Real-RPG Король в законе

В кабинете заведующей если не сверкали молнии, то запах озона четко ощущался. У меня даже волоски на руке поднялись и вздыбились, подобно шерсти кошки на загривке.

И было отчего — глаза Натальи Кирилловны тут же попытались прожечь во мне дырку, только моя приобретенная с годами толстокожесть не дала погибнуть во цвете лет. Да, если бы не толстая шкура, то остался бы тут с двумя дырочками во лбу.

— Ты? Ты что себе позволяешь? Думаешь, если есть знакомые в полиции, то всё можно? — прошипела Романова ласковым голоском Медузы Горгоны.

— Наталья Кирилловна, я могу сказать честно, что всё то, в чем меня обвиняют — всё поклёп и неправда, — я даже положил руку на грудь в том месте, где билось горячее, жаркое сердце оклеветанного человека.

— Да? Всё неправда? И то, что Никольский в больнице, избитый и поломанный — тоже неправда? — заведующая сунула мне под нос телефон, с экрана которого на меня укоризненно смотрела изрядно потрепанная рожа однокурсника.

— Да вы чего? Я его даже пальцем не трогал, — возмутился я. — У меня и свидетелей куча, и алиби настолько железное, что из него гвозди можно ковать!

— Алиби у него, — фыркнула Романова. — Да что это за алиби такое? Эх, если бы за тебя не заступался Комолов, то давно бы сидел за решеткой! Это же надо, избить человека за то, что он просто тебе не понравился. Да если бы я так могла делать, то половина вашей группы была бы на инвалидности! А вот у тебя наверняка была бы первая группа!

— Наталья Кирилловна, я знаю, что далеко не сахар, но… Поверьте, я этого не делал! — я даже не обратил внимания на то, что в кармане завибрировал телефон.

— Да? Не делал? И Никольский просто так врет на тебя? Может он ещё сам скатился с лестницы, поймал пару переломов, а потом для полного счастья наставил себе синяков? — продолжала яриться заведующая. — Ох, смотрю я на тебя, Барсов, и вижу, что правильно про тебя в интернете пишут. Редкая ты тварь, Михаил Барсов.

Я почувствовал, как закипает кровь, как начинают гореть уши. Ещё немного и сорвусь, выскажу заведующей то, что давно на душе. Расскажу про любимчиков, подлиз, подхалимов и прочую пиздобратию, которая находится в фаворе потому, что умеют нравиться и подлизывать нужные задницы. Ох, думаю, что ей это не понравится. Очень сильно не понравится.

Вспыхнул и тут же одернул себя. Ведь в прошлой жизни в тюрьме не раз выводили на разговор. Просто от скуки начинали троллить и подкалывать, а если сорвешься, дашь слабину, то выведут ещё больше и тогда может упасть ненужное слово, за которое потом придется долго и очень выверенно отвечать. И уж если там я не давал слабину и стоял до конца, то и тут выстою!

— Наталья Кирилловна, я всё сказал. Мне оправдываться не в чем, а презумпцию невиновности у нас ещё никто не отменял. Если Никольский по какой-то причине показывает на меня, то пусть в этом разбирается полиция. Я за собой вины никакой не чую, у меня есть железное алиби, я прав и буду на этом стоять!

— Вона, какой герой! — заведующая скривилась так, словно попробовала кислющего лимона. — Буду стоять, говорит… А вот не будешь ты стоять! Я не я буду, если после контрольной не выгоню тебя из техникума! До контрольной так уж и быть, оставлю, всё равно её на двойку сдашь! А уж потом все свои связи подниму, всю силу приложу, чтобы смыть такое пятно с лица техникума! Созову дисциплинарный комитет и добьюсь твоего отстранения от учебы!

— Наталья Кирилловна, делайте что хотите! Но я всё равно буду стоять на своём. Я этого не делал, а всё, что на меня возводят — полный поклёп и враньё!

— А вот между преподавателями и разберемся — есть ли поклёп?

— Можно вопрос? — спросил я, потихоньку отступая к выходу.

— Какой вопрос? Как написать заявление на добровольное отчисление? — хмыкнула заведующая.

— Нет, подскажите, вам недавно Вихрев никакой конверт не передавал?

— Чего-о-о? — сморщенное лицо заведующей покраснело. Она зашарила по столу и нащупала учебник по «Ткацкому производству».

— Да нет-нет, я так спросил, на всякий случай, — буркнул я и выпрыгнул за дверь прежде, чем об неё ударился увесистый учебник.

За дверями наткнулся на Сазонову. Маринка стояла, широко раскрыв глаза. Она смотрела на меня так, как смотрела бы девушка на солдата, идущего на войну. В глазах и слезы, и сожаление, и горечь, и затаенная надежда.

— Ты чего здесь? — спросил я её. — Ведь звонок уже вот-вот должен прозвенеть. Смотри, опоздаем оба, обоим и влетит. Пойдем отсюда, а то вдруг тут кое-кто как выскочит, как выпрыгнет и полетят клочки по закоулочкам…

— Миш, ты в самом деле не трогал Никольского? — спросила Марина.

Вот тебе и здрасте. Только недавно говорил, что на меня поклеп возводят, а теперь снова недоверие и снова вопросы. Эх, Мишка-Мишка, твоя заработанная репутация приносит свои дивиденды. Вот и пожинай теперь то, что посеял. Хотел казаться хулиганом? Получите — распишитесь. Только вот на удобные нары присесть не забудьте…

— Ну ты чего? Конечно же не трогал. На хрена он мне сдался? Я же знаю, что эти утырки только понтуются своей крутизной, а стоит их только тронуть, как сразу же побегут побои снимать и заявление рисовать. Ну я не враг себе, мне подобные расклады не по кайфу.

— Миш, а как же теперь быть? Наталья Кирилловна в самом деле может созвать дисциплинарный комитет…

— Ну созовет и что? Подумаешь, — буркнул я в ответ.

— Да вот и подумаешь, — передразнила меня Маринка. — Тогда может выгнать тебя и ещё пустить новый слух… Впрочем, и так хватит слухов, чтобы тебя не приняли ни в одно из приличных заведений. Вот ты куда, например, собираешься поступать на работу после учёбы?

— Ну, я хотел было поступить в компанию «ГудВин», — пожал я плечами.

— Ага, да тебя служба охраны с таким послужным списком сразу завернет. Там с нашим средним специальным только если курьером возьмут. Компания солидная, так что…

— Да понял я, понял, — отмахнулся я от Маринки. — Постараюсь разрулить эту ситуацию. Не ссы, Маринка, прорвемся. И не из таких заварух выходили.

На парах мне пришлось выдержать общий гнет недоверия и недовольства. Мои однокурсники поверили лжи, которую транслировали в эфир умельцы Вихрева. И теперь все мои оправдания могли сойти за жалкие отмазки.