Реализация

Дорога плавно перетекла в главную улицу посёлка, никуда не виляя и не сворачивая. На первом бараке краснела надпись "Граница СССР". То же значилось и на табличке, приколоченной к характерно-полосатому чёрно-белому столбу. По обе стороны от столба на жердях колыхались транспаранты, в которых без труда угадывались результаты ткачества из грубой дерюги: "Враг не пройдёт" и "Граница на замке".

Миновали шесть длинных мрачных бараков, наступающих на дорогу. За ними виднелись такие же многооконные здания, построенные разве что не в десяток рядов параллельно главной улице. Таким нехитрым манером отряд освободителей доехал до перекрестка. От развилки тянулась в обе стороны, пересекая их путь, ещё одна дорога. Судя по утрамбованности земли, перекрёсток служил одновременно и площадью - местом здешних сходок.

– Мать моя!
– совсем не демонически воскликнул Талик, оглянувшись кругом и обозрев ровные ряды длинных домов с плоскими крышами.

У каждого двухэтажного строения имелась белая полоса над дверью, шириной в две доски и длиной во всю протяжённость здания. Ни один барак на перекрестке не остался без названия: "Почта", "Телеграф", "Колхоз", "Клуб", "Мавзолей", "Дворец съездов" - гласили красные буквы, ровно выписанные поверх побелки. Единственным зданием, отличным от прочих, был "Мавзолей". Приземистая одноэтажная конструкция щеголяла двумя боковыми стремянками, ведущими на крышу. Крышу венчал вполне качественный заборчик - ограждение, чтобы ораторы не сверзились с главной трибуны.

– Какой позор, - тихо шепнула Катерина и укоризненно покачала головой.

– Моветон, - слишком громко откликнулся Талик.

Конвоир состроил ему хмурую рожу, намекая на конспирацию, но писателю Золотову было не до игр. Пристанище вторичных попаданцев очень сильно напоминало "зону", в смеси с армейским порядком и добровольно-принудительным укладом жизни. Просто-таки символизировало и нагоняло жуть.

Из двери мавзолейного барака выскочил ещё один лысый попадан с бородкой.

– Наконец-то!
– радостно потирал руки очередной вождь.
– Смена пг'ибыла! О! Иносг'анная делегация!

Но радость его была недолгой. Усатый проводник прошаркал вперед, панибратски положил ему руку на плечо и пыхнул трубкой:

– Спы спакойна, дарагой Ильич!
– пафосно изрёк "Сталин".
– У нас сэгондя дэлавой разгавор.
– После чего "отец народов" сопроводил напутствие недвусмысленным пинком под зад попаданцу, отправив его в сторону мавзолейной дверцы, и добавил: - В гробу я тэбя видал!

"Ильич-второй" шустро порснул куда послали, бормоча "Пг'оклятый отг'авитель" и "Истог'ия газбег'ётся".

Тем временем, на перекрёсток валили попаданцы-домоседы. Кроме разномастных бойцов, которые ничем особенным не отличались от уже виденных, Талик насчитал по усам ещё шесть "Сталиных" и даже заметил в толпе блеснувшее пенсне Лаврентия Берия.

Очередной выстрел Сильмэ оглушил гудящую толпу. "Товарищ Александра" завладела всеобщим вниманием сразу по двум причинам. Одна причина была вполне понятна - женщина. Вторая - не менее понятна - пресловутый маузер. На огнестрельное оружие "Сталинградские" попаданцы отреагировали примерно так же, как американские индейцы на стреляющую палку Кортеса. Воспользовавшись их ступором, Сильмэ спешилась, взобралась на деревянное подобие трибуны "Мавзолея" и задвинула такую речь, что у Талика мысли пошли боком, а ум споткнулся о разум и упал куда-то вниз вместе со всеми сущностями. Даже Горгуль не стал исключением. Писатель Золотов временно выпал из реальности. Гипноз, что ли?

Суть пламенной речи дошла до Талика к финалу выступления: проверка на рентабельность колхоза, клуба и мавзолея - будет! На этой здравой мысли Талик очнулся и попытался растормошить обмякшую в его объятиях Катерину. Несчастная любительница истории пребывала без сознания.

Талик сморгнул. Над площадью, битком набитой народом, царила ночь. В небе сияли звёзды, а первый предзимний холод коварно сковал кожистые перепонки демонических крыльев. Это сколько же она вещала, красота замаскированная? Часа два - не меньше. Вот и "не задержались"! Талик размял затекшие мышцы, поёрзав в седле, потряс крыльями и спешился. Катерину пришлось взять на руки.

– Куда можно положить труженицу тыла?
– внёс свою лепту в конспирацию писатель Золотов.

– Суда нэси, - поманил рукой незнакомый пока усач и указал на здание "Клуба".

"В конце концов, пусть похитителей пока аборигены вычисляют. Будет драка - присоединимся", - вполне разумно рассудил Виталий, и как истинный граф и джентльмен занялся обустройством бездыханной Катерины. Никто из внутренних сущностей даже и не подумал возражать.

*Блонди - овчарка Гитлера

Глава 24

Спал Талик плохо. Отлежал хвост, крылья и временами просыпался от криков "Ура!" и "Долой!". А раннее утро так и просто поиздевалось над нежной демонической психикой. По мере того как в барак, в котором писатель Золотов коротал ночь с "пани Ядвигой" и хоббитами, вталкивали-вносили всё новых попаданцев, пробуждался и сам писатель, и его сущности.

Измочаленных несостоявшихся мужей Катерины Талик пережил спокойно. За тем и совались в этот революционный клоповник, чтобы отыскать и спасти несчастных. Главный муж-маг был самым тихим из принесённых, пребывая в состоянии бесчувственного тела. Конвоир и Баська занесли его на руках и положили на пол в углу. Тело никому не мешало спать дальше. Талик отметил краем сознания первую бескровную победу, повернулся на другой бок, попутно взбив соломенный тюфяк, и снова задремал.

Два других жениха - эльф и маг поплоше - телами не были, но и здравым сознанием не отличались. Они бормотали. Правда, не очень громко. Вполне колыбельно и усыпляющее.

– Апрельские тезисы Ленина повторяют, - сквозь сон пробормотала Катерина.

Ядвига-Катерина спала на соседней лавке на таком же примитивном ложе. Рядом на полу посапывали хоббиты. Обстановка никак не напоминала светский салон, но всё равно было как-то неловко не отреагировать должным замечанием на реплику дамы. Если Катерина эти тезисы и во сне помнила...

– Апрельские...
– Талик постарался казаться знатоком всяких там тезисов и выкладок, - апрельские... пусть их. Это не вредно. Январские - много хуже. В январе холодно.

Под бубнение революционных мантр он снова задремал.

Утро наступило окончательно и бесповоротно, когда во дворе заржали кони.

– Демон их побери!
– первым очнулся Бутончик.
– На кой нам эти кони, когда всех похищенных мужиков уже нашли?

– Справедливости ради, - буркнул маг.
– Имущество как ни как.

– Три коня - почти тонна мяса, - поддержал его оборотень.

– Разбежался - тонна!
– Отреагировал демон и полез хвостом под рубашку почесать лопатку.

– Вот, я понимаю - кобылы, - начал было Горгуль, но все проснувшиеся сущности разом на него зарычали. Даже маг.

Горгуль счёл за лучшее замолчать.

Талик окончательно пробудился, как истинный граф накрыл Катерину своим, вторым, одеялом, и собрался во двор. Во двор очень хотелось.

Но во дворе обнаружилось нечто, что заставило его забыть о нужде.