Real-RPG. Практикант 2

— Да я вер… ой, юуууууу, — я буквально взвыл от резкой вспышки боли в районе солнечного сплетенья. А скосив глаза к источнику боли, увидел расползающееся по рубашке кровяное пятно.

— Да что ж такое-то?! — всплеснула руками Серафима. — Ни минуты с тобой покоя!..

Перед глазами вдруг загорелись строки системного лога и, игноря причитания соседки, я сосредоточился на чтении:

Внимание! Темная сущность: исчадье 97 уровня развития, признала в вас родственную душу, и провела над вами обряд формирования крестража. Обряд прошел успешно. Крестраж прижился и, став частью вашего тела, наделил вас аномальными умениями: Рывок и Призрак.

— Ну-ка, че там у тебя? Покажи! — пока я читал и молча офигевал от прочитанного, склонившаяся надо мной силачка легко расцепила скрещенные в защитном жесте на груди руки и, рванув за ворот рубахи, распахнула ее до пупа.

— Твою ж мать! — выдохнула женщина, отпрянув от увиденного.

Глянув на оголенный до ремня торс, я обнаружил в районе солнечного сплетения свежую татуировку, в виде знакомого лица девушки-исчадья. И пока я ошарашенно на нее таращился, эта без спросу набитая на моей коже курва вдруг нагло мне подмигнула.

— Когда ж ты успел, еще и в это дерьмо вляпаться?! — простонала сверху Серафима. — Ну че пришипился, практикант? Давай, рассказывай.

Глава 13

— Жри! Кому сказано!

— Да наелся уже.

— И слышать ничего не хочу!

— Ну правда, не лезет больше.

— Пока вторую банку не схомячишь — не отстану!

— Хочешь, чтоб я блеванул?

— Только попробуй! Тогда достану еще две, и лично обе в глотку тебе запихаю!

— Да блин…

На самом деле свиная тушенка Серафимы (добытая соседкой, разумеется, из безразмерного кармана штанов) была вполне съедобная. При других обстоятельствах она мне, наверняка, даже понравилась бы. Но… Относительно недавно поглощенная энергосуть стаи царусов напитала тело энергией, что называется, по самые бровищи, и есть мне не хотелось от слова совсем. Одну банку еще как-то осилил с грехом пополам. А вторую теперь с отвращением ковырял вилкой, мечтая запустить куда-нибудь подальше в окружающую ночную тьму.

Однако, после моего признания о подкинутом девушкой-исчадьем крестраже, закончив яростно материться, Серафима обозначила причину случившей со мной подлянки: в чрезмерном потреблении энергосути теневых тварей. Мол, исчадья, в силу специфики своего предназначения, тоже в немереном количестве поглощают энергосуть теневых тварей, которую усваивают вместе с чужой кровью. От меня ж так фонило поглощенной энергосутью, что исчадье почувствовало этот фон даже через защитную пелену убежища, и закинула родственной душе крестраж, потенциально способный через какое-то время превратить меня тоже в местное исчадье.

Единственный действенный способ противостоять влиянию крестража — как можно быстрее избавиться от излишка энергосути теневых тварей. Для этого заемную энергию необходимо вытеснять собственной. По-хорошему, сейчас меня следовало бы до изнеможения гонять бегом вокруг дома, а потом хорошенько накормить и уложить спать. Но поскольку убежище сейчас покидать было опасно для жизни, пришлось ограничиться серией скукоженных приседаний на ограниченном берхами пятаке брусчатки, и последующим поеданием треклятой тушенки.

Я подцепил вилкой очередной жирный кусок и, морщась, сунул в рот.

— Молодчик, — хмыкнула надзирательница. — Жуй, жуй, не филонь… На-ка, вот, запей.

— Ты обещала рассказать: как в свернутых аномалиях заводятся исчадья? — пропыхтел я, с набитым ртом, и безо всякого удовольствия послушно глотнул воды из предложенной фляжки.

— Как ты уже догадался, свернутая аномалия — это отчаянная мера Равновесия, потерявшего контроль над участком реальности после крупномасштабного прорыва. Бесконтрольно врывающиеся в нашу параллель там теневые твари в свернутой аномалии оказывались запечатаны на ограниченной иллюзорным барьером территории, где объектами их охоты оставались лишь несчастные, волею случая, оказавшиеся внутри захлопнувшейся ловушки… Нет, так не пойдет, доедай до конца! — бдительная надзирательница решительно пресекла мою попытку, под шумок рассказа, заныкать банку с остатками тушенки под стул.

— Да ем я, ем, — буркнул я, возвращая ненавистную банку с брусчатки обратно на колени и вонзая вилку в очередной жирный кусочек.

— Спасая практически беззащитных перед захватчиками людей, — довольно хмыкнув, продолжила Серафима, — Равновесие наделило их аномальной способностью: засыпать днем беспробудным сном, становясь при этом неуязвимыми призраками, ночью же, когда привычные к солнечному свету твари из теневой параллели слабели и становились гораздо медлительнее, пробудившиеся люди получали возможность схлестнуться с захватчиками почти на равных.

— Так уж и на равных, — поморщился я, глотая очередной тщательно пережеванный кусочек мяса.

— Ты прав. Разумеется, даже замедленные теневые твари для простых людей оставались чрезвычайно опасными противниками. И в первые ночи численность защитников свернутой аномалии стремительно сокращалась. Лишь считанным везунчикам удавалось в ночных схватках убивать теневых тварей. За убийства им начислялись аномальные очки развития, из-за которых они становились сильнее, быстрее, смертоноснее. И начинали меняться внешне: старики от ночи к ночи молодели, дети, наоборот, быстро взрослели. Аномальные сущности, переставшие быть людьми, через какое-то время выравнивались в возрасте двадцатилетних юношей и девушек. Их потрепанная в ночных боях одежда, превратившись в лохмотья, рассыпалась, но аномальные существа этого даже не замечали, продолжая по ночам спокойно охотиться голышом. Более того, благодаря сгинувшей одежде, вскоре они обнаружили, что их измененная аномалией кожа обрела способность, как губка, впитывать случайно попадающие на нее в бою капли крови врагов, и за поглощенную таким макаром кровь начислялись еще дополнительные аномальные очки развития. Увеличивая эффективность поглощения, существа начали специально подставляться под струи крови и даже пить ее, после чего, окончательно перестав быть людьми, превращались в исчадий.

— Все, кажись, доел, — отрапортовал я, вкладывая в руку Серафимы пустую банку.

— Гляжу, разохотился под конец. Может, добавочки? А, практикант? — хмыкнула женщина, убирая пустую жестянку в тот же безразмерный карман.

— Да ты смерти что ли моей хочешь! — возмутился я.

— Ладно, не пыхти. Пошутила я. Отдыхай пока. Переваривай съеденное.

— Может, поменяемся уже местами? А то мне не ловко как-то сидеть, когда женщина рядом стоит. Тем более это твой стул.

— Согласна. Стоя, пожалуй, ты быстрее съеденное переваришь.

— Да, блин!

Мы поменялись. Серафима села на освободившийся стульчик, печально скрипнувший под ее немалым весом. Я же прислонился плечом к шершавому стволу берха.

— Мне одно только не понятно, — продолжил я разговор. — Если наблатыкавшиеся мочить тварей исчадья каждую ночь зачищают дом от теневых ублюдков, почему последних меньше-то не становится?

— Потому что ежедневно в свернутую аномалию рандомно открываются односторонние порталы из разных локаций теневой параллели, откуда сюда и набегают толпы новых тварей.