желтым золотом, и сейчас, издалека, наполовину скрытые тьмой, они не казались обветшалой осыпающейся гигантской грудой камней.

— Говорят, в былые времена они были обтесаны белыми плитами, а пирамидион был золотым, — раздался позади знакомый голос, заставивший меня вздрогнуть и пустить сердце в галоп.

Глава 51

Я резко обернулась.

— Так и знала, что с этой вечеринкой что-то не так, — прошипела я и быстрым шагом двинулась к выходу.

— Не так быстро, Лада, — преградил мне дорогу Спартак.

— Пропусти.

— Нет.

Он сделал шаг ко мне — я шаг назад. Он снова шагнул вперед — я снова отступила. И отступала до тех пор, пока не наткнулась спиной на парапет, огораживающий крышу.

— Я хочу уйти, — четко выговорила я каждое слово.

— Уйдешь после того, как поговорим, — мягко ответил он, заглядывая мне в глаза.

— Не хочу, — я отвернулась, уткнувшись взглядом в пирамиды, и тут же почувствовала, что Спартак встал совсем рядом.

Его руки уперлись в перила по обеим сторонам от меня.

— Я буду говорить, а ты выслушаешь, — произнес он.

— Я не хочу слушать ни оправданий, ни объяснений.

— Придется.

— Не хочу, — упрямо повторила я.

Я чувствовала, как он напряжен. Он не касался меня, но я кожей ощущала его близкое присутствие, его дыхание шевелило мои волосы, а жар его тела передавался и мне. Носа коснулся тонкий аромат парфюма Спартака, смешанного с запахом его кожи. Сердце болезненно сжалось, и я поняла, что, как бы я ни хорохорилась, Спартак уже давно стал мне родным. Я чувствовала, что моя душа вот-вот рассыплется на тысячи осколков.

Мы стояли молча какое-то время, потом он заговорил:

— Я улетел в Канаду, рассчитывая вернуться через пару дней…

— Но там оказалось так сладко, что ты задержался на два месяца, — саркастично выпалила я.

— Замолчи и не перебивай, — устало, но при этом жестко сказал Спартак. — Из Канады я тут же улетел в Штаты. Как оказалось, Ангелина, моя дочь, уехала на каникулы к подружке, там познакомилась с каким-то парнем и сбежала с ним, позвонив матери и сказав, что она собирается замуж. Мне пришлось найти дочь, найти ублюдка, который решил попользоваться шестнадцатилетней девочкой, и вернуть Ангелину назад. Убедить ее, что не я, ее отец, козел, а тот, кто совратил несовершеннолетнюю. Это было сложно. Почти невозможно. Ангелина, она в мать… Экзальтированная, склонная к истерии. В общем, сложная…

— Ты мог бы позвонить и просто рассказать мне.

— Не мог. Через пару дней после возвращения в Канаду дочь попыталась покончить с собой.

Я дернулась, почувствовав, как холодеют руки.

— Ничего страшного не произошло, она скорее хотела напугать меня и мать, чем реально убить себя. Но… я не мог оставить ее в таком состоянии и уехать. И тебе рассказать не мог, потому что не хотел, чтобы ты варилась во всем этом, Лада. У Ангелины такой характер от матери. Катерину ты видела и наверняка поняла, что она не в себе.

— Не в себе?

— Да, она… У нее проблемы с психикой.

Жена Островского действительно мне показалась несколько странной, экспрессивной, смеющейся слишком громко, невпопад, но я это списала на не очень высокий интеллект и характер. Что уж там, я посчитала ее обычной тупоголовой блондинкой.

— Мы поженились с Катериной совсем молодыми. Ей было двадцать, мне на пару лет больше. Я был молод и влюблен. Поначалу мне казалось, что она просто слишком эмоциональная: она могла ластиться, как кошка, быть до безумия счастливой в одну минуту, а в следующую биться в слезах, обижаясь на какую-нибудь шутку. Перепады настроения были нормой. И если в первые пару лет отношений это случалось лишь от случая к случаю, то после рождения дочери все полетело к чертям. Видимо, постродовая депрессия запустила болезнь, дремавшую многие годы. Катерина лечилась, сидела на антидепрессантах и других лекарствах. Ее состояние улучшалось, но наши отношения — нет. Я все время ходил по краю, понимая, что одно мое слово может снова заставить ее слететь с катушек.

— Она сумасшедшая? — пересохшие небо и язык сделали голос хриплым.

— Не совсем. У нее истерический невроз. Это купируется, но не исчезает бесследно. Когда Катерина прошла очередной курс лечения и пришла в себя, ее родители предложили ей переехать к ним в Канаду. Она согласилась, а я остался здесь. Моя компания разрасталась, и я не мог бросить дела, да и не хотел. Я позволил ей забрать Ангелину, потому что без дочери Катерина бы не смогла нормально существовать. К тому же в Канаде ее родители, которые могли помочь и Катерине, и дочери. Сейчас стало намного лучше, насколько я могу судить. Время от времени ей требуется помощь специалиста, но в последние годы ей удается держать себя в руках.