Реальная угроза

Говоря это, Константинидис одновременно производил манипуляции с компьютерной консолью. Наконец он получил результаты.

— Так, так… Любопытно. Даже очень… Ах да! — спохватился он. — Вы же ничего не видите. Прошу прощения.

В сей же миг передо мной включился экран, и я увидел цифры — номера счетов, даты открытия, начальные вложения, последующие операции, баланс на текущий момент. Страница сменялась страницей, за счетами в главном банке, последовали его филиалы, затем корреспондентские счета в других банках — как на Вавилоне, так и за его пределами. И наконец, общий итог.

— Поразительно, — прокомментировал Константинидис, внешне сохраняя невозмутимость. — Я всю жизнь занимаюсь этим бизнесом, но меня не перестаёт удивлять наша банковская система, которая охраняет тайну вкладов не только от посторонних, но даже от высшего руководства самих банков. Оказывается, вы наш самый крупный клиент.

— Вообще-то это деньги моего отца, — сделал я уточнение. — А я лишь его представитель.

— Тем не менее, согласно условиям вкладов, вы имеете полное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Признаться, господин Шнайдер, поначалу я грешным делом подумал — хотя это меня не касается, — что вы сын того самого адмирала Шнайдера. Однако все счета открыты через шесть лет после его смерти… Впрочем, к делу. Какие операции вы желаете произвести?

— С этим повременим, — сказал я. — А пока сделайте запрос в планетарный депозитарий.

Председатель правления кивнул:

— Да, я так и думал.

Ответ из депозитария не заставил себя долго ждать. Когда он пришёл, Константинидис внимательно изучил полученные сертификаты на владение акциями, затем медленно покачал головой.

— Я давно подозревал, что кто-то пытается прибрать «Аркадию» к рукам, осторожно скупая наши акции. Однако не допускал, что дело дошло уже до контрольного пакета… — Он поднял взгляд и вопросительно посмотрел на меня: — Итак, господин Шнайдер, какие будут ваши распоряжения? То есть, конечно, распоряжения вашего отца.

— Прежде всего, — заверил я, — мы не собираемся вмешиваться в политику банка — ни в кадровую, ни в финансово-кредитную. Нет смысла менять то, что и так работает эффективно. Нам нужно лишь ваше содействие в проведении ряда вполне легальных операций. Но об этом потом. А сейчас продолжим уже начатое. С какими банками у вас имеются соглашения о доверительном представлении клиентов?

— Ну, разумеется, со всеми из Большой Вавилонской Двадцатки. И с целым рядом менее крупных банков.

— Хорошо. Займёмся пока Двадцаткой.

— И счета, и депозитарий?

— Да.

Вскоре экран снова заполонили цифры. Счета, счета, счета, за сим последовал итоговый баланс — сумма, ошеломившая даже меня, хоть я и ожидал её увидеть, а на десерт — сертификаты акций.

Константинидис уже перестал изображать невозмутимость, откинулся на спинку кресла и вытер платком вспотевший лоб.

— Шесть банков… Шесть из Большой Двадцатки! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Не сильно ошибусь, если скажу, что вы с вашим отцом — богатейшие люди в человеческой вселенной.

«Интересно, — размышлял я. — За кого он нас принимает? За пиратов? Работорговцев? Или главарей Вегианского наркокартеля?…»

Молчание нарушил зуммер интеркома. Константинидис взял трубку, выслушал сообщение секретаря и (видимо, из вежливости ко мне) ответил по-английски:

— Да, я этого ждал. Передайте господину Сато, что я как раз беседую с клиентом, который его так интересует. Когда освобожусь, немедленно ему перезвоню. Кстати, он не единственный, кто попытается связаться со мной в ближайшие минуты… Совершенно верно, того же ранга… Говорите им то же, что и господину Сато… Да, и ещё. От моего имени попросите их пока ничего не предпринимать. Это не конец света. Похоже, мы имеем дело с рассудительными людьми, которые не меньше нас заинтересованы в стабильности финансового рынка… Да, да. Вот так дословно.

Константинидис положил трубку и заметил:

— Вы растревожили пчелиный улей. Это был генеральный директор банковской группы «Мицуи-Вавилон».

— Да, я понял. Полагаю, что представителям всех заинтересованных сторон было бы неплохо собраться вместе и обсудить ситуацию.

— Дельная идея. Это пожелание или распоряжение?

— Пожелание, конечно.

Константинидис впервые усмехнулся.

— Ну да, пожелание клиента и хозяина в одном лице. Это трудно проигнорировать. На когда назначить встречу? Вы лично проведёте совещание?

— Что касается времени, то договоритесь на вечер. Не раньше девяти. Если они не согласятся, то завтра на утро.

— Согласятся, будьте уверены. Иначе ночью никто из них глаз не сомкнёт. Но позвольте спросить, почему так поздно?

— Потому что на совещании я буду лишь наблюдателем, — объяснил я. — Если честно, то я плохо разбираюсь в финансовых вопросах. Наши интересы будет представлять — э-э — наш главный бухгалтер. Хотя обычно мы называем его министром финансов.

Мой собеседник вполне серьёзно кивнул:

— С таким состоянием, как у вас, нужен именно министр финансов. Он прибудет только вечером?

— Да. Сейчас он с помощниками и… ну, ещё некоторыми людьми, которые понадобятся нам при заключении сделок, находится на моём корабле.

Я уже прикидывал в уме, как завести разговор о штаб-квартире, но Константинидис меня опередил:

— Думаю, вам понадобится офис.

— Не помешает. На Вавилоне у нас, правда, есть недвижимость, но сейчас мы нуждаемся в прямом и непосредственном доступе к нашим финансовым ресурсам. — А про себя я добавил: «И в надёжной защите от любых неприятностей».

Судя по выражению лица Константинидиса, он подумал о том же.

— Это не проблема, господин Шнайдер. Наш банк владеет всем зданием, но мы занимаем лишь первые двадцать шесть этажей, а остальное сдаём разным фирмам. Как и везде, у нас есть свободная площадь — арендная плата высока, но снижать её для нас убыточно. Я отдам необходимые распоряжения, и к вечеру для вас подготовят два пустующих этажа — двадцать седьмой и двадцать восьмой. Этого достаточно?

— Даже более чем. Хватит и для офиса, и для временных квартир сотрудников.

— Кстати, о квартирах, — заметил председатель правления. — Пентхаус здания состоит из четырёх фешенебельных квартир с отдельными лифтами, одна из которых принадлежит мне. Но ни я, ни моя семья там не живёт — мы предпочитаем наш загородный дом. Разве что мой младший сын иногда устраивает молодёжные вечеринки — но он как-нибудь перебьётся, если вы окажете мне честь, поселившись в этой квартире.

Подумав об Элис и Лине, я согласно кивнул:

— С удовольствием, господин Константинидис. Только с одним условием: я буду оплачивать её аренду за всё время моего проживания.