Реалити - шоу

— Поесть и переночевать.

Тот окинул меня взглядом.

— Поесть можно, а из спальных мест осталась только каморка на чердаке.

Я невольно тоже оглядел себя — я что, так плохо выгляжу? Ну, не красавец, не очень чистый, не очень хорошо одет. Но многие из возниц выглядели не намного лучше. Так чего он тогда на меня так смотрит?

Я выложил одну серебрушку.

— Хватит?

Хозяин молча сгрёб монетку и указал на стол у двери.

— Садись там и постарайся не беспокоить людей.

А я что, уже не человек? Но хозяин уже не обращал на меня внимания, раздавая указания прислуге. Ну и ладно, попытался успокоить я себя, вроде чего-то подобного я и хотел. Стать некрасивым, непривлекательным, незаметным и неинтересным для окружающих. Только вот как-то упустил из виду, что и отношение ко мне других людей тоже изменится. И если хозяин двора за деньги со мной разговаривает и старается держаться нейтрально, то у остальных таких ограничений не будет. И какой-нибудь чудак с больным самомнением вполне может захотеть немножко самоутвердиться за мой счёт, врезав по морде, пнув ненароком. А вот как мне в этом случае поступать я как-то не задумывался. Дать по морде в ответ, утереться или ещё что? Как будет правильнее?

Не успел усесться за стол, как мне уже притащили миску с каким-то варевом, несколько ломтей хлеба, ложку, кружку и кувшинчик с чем-то жидким. Невольно покосился по сторонам и некоторым удивлением обнаружил такие же «наборы» и у соседей по столу. Причём, никто не возмущался, а мужики с усталыми лицами с видимым удовольствием черпали горячую жижку, а некоторые даже вымакивали остатки с хлебом, не желая терять ни капельки. Короткая передышка, неспешно пьёт, встаёт и его место тут же занимает следующий. Не больше минуты ожидания, ему приносят стандартный набор и всё повторяется.

Невольно заинтересовавшись местным вариантом «быстрого питания» я, неспешно хлебая и вправду вкусный сытный суп, стал оглядываться по сторонам. В просторном зале примерно пятнадцать столов. Пятеро у дверей заполнены просто одетыми людьми. С пяток столов в центре заполнены более солидной публикой. Эти и одеты поприличней, и столы заставлены более разнообразно, и никуда они не торопились, обсуждая между собой какие-то дела. С удивлением заметил среди них и Текло с командой. Невольно поискал глазами и обнаружил Верону за небольшим столом в самом чистом углу. Никого больше за её столом не было, и она в задумчивости ковырялась настоящей двузубой вилкой в тарелке с непонятным содержимым. Я даже позволил себе немного улыбнуться — что, милочка, поломал я тебе сценарий? Придётся тебе возвращаться домой не солоно хлебавши. В смысле без меня. И ещё неизвестно, пригласят ли такую неумеху в следующий фильм. Хотя, если честно, что она могла ещё сделать? Броситься мне на шею в первый же день? Сомнительно. Я всегда побаивался чересчур активных женщин. Вот если бы я приставал, а она постепенно уступила, тогда другое дело. Но сейчас мне не до этих глупостей.

Ел я не спеша, чувство сытости блаженством расплывалось по телу. Соседи по столу менялись, а я никуда не торопился. Для развлечения попытался классифицировать посетителей по методу Шерлока Холмса и понять кто есть кто. Главное — не торопиться с выводами. Проще всего было с возницами. Этих в первую очередь выдавали грубые руки и обветренные лица. Купцов отличала более уверенная манера поведения и разговора, одежда. С наёмниками тоже более-менее понятно. Довольно быстро рассортировав посетителей, я споткнулся на одной троице, скромно сидевшей среди «богатых». Вроде всё как положено — полный стол закусок, дорожная одежда как у большинства купцов. Отличались они кожаными шапочками, плотно облегавшими головы, но не это было главным (у многих в зале были разнообразные шапки самых непонятных фасонов). Отличало их что-то неуловимое, что я не мог внятно описать словами. Взгляды спокойные, уверенные, потом вдруг взгляд исподтишка, как будто они осматривались вокруг. Движения вроде обычные, и вдруг странно плавные, каких у людей я никогда не замечал. И чем больше я за ними наблюдал, тем интереснее становилось. Вот один, по виду старший, лениво стукнул ножом пару раз об стол и самый младший тут же встал. Подошёл к стойке, о чём-то поговорил с хозяином, что-то сказал проходившему мимо мужику и тут же дал ему в зубы. Причём так удачно, что тот отлетел на соседний стол, опрокидывая посуду. Послышались возмущённые голоса, молодой резко и пренебрежительно ответил, и на разборку с ним двинулось уже трое. Но численное превосходство им не очень помогло. Молодой играючи отправил их в новый полёт, при этом был опрокинут ещё один стол, а желающих поквитаться стало с десяток.

Теперь внимание уже всего зала было приковано к разгорающейся драке. Я тоже с интересом смотрел на местные разборки, тем более, что всё было натурально. Мужики, с яростными матами бросающиеся на обидчика, разбитые в кровь лица. Потом я случайно посмотрел на спутников задиры, недоумевая, почему они не вмешаются, и настроение резко испортилось. Старший, не обращая внимания на драку, неотрывно смотрел на Верону. Смотрел не как на привлекательную женщину, а как на… цель. Почему-то я воспринял его взгляд именно так. И это мне не понравилось. Своеобразная ревность, что ли. Портить настроение и делать ей гадости могу я и только я, а не всякие уроды, решившие развлечься.

Драка между тем разрасталась всё больше. Старший отправил второго на подмогу, дралось уже человек двадцать (и с задирой, и между собой), но теперь я уже воспринимал происходящее совершенно по-другому. И понял странность этой драки. Задиры не старались убить или вырубить противников. Такое впечатление, что они дрались вполсилы, стараясь ударить больно, обидно и по возможности втянуть в драку как можно больше народа. И ещё они стали целенаправленно отступать в сторону угла, где сидела Верона. Вроде незаметно, вроде по принуждению, но всё время в одном направлении.

Остальные посетители (кто не хотел драться), кто с усмешкой, кто с руганью, по стенкам пытались выбраться из зала. Наёмники Вероны, надо отдать им должное, действовали спокойно. Сдвинули стол немного вперёд, а сами встали стенкой, прикрывая Верону. Плохо только, что пока они смотрели на драку, к ним за спину начали стекаться посетители, которые не смогли вовремя убраться. А в их числе и «старший». И если я прав, и вся эта драка организована только как отвлекающий маневр, шумовой фон, то старший подбирается сейчас к Вероне совсем не для того, чтобы цветы подарить. Надо что-то делать, пока не стало поздно.

Я опрокинул на себя чашку с остатками похлёбки, прикрылся табуреткой, вроде как от обломков, летящих по воздуху, и тоже просочился по стенке за спины наёмников. Старший мельком глянул на меня, но не счёл опасным. Ситуация становилось всё напряжённей. Драка неумолимо сдвигалась к нам, стоящие вокруг мужики, поняв, что увильнуть не получится, начали вооружаться подручными предметами и сдвинулись вперёд, готовясь встретить драчунов. А в углу остались только Верона, старший и я. Верона смотрит на драку, непонятный мужик — на неё, а я пытаюсь следить за обоими. И вдруг почувствовал — сейчас! В руке у мужика как будто из воздуха появляется нож, и он рванул к Вероне. Я не стал устраивать разборки в духе «а в чём, собственно, дело», а в прыжке всадил ему нож в шею как раз у края шапочки. Мы рухнули на стол перед Вероной, но мужик не хотел умирать, а со странным воем попытался вывернуться. Тогда я изо всех сил левой рукой вдарил по рукоятке ножа, вгоняя его ещё глубже. Вой оборвался, и в зале наступила звенящая тишина — почему-то даже драка мгновенно прекратилась. Народ торопливо расступился, и вокруг столика образовалось пустое место. Потом кто-то сказал непонятное слово.

— Тварки!

То ли это был какой-то условный сигнал, то ли ещё что, но все сразу забыли про мордобой и схватились за оружие. Ну, вот и всё. Сейчас меня будут убивать. С трудом встав, я рывком выдернул нож из шеи убитого и приготовился дорого продать свою жизнь. Но на меня никто не смотрел — все смотрели на задир. Те стояли неподвижно, но смотрели только на меня и убитого. Затем вдруг взвыли и на глазах стали превращаться в нечто страшное. А потом начался ужас. На них бросались с мечами и ножами, но теперь они не церемонились и не играли в поддавки. С лёгкостью уклоняясь от ударов, одним ударом ломали руки, ноги, разрывали тела. Скоро всё вокруг них было залито кровью. Один сдерживал, а второй направился ко мне. Почему-то в моём направлении его никто не пытался задержать. Я снова приготовился к смерти. Мы остановились, разглядывая друг-друга. Лица у задиры не стало, превратившись в морду дикого зверя наподобие волка. Огромные клыки, пасть, только глаза остались прежними.

Пара секунд паузы, затем он бросился. Я отмахнулся ножом, и он еле уклонился от удара в горло.

Снова пара секунд разглядывания и новый бросок. На это раз я сам бросился навстречу, прямо в объятия когтистых лап. Клыки уже у моего лица, но я успеваю всадить нож ему в живот и рывком вспорол до самого горла. Короткий, полный боли вой, недоумение в глазах, и зверь, цепляясь за меня, сполз на пол.

Снова тишина в зале. Последний из зверей смотрит на меня, на тела на полу, затем, взвыв от ярости, бросается к двери, и, расшвыряв тех, кто пытается его остановить, вырывается на улицу. Теперь уже там крики, шум, но они быстро удаляются.