Реалии жизни. Первая часть. Путь борьбы за право жить по закону

«Первого сентября…» – весь абзац, который следует за этой фразой– перевранные факты. Журналист ни в чём не разобралась. Поэтому, возникают вопросы: о чём писала, для кого писала, для чего писала статью? У меня, безусловно, есть ответы на все эти вопросы, хотя, читатели, возможно, и не поймут, с какой целью была написана статья.

«Здесь следует сделать паузу и конкретизировать роль этой дамы на предприятии» – надо полагать, «эта дама» – это – «мошенница», которая, выполнив для предприятия работу, сущность которой пытаются понять мировые умы, имела такую наглость – ещё и денег просить за свои разработки! Пусть, бы, спасибо сказала за то, что ИООО простимулировало её взяться за разработку сложнейшей проблемы – организацию работы по дальнейшему развитию предприятия. Тон, который позволила себе молодая журналистка – вульгарный, хамский, и, можно подумать о том, чтобы подать на неё заявление в суд за оскорбление.

«Во-первых…» – этот абзац – сплошь перевранные факты. «Недоверие к науке?» – чтобы журналистка могла ответить на поставленный ею же вопрос, надо было немного пошевелить мозгами (на протяжении всей статьи возникает ощущение, что с логикой и мыслительной деятельностью у неё туговато), кроме того, надо было изучить факты, историю развития вопроса. Но, не стоит удивляться – вся статья написана «поверхностно», без анализа, без проникновения в суть проблемы. Наверно, чтобы реализовать поставленные перед журналисткой цели, всего этого делать и не нужно было. Реально всё обстояла совсем не так, как рассказала журналистка.

«Кстати, об НR, т.е., специалистах, участвующих и даже отвечающих за подбор кадров» – о чём – это? Эти специалисты не участвуют, они подбирают, выбирают из того, что есть, обосновывают свой выбор, составляют психологические характеристики на претендентов, защищают свой выбор. В этой фразе – сплошная безграмотность журналистки в той проблеме, за освещение которой она взялась.

И дальше – сплошь – нелепости. У меня «в копилке» (что это за выражение?) не десяток книг, а более пятисот статей научных и журналистских и 17 книг, десять из которых изданы в Германии, в издательстве «Другое решение» – но, журналистка об этом молчит, хотя, я ей об этом говорила. Зато, она не забыла проинформировать читателя о моём возрасте (мне – 74) и о том, что я – «бывший ректор» (и даже – дважды, чтобы резче врезалось в память читателю, ведь, это так важно при изложении ситуации, в которую я попала, чтобы обосновать «роль этой дамы»). Журналистка хочет уверить читателя, что ИООО находится на «вираже развития». Это – такая нелепость: они находятся на грани банкротства. Если были на «вираже», им не нужна была бы Шуман или какие-нибудь специалисты ещё.

И дальше – по тексту – сплошь нелепости (и по поводу «сразу знала, что должна буду разрабатывать научный проект», и по поводу «стратегическая группа – это представители руководящего звена», и про «толстый отчёт», и про «систему корпоративной мотивации на основе показателей KPI», и про то, что «специалист утверждает, что ей обещали гораздо больше» (никто мне ничего не обещал, я об этом и не думала даже!), и про то, что «Светлана Шуман возмущена» (я ни по поводу чего не возмущаюсь, я анализирую ситуацию, понимаю причины её возникновения и ищу выход из неё), и про то, что «двухдневный тренинг …стоит тысячу долларов» – всё искажено: не тренинг, а цикл лекций, и – не тысячу, а семь тысяч двести долларов. И ещё многое, о чём написала журналистка, является показателем её непрофессионализма, показателем недобросовестного отношения к работе.

А. П. – представитель столичной газеты, «лицо» этой газеты. И если у неё все статьи – такие «сырые», непродуманные, плохо скомпонованные, главное – с искажёнными фактами, думаю, это не делает чести и не прибавляет престижу редакции. Хотя, что касается этой статьи: какую бы неблаговидную цель ни ставила журналистка, ей удалось, всё-таки, многое рассказать обо мне, как об учёном, о практике, как о специалисте высокого уровня. Другое дело: на вопрос о том, «Какая же, всё-таки, тяжба у Шуман с ИООО?», читатель, прочтя статью, вряд ли что-то вразумительное сможет ответить.

А. П. не дала мне читать статью, хотя обещала это сделать. Если бы она дала мне читать своё сочинение, я бы всё это сказала ей. Но, она предпочла, чтобы я высказала своё мнение о её сочинении Вам, как её куратору. С ув. С.Ш.»

Я отправила этот анализ куратору журналистки – наверно, чтобы начинающая журналистка поняла, что нельзя лгать. Но, как потом могла убедиться – все остались «при своём мнении» – молодая журналистка сама избрала себе путь «подлизывания» начальства – и этот путь всегда избирают бесталанные люди.

На суде в районе появился новый адвокат – П.Е.В. Он вёл себя на процессе, как хозяин. Как мне стало известно потом, их – два брата – адвоката, старший преподаёт в педуниверситете. Можно предположить, что именно старший и составлял сценарий, по которому разыгрывался спектакль в суде района. Сам он не избежал «кары Жизни» – оказался в СИЗО, и находился там достаточно долго. Чем закончилось его пребывание в камере предварительного заключения – мне это было тогда не известно.

Придя на судебное заседание, я и не предполагала, что разыгрывается спектакль. На предварительном заседании я «выдала» судье все свои «козыри»: мало того, что я разработала инновационный проект дальнейшего развития ИООО, я ещё и приглашена в Минск читать цикл лекций для руководителей проектов минских предприятий. То есть, получается, что я свои обязательства перед ИООО выполнила.

Может быть, именно, получив информацию обо мне и моей работе на предварительном заседании, судья понял, что в судебном заседании нельзя ни в коем случае рассматривать мой иск, мой договор, мои условия исполнения договора. Видимо, именно тогда и возникла мысль заменить мой иск, мой договор на другой, такой, который я не выполняла (поскольку, не знала, что именно такая форма договора у меня заключена с предприятием). Как бы там ни было, но, в протоколе предварительного заседания, с которым я ознакомилась значительно позже, в названии уже числился не мой иск. На предварительном заседании адвокат пытался из «истца» превратить меня в «ответчика» – задавал мне вопросы, касающиеся меня, как предпринимателя, как практика, как профессионала, как учёного. Я только и делала, что «отбивалась». При этом, адвоката поддерживал судья. И, когда я просила судью защитить меня от нападок адвоката, он говорил: «Отвечайте, суд лучше знает, что надо, а что – нет». Значительно позже я поняла, что адвокат и судья играли свои роли в одном и том же спектакле, и цели, которые были поставлены перед судьёй и адвокатом, были поставлены одним и тем же человеком. После предварительного заседания я была в шоке. Повысилось давление. На открытое заседание я не пошла. Зато, там собрались все – «свои» – директор и его сотрудники, которые обливали меня грязью, лгали. Как я потом вычитала в протоколе, все они были нацелены на то, чтобы сформировать у судьи отрицательный образ Шуман. Хотя, скорее всего, их целями являлось: помочь судье вынести «правильное» Решение: такой человек, как Шуман, не могла исполнить добросовестно обязательства, взятые перед ИООО. А цель – не удовлетворить иск Шуман – была поставлена перед судьёй ещё до начала судебных заседаний. Кто поставил эту цель? Мне уже потом объясняли, что никто не имеет право вмешиваться в деятельность судей. Но, это – так, по закону. А, если брать реальность, то, там – сплошное беззаконие.

Всё, что происходило на суде и после, я описала в жалобах, которых написала несчётное количество. Жалобу написала и на адвоката. Ниже представлю все написанные материалы.

Анализ предварительного заседания суда района по иску Шуман С.Г. к ИООО, состоявшегося 1 августа 2016г.

Первое, что сразу смутило: судья не знакомился с делом. Исковое заявление он зачитал в процессе суда – для кого? Ответчик знает его содержание, я – тем более. Позже становится ясно: он с ним впервые ознакомился, когда начал предварительное заседание. Другое дело, что, оказывается, так полагается по сценарию судебных заседаний.

Судья – молодой. Ему поручили со мной расправиться. Он тщательно ищет способы. Я привожу факты, даю ему бумаги, подтверждающие, что работу я провела. Но, чувствую, что даже если он будет их читать, то, только для того, чтобы найти информацию, которую можно будет использовать против меня. У него – задание, и всё, что мешает его исполнению, должно быть судьёй изъято. Как станет ясно уже значительно позже, когда я, всё-таки, ознакомлюсь с протоколом предварительного заседания, протокол подчистили так, что в нём нельзя было узнать материал того заседания, которое реально проходило.

Я предположила, что мне, видимо, надо найти способы уйти от присутствия на суде – пусть судья сам примет Решение. При наличии бумаг, подтверждающих, что договор между мною и ИООО был, что дополнительное соглашение было тоже, что работа выполнена, в срок, согласно Приложению и пр., ему будет, видимо, трудно сказать, что ничего не было – как говорит адвокат. Адвокат, явно, лжёт. Я его уличаю – судья даже и не реагирует. Я была такая наивная! Полагала, что судья будет опираться на мои Отчёты, результаты, Проекты, которые я так тщательно собрала и представила в суд. Ничего судье не понадобилось: у него была цель, реализации которой все мои материалы мешали. Поэтому, он самостоятельно поменял название моего иска, предмет иска, обоснование иска, форму договора, условия его исполнения. И я это обнаружила не сразу, даже после изучения протокола предварительного заседания. Ну, разве можно было представить, что судья вместо «договора возмездного оказания услуг» назовёт договор, который я исполняла на ИООО, просто «договором», а задолженность захочет взыскать с «договора подряда»? Я, изучая уже мотивировочную часть Решения, вдруг обнаружила, что мой иск в этом документе называется «о признании действительным договора и взыскании задолженности по договору подряда», а в резюме написано: отказать в удовлетворении иска «о признании действительным дополнительного соглашения к договору возмездного оказания услуг и взыскании задолженности по договору возмездного оказания услуг». Но, ведь, это – разные иски! Ну, а то, что рассматривалось на предварительном заседании – вообще, не имело отношения ко мне, моей работе на предприятии. Адвокат выдумывал нелепости, мне судья не дал возможности возразить. Когда я сказала судье, что у меня есть вопросы к адвокату, он сказал: «Потом зададите!» Ну, а «потом» уже ничего не было. Адвокат утверждал всё огульно, делал произвольные выводы, судья это принимал.