Реактивный идет по следу
Шрифт:
Камера наполнилась веселым гвалтом изрядно захмелевших моряков. Лица арестантов до этого выглядевшие какими-то осунувшимися и грустными вдруг покраснели, оживились, повеселели. Некоторые даже расстегнули свои шинели. Появились папиросы и сигареты, которыми все стали наперебой угощать друг друга. Начался как обычно разговор о том и о сем и о гражданке, приключениях и иных веселых воспоминаниях и историях.
Валька съев на почти голодный желудок три большие ложки пьяной смеси сразу опьянел и сидел слегка оглушеный от всего произошедшего. Женька подсел к нему и хотел было с ним переговорить, как раздались громкие голоса в коридоре. Моряки спешно потушили свои сигареты. В камеру ворвался старшина
– Так курите! Все на уборку снега – приказал он. – Нужно очистить снег около забора. Завтра приду проверю.
Взревев это своим громоподобным голосом, он выскочил из камеры.
Первое задание для арестанта
Моряки стали выходить строиться. Построившись в колонку по двое, они бегом побежали по коридору к выходу. Сзади тяжело топая сапогами, с мотающимся за спиной автоматом бежал конвоир.
В инструментальной им выдали каждому по большой лопате для уборки снега и они выбежали в свободную зону. Разбившись на небольшие группки арестанты стали сгребать снег с тротуара на проезжую часть. На улице было яркое электрическое освещение. Хотя была полярная ночью, но все равно была видна гражданская жизнью. Ходили люди в гражданской одежде. Правда было больше военных, но это не мешало Вальке фантазировать и представлять, что это и есть свободный мир.
Конвоир, который прохаживался около них топая сапогами и подпрыгивая, стал временами исчезать за углом. Потом он понял, что скрываться нельзя, так как несет отвественность за арестованных и поэтому, встав напротив них, стал неторопливо прихлебывать из плоской фляги. В результате этого он в какой-то миг начал постепенно качаться от сильного морского ветра, потом подскользнулся и упал. Но встать на ноги, он не смог, как ни старался. Моряки в это время уже закончили уборку и нужно было возвращаться на гауптвахту. Но никто не командовал поэтому Страх взял командование на себя.
– Моряки, тут я наверное старший по званию. Так давайте-ка потащим нашего конвоира на гауптвахту, а то и нам попадет. – сказав это, он взял в руки автомат часового и перекинул через плечо.
Двое моряков подхватили под руки часового и потащили на проходную.
На гауптвахте творилось нечто ужасающе-неуставное. Все начальники уже ушли с гауптвахты. Начальник караула боевой морской офицер смылся к своей знакомой на ночевку. Поэтому вся срочная служба караула оказалась предоставлена самой себе. Моряки караула поняли, что несение службы на гауптвахте это праздник и при этом возможно последний. Так как завтра корабль уходит океан и неизвестно когда они еще будут развлекаться на берегу.
Вся охрана была пьяна и ходила еле передвигая ногами.
На вечернем построении главстаршина моряк срочной службы, который исполнял обязанности заместителя начальника караула, заплетающимся голосом проверил наличие арестованных и всех разогнал по камерам.
Едва моряки пришли в свои камеры, как раздалась команда разбирать постели на ночь.
Постель для полета
– Валя пошли выбирать лежаки для полетов. – сказал Страх.
Они вышли из камеры и прошли в другой угол, у которого уже стояла небольшая очередь. Моряки заходили к небольшую комнату и там что-то передвигали. Оттуда раздавался деревянный стук. Моряки выносили деревянные лежаки, которые были своим видом похожи на пляжные щиты. Это были грубо сколоченные доски и на краю этих щитов были сделаны деревянные наклоны для головы. В общем можно было бы полагать, что это обычный пляжный деревянный матрас. Но моряки выбирали самые старые, так как считали, что они мягче.
Валька вошел, но старые уже были разобраны и оставались только новые. Он решил,
что никакой разницы нет и, взяв первый попавшийся потащил в камеру.В камере уже шла интенсивная подготовка к отбою. Арестанты сдвинули скамейки и на них разложили свои лежаки.
– Давай рядом. – предложил Страх. – Поговорим на ночь.
Они легли.
– Страх, а чего это тут считают, что старые лежаки лучше, чем новые.
– А ты сам посмотри и подумай. Вот руку приставь.
Валька взял руку и приставил к своему лежаку и потом перенес на лежак Страха.
– Ну что есть разница? – спросил Страх.
– В общем-то что-то есть. В старом лежаке ощущается какое-то тепло и мягкость. А в новом имеется какая-то сырость и жесткость. Возникает ощущение как будто лежишь на мокрых простынях.
– Вот то-то и оно. Кроме того нужно учитывать, что на старых лежаках проспало множество арестантов и каждый из них оставил часть своего тепла для поддержки других. Таким образом накопленная энергетическая аура дает возможность более спокойнее спать. А новый он же еще пока без души. Сырой и холодный. Спать на нем будет очень плохо. Я уже это проверял. Так что в следующий раз ты будь порасторопнее. Или давай так уговоримся. Кто из нас раньше побежит, то и берет сразу два старых.
– Договорились.
За дверью камеры шел шабаш. Раздавались громкие возбужденные пьяные голоса. Бегали и стучали. Валька и Страх тихо переговаривались. Но накал и возбуждение дня сказывалось на Вальке. Он, еле ворочая языком, отвечал Страху на его вопросы, чувствуя, что вот-вот отрубится.
Но вдруг всю гарнизонную гауптвахту потряс мощный вопль, от которого она вся мгновенно проснулась.
Бармалей всегда в строю
Все арестанты в камерах вскочили в своих деревянных кроватях, так как услышали знакомый командный голос, от которого у многих бывалых моряков даже мороз шел по коже.
Эту сам Бармалей пришел на ночную проверку. Он это проделывал не особенно часто. Но как всегда метко.
– Это что такое! Да как вы посмели! – орал и бушевал его звероподобный голос за дверью в коридоре и, усиленный резонансом высоких потолков, был каким-то зевсоподобным и страшным по своей эмоциональной силе и мощи. Валька мысленно представил как Бармалей, стоя на колеснице с копьем в руках и натянув с силой поводья с адской скоростью, несется между рядов пьяных моряков, одетый в белую тунику и раздает молнии налево и направо.
И это почувствовали все, так как через полчаса с этим караулом было все ясно. Он был разоружен и заменен новым, прибывшим с другого корабля. Старый караул был распределен по камерам. В Валькину камеру втолкнули того знакомого бывшего конвоира, который их караулил на улице при уборке снега. Он был уже настолько плох, что тут же изблевал всю камеру.
Остаток ночи Валька проспал очень плохо. Кровать была действительно жесткая и кроме того было тесно. Из разбитого окна дуло морозным ветром. Паровое отопление было на ремонте. Поэтому сон был беспокойный и сознание временами проваливалось в темноту сонного мрака и Валька впадал в полузабытье. Все таки это позволило на некоторое время забыться и отдохнуть.
Встреча с куратором
В этот же день поздним вечером Джордж на такси подвез Рину к ее дому и они распрощались.
Рина вошла в квартиру. Было уже темно. Моряки ушли, оставив записку с благодарностью и букетик цветов.
Рина подошла к телефону и набрала номер.
– Это Василий Тимофеевич! Мне нужно с вами посоветоваться по очень важному делу. Вы можете меня принять завтра в тринадцать часов?
Хрипловатый знакомый голос ответил положительно и кратко: "Да" и раздались короткие гудки.