Развратные Тайны
Шрифт:
Что ж, да, Шайя могла в это поверить.
— И как вы думаете, что с вами? — пробубнил Ник, желая, чтобы женщина перевела с Шайи внимание. Ник терпеть не мог людей, которые симулируют со здоровьем, когда так много людей, которые действительно больны.
— У меня проблемы со щитовидной железой, я точно это знаю. И мне плевать, что там говорит целитель, я знаю свое тело. И я читала про симптомы в Интернете. Может быть, пока я здесь, Тарин взглянет на меня.
Альфа-самка просто уклончиво хмыкнула.
— Итак, ты уже не веришь, что
Она ненавидела себя за то, что срывалась и злилась на мать, но та действительно хорошо эмоционально манипулировала. Сколько раз Шайя слышала слова «я думаю, что умираю», но ничего страшного не происходило.
В прошлом Шайя каждый раз тащила Габриэль к целителю, и когда они приезжали оттуда, ее мать, слабая и жалкая, по возвращении выглядела радостной и бодрой — она любила внимание.
Она нашла ту точку соприкосновения, где жизнь Шайи вращалась вокруг Габриэль и ее «условий». Эта одна из причин, почему Шайя перешла в стаю Феникс, хотя она по-прежнему продолжала навещать маму, по крайней мере, в те дни, чувствуя себя без вины виноватой.
И конечно, когда Шайя переехала в Аризону, некому было суетиться вокруг Габриэль — Стоуна, конечно, не «веселила ее драматургия», как он это называл.
Как она и ожидала, Габриэль восприняла это в штыки. Она считает, что имеет право на время Шайи, внимание и ее помощь. Габриэль, казалась, вот-вот отчитает Шайю, но заговорил Стоун. Он обратился не к Шайе, а к Нику.
— Расскажи о себе.
Ник отлично различил этот обманчиво-дружелюбный тон. Он и сам использовал его с веб-дизайнером.
— Я не прошу разрешения быть парой вашей дочери. Я уже ее пара. Мы заявили права друг на друга. Если ты спрашиваешь меня не потому, что хочешь меня узнать, то я рад буду ответить.
Стоун улыбнулся, отчего Шайя напряглась.
— Я пытался разузнать о тебе за твоей спиной. — Его тон был ровным и спокойным. — Но никто ничего не смог рассказать. Почему?
Ник не ответил, а лишь улыбнулся.
— Если у тебя больше связей и союзников, чем у меня — а у меня их не мало — ты должен был завоевать преданность многих людей. Все, что мне действительно интересно знать, это то, что ты завоевал преданность моей дочери, и планируешь ли ты дать ей то же самое взамен.
— Я всегда был предан Шайе.
— А я ему, — сказала Шайя отцу, прислонившись к Нику.
— Ты веришь, что он это заслуживает? — искренне задал вопрос Стоун.
Шайя кивнула.
— Он причинил мне боль, но у него были причины не заявлять на меня права — весьма хорошие. Все сложно.
— С парами всегда так, — вздохнув, проворчал Стоун.
Ник заметил веселую улыбку на лице своей пары и хмуро посмотрел на нее.
— А что насчет тебя, Тарин? — спросил Стоун — Если и есть тот, кто вступится за Шайю, как я — и, конечно же, Ник — сказал он так покровительственно, что Маркус подавился от смеха, — так это ты. Он достоин ее?
— Никто
не достоин Шайи, — фыркнула Тарин. — Но она права — у него были причины не ставить на ней метку. И Ник доказывал снова и снова, что она превыше всего. И если тебе станет от этого лучше, то Ник полностью под ее каблуком.Ник хмуро посмотрел на блондинку.
— Я не «под каблуком».
— Конечно, нет, — успокаивала Шайя Ника, гладя его по руке, — ты просто хорошо поддаешься тренировке. — Она засмеялась над его тихим рычанием. Повернувшись к отцу, Шайя сказала: — Хотела тебе сказать, у меня собеседование на должность посредника. Если я получу…
— Ты получишь, — заверил Ник.
— Это значит, что мне придется много путешествовать. Может быть, я даже побываю в тех местах, о которых ты мне рассказывал, когда я была маленькой.
Когда Стоун взял Шайю за руку, то улыбка на его лице была самой искренней. Он коротко кивнул Нику, что можно было расценить как «сейчас я тебя принимаю». Конечно, прием оказался не самым теплым, но этого хватило, чтобы поднять Шайе настроение. А потом Габриэль взяла и все испортила.
— Путешествовать? Ты ничему не научилась, глядя на мои отношения с твоим отцом? Пара не может быть разделена на долгое время. — Она бросила взгляд в сторону Ника. — Ты скоро узнаешь то, что я чувствую всю свою жизнь.
— Я собираюсь ездить с Шайей, — ответил ей Ник, едва сдержавшись, чтобы не огрызнуться на женщину. — Куда едет она, туда и я.
— Хорошая идея, — сказал Стоун.
Габриэль резко развернулась к своей паре и прошипела.
— Ты никогда не брал меня с собой.
— Я не мог взять тебя в зону боевых действий, несмотря на то, что в то время мне казалось это хорошей идеей. Тогда бы ты узнала, что такое страдания на самом деле. И возможно, ты бы перестала быть такой эгоистичной и обратила внимание на нашу дочь.
От возмущения у Габриэль перехватило дыхание, но это не помешало оскалиться на Шайю.
— Трудно уделять внимание неблагодарной, невнимательной…
— Достаточно, — спокойной, но с властью в голосе сказал Ник. Глаза Габриэль расширились. — Никто не смеет так разговаривать с моей парой. Даже ее мать. Хотя я и не должен приказывать ее матери, что не стоит делать.
— Ты не знаешь, что значит все это для меня, — заявила Габриэль. — Ты не знаешь, как это тяжело потерять одного ребенка, а потом обнаружить, что другой ребенок — эгоистичный и…
— Еще одно оскорбление, — прорычал Ник? — и ты уйдешь.
Шайя потерлась подбородком об его плечо, надеясь, что так она успокоит Ника.
— Я никогда ничего не просила у тебя, мама. Но сейчас я прошу… если ты не можешь быть счастлива за меня, если ты не можешь быть частью моей жизни, не пытаясь обидеть при этом меня, то тогда лучше оставь меня в покое.
— Пытаюсь обидеть тебя? — повторила Габриэль недоверчивым тоном, но Ник был в курсе, что женщина поняла, что имела в виду Шайя.