Разящий крест
Шрифт:
– Кирпичи? – удивлённо повёл бровями Васильев.
– Ага. Что, не слышал никогда о теории самозарождения кирпичей? Ну тогда слушай. Вот твои дарвинисты говорят, что жизнь началась со случайно возникшей клетки, так? А возникла она из различных химических веществ. И теперь представь каменную пустыню, посреди которой лежит кусок глины. Прошли дожди, пожарило солнышко, глина размокла, а затем сформовалась в кирпич. Сама, под действием природных факторов. Это, как ты понимаешь, аналог какого-нибудь белка. И вот кирпич-белок лежит годами, сотнями лет – ждёт, пока образуются другие кирпичи и соберутся вокруг этого первого. Потом вдруг налетает буря, смерч или что там ещё, и кирпичи складываются в дом. Само собой, скрепляются они цементом, также возникшим естественным путём. И арматура из железной руды появилась самостоятельно, проросла из земли как травка.
– Ты ещё спрашиваешь?!
– То-то и оно! Самозарождение органики из неорганики – совершеннейший абсурд. Вот в следующий раз своим дарвинистам расскажи про кирпичи: пусть попробуют опровергнуть.
– Да, об этом стоит сказать...
– Итак, что мы имеем? – подытожил Андрей. – Гипотезу о самозарождении и теорию эволюции. Самозарождение – бред, как мы уже поняли. Но в теорию Дарвина ты всё ещё веришь. А подумай, как могут эволюционисты быть правы в одном и неправы в другом? Скорее, они неправы во всём, ведь эти кирпичи просто разбивают их теорию вдребезги. Или я не прав?
– Ты не прав. Никогда такого не было, чтобы из-за одной неверной гипотезы признавали неверными и другие гипотезы тех же авторов, не сильно связанные с первой. Никаких оснований для этого нет.
– Ой, только не надо усложнять. Философ, блин! Что ты их защищаешь постоянно? На тебя столько аргументов уже вывалили, а ты всё своё гнёшь. Эволюция, эволюция... Нет, есть в тебе какая-то червоточинка. Теряешь веру, Савка. Опомнись!
– Ничего я не теряю. Отец Димитрий вот...
– Знаешь, подозрительный он, твой отец Димитрий: вроде православный, однако люди после разговора с ним начинают об эволюции задумываться, а потом – бац! – и вот тебе готовый атеист! Я б на твоём месте поостерёгся с ним дальше общаться – мало ли что? И вообще, возвращайся к истокам – к нашему привычному православию, как все нормальные люди. Мой тебе совет.
– У нас опять разговор по кругу пошёл, не заметил? Ты меня переубедить не сможешь, Андрей. В свою очередь я посоветую тебе открыть глаза и пошевелить мозгами.
– Чтоб как ты? Отступить от веры изначальной? Нет уж, отступником я никогда не был и не буду.
– Помнишь того парня зимней ночью? Он назвал нас рабами. Так вот ты, Андрей, и есть раб. Раб крестов и золотых риз. А я таким быть не хочу. Буду сам всё обдумывать и делать выводы. Без указаний ваших.
– Ну смотри, Савка, – сжал губы Андрей. – Смотри. Отступником решил назваться? Им и будешь. Дело твоё, – он повернулся и зашагал ко входу в здание.
В ответ Васильев только яростно стиснул зубы и сжал в руке книгу.
Тёплый с лёгким ветерком подвечер располагал к лености и неторопливым раздумьям. В такое время совершенно не хочется залезать в автобус и трястись до дома в душной запечатанной коробке. И естественно, Савва сразу же отбросил все мысли об общественном транспорте, решив пройти несколько остановок пешком.
В бунинском сквере близ университета стригли газоны. Запах свежескошенной травы и особенный уют послеобеденного времени пробуждал воспоминания. Все летние месяцы своего детства Савва проводил в деревне на берегу Дона, и сейчас перед ним проносились картинки именно тех беззаботных дней. Вот ему шесть лет, соседи только что привезли целый стог сухой травы для коровы и разгрузили на улице у изгороди. Как можно было удержаться от желания порезвиться в душистом сене?! И Савва со своим приятелем – местным мальчишкой на год младше – тут же бросились штурмовать эту мягкую гору. А очутившись на вершине, затеяли борьбу до того, пока один из них не окажется «на лопатках». Так продолжалось около часа, и ничего в мире не было приятнее для Саввы, чем эта возня на сене. Приятели могли бы кувыркаться в стогу бесконечно, если бы вскоре их не позвали обедать. Но запах сена, восторг от игры, чувство победы, когда противник повержен на спину, навсегда остались в памяти Саввы как один из лучших моментов детства.
Подул ветерок, и картинки рассеялись, растворились в вязком воздухе, оставив чувство лёгкости и необычайной свободы. Свободы от обязательств, условностей и предрассудков, появившихся за то десятилетие, что
отделяло Савву от детства. Разве он не может и сейчас поступить так, как хочет, сделать то, к чему призывает не разум, а чувства? Разве не свободен он в своих решениях? И не он ли один в ответе за то, что совершит?Савва остановился и, достав телефон, позвонил Даниле.
Масловка – район Воронежа, расположенный на самом юге левобережной части города, – вечерами была окутана тишиной, спокойствием и непроглядной густой темнотой. Лишь луна, изредка выглядывавшая из-за облаков, бросала на землю тусклые лучи отражённого света, побуждавшие дворовых собак к ночному пению. Бывшее село было названо в честь воронежского губернатора 18 века – генерал-поручика Алексея Михайловича Маслова, содержавшего там имение. В истории он остался как составитель описания Воронежской губернии, а также как человек, сыгравший не последнюю роль в строительстве Азовской военной флотилии в 1769-1771 годах. Однако Алексей Михайлович не мог и догадываться тогда, что триста лет спустя и даже позже в его селе будут происходить события, имеющие огромное значение не только для Воронежа, но и для всей России.
Около девяти вечера Савва вышел на автобусной остановке посреди Масловки и ещё некоторое время бродил по окрестным улицам, пока не нашёл нужный дом за тёмным дощатым забором. Домик был маленький с невысокой мансардой крытой металлочерепицей. Нащупав у калитки звонок, Савва нажал кнопку. Вскоре где-то за забором громыхнула металлическая дверь, калитка приоткрылась и чья-то тень поинтересовалась, что надо гостю. Васильев назвал себя и упомянул Данилу.
– Заходи, – ответила тень и отворила калитку.
Войдя в освещённую прихожую, Савва смог рассмотреть того, кто его впустил. Им оказался высокий бородатый парень с бритой головой и кольцом в правой ноздре.
– Ну что стоишь? – спросил бородач. – Заходи. Гусляр! – крикнул он куда-то вглубь дома. – Твой пришёл.
«Гусляр? – удивился Савва. – Данила что-ли?» В этот момент в прихожей появился Гусельников:
– Савка! Давай, пошли.
Они вошли в тускло освещённую комнату с невысоким журнальным столиком перед большим угловым диваном, простоявшим тут не один десяток лет: потёртая коричневая в клетку ткань местами растрепалась, и на подлокотнике из-под неё уже выглядывал уголок фанерного скелета. У противоположной стены – комплект старой мебели из нескольких шкафов, под окном – письменный стол. Расположившись на диване и нескольких стульях, разговаривали около десятка человек. На столике в беспорядке стояли большой заварочный чайник и разнокалиберные кружки вокруг раскрытых пачек печенья.
На Савву не сразу обратили внимание. Только когда Данила его представил, разговоры прекратились, а сидевший на подоконнике парень воскликнул:
– Васильев? Ты что ли?
И только когда он вышел на свет, Савва узнал Михаила Гущина – своего одноклассника, которому часто доставалось от Коржакова.
– Ну, здорoво! – протянул тот руку Васильеву. – Обращать нас пришёл? Данил, ты его зачем притащил? На проповеди потянуло?
– Да ладно тебе, Мишка! – махнул Гусельников. – Всё наоборот – я хотел, чтобы мы обсудили вопросы, на которые Савва сейчас ищет ответы, – он бросил взгляд на товарища и оговорился: – Ну, и те, на которые, как ему кажется, он ответы уже знает. Вообще, вы давно с верующими дискутировали без того, чтобы друг другу по морде надавать? То-то! Сегодня есть такой повод: Савва не фанатик и с пеной у рта бросаться на вас не будет. Надеюсь, что сегодня мы все проведём вечер интересно и с пользой.
– Садись к столу, Савва, – положив ладонь на его плечо, сказал давешний бородач. – Наливай себе чаю, отдыхай. Меня Потапом кличут, если что.
– Это его дом, – шепнул товарищу Данила.
Сидевшие на диване подвинулись, освободив Савве место. Кто-то уже налил чай в пустую кружку и подал гостю.
– Ну и какие же вопросы волнуют нашего начинающего биолога? – басом спросил грузный парень неопределённого возраста, еле помещающийся на одном из стульев. – Можешь не отвечать. Самый главный вопрос – это существование бога. Так ведь? Можешь не отвечать. Знаю, что так. Какой имеем базис для дискуссии? Ты веришь в бога, мы – нет. А поскольку в соответствии с научным методом познания доказательства должны приводиться в обоснование каких-либо утверждений, а не отрицаний, то нам было бы интересно выслушать твои доводы в пользу существования бога. Если, конечно, ты пришёл сюда общаться, а не просто с чашечкой чая посидеть.