Реальность и мечта
Шрифт:
Вкратце последовательность событий была таковой. В 1987 году происходил очередной отчетно-выборный съезд ВТО. Заседание начиналось по накатанной схеме, его готовились провести по утвержденной повестке, и, казалось, опять не будет альтернативы Михаилу Ивановичу Цареву, который в должности председателя пробыл двадцать пять лет. Но в связи с перестройкой настроения уже не были прежними, и многие люди в стране, в том числе наши театральные активисты, поверили в демократические перемены. Поэтому на трибуну выскочил Олег Ефремов и в свойственной ему обличительной манере подверг критике деятельность руководства ВТО. Затем он поднял вопрос: а почему, собственно, все цеховые творческие объединения в стране носят название союзов и лишь театральные деятели собраны в общество? Это несправедливо, ведь актеры — не последние люди в искусстве! Зал горячо поддержал
Я не застал этой заварушки, так как находился в Венеции на съемках. Честно, я и не помышлял о каких-либо новшествах. Вся обстановка в Италии была умиротворяющей, почти идиллической, настраивающей на раздумчивый лад, поэтому мне было не до социальных катаклизмов. Но я вернулся в Москву, и вскоре прозвенел телефон. Коллеги сообщали, что хотят видеть меня председателем СТД. Для меня это было полной неожиданностью. Я вообще не отношусь к людям, стремящимся быть впереди всех, чтобы вести за собой других. Властвовать, подчинять кого- то своей воле мне не присуще. Короче — я не лидер. Но мне приходилось играть великих людей, вершителей судеб народных, и в глазах многих моих коллег произошла, видимо, некая аберрация, когда они выдвигали меня на высокий пост. Л мне совсем не хотелось вешать на себя дополнительные обязанности, ведь к тому времени я уже руководил Вахтанговским театром, и попросил подождать с ответом. А на семейном совете жена и дочь в унисон говорят, что власть в СТД делу не повредит, но скорее поможет, ведь мне и так приходится бегать и чего-то добиваться для театра. Что правда, то правда — звания и регалии всегда были подспорьем в организационной работе. Я согласился, и меня выбрали на пост при стопроцентной поддержке голосовавших.
Первый день ваш покорный слуга не мог усидеть в своем рабочем кабинете. Приходилось буквально захватывать власть, ведь Царев не желал выпускать бразды правления в театральной организации. Тогда же родился каламбур с намеком на революционную историю России, мол, Ульянов с Царевым что-то там не поделили. Но постепенно все встало на свои места, если это можно так назвать, ведь постоянно приходилось что-то согласовывать по телефону, кого-то уговаривать, бегать по кабинетам и собраниям, наносить визиты в министерство, в исполкомы, мотаться по поездкам. Ох!
Сразу обозначились два направления деятельности: экономическая поддержка актеров и творческие перспективы в развитии театра. Прежде всего мы провели решение о прибавке определенных сумм из кассы СТД к актерским пенсиям и стипендиям студентам театральных вузов. Нам удалось сохранить дома творчества, здравницы, дома ветеранов сцены. Мы даже пытались развиваться, в частности долго лелеяли проект создания актерского дома отдыха во главе с Элиной Быстрицкой в черте Москвы в имении князей Голицыных. Сумели даже заручиться поддержкой руководителя ВЦСПС Шувалова, и дворец был закреплен за нашим Союзом. Однако вскоре здание захватили беженцы с Кавказа, а с ними договориться не было никакой возможности.
Было очень много просьб частного характера — помочь с получением квартиры, с устройством ребенка в детский сад, с организацией медицинской помощи. Чтобы не забыть о них, я завел «памятку»: повесил на стену большой лист бумаги, куда записывал, что и для кого надо сделать. Товарищи иронизировали по поводу этого «суфлера», но мне без него было не обойтись. Взглянешь на стену, вздохнешь, обмундиришься позначительнее и идешь, как говорится, «показать лицо».
А главная забота состояла, конечно, в том, чтобы сохранить — целостность Союза. Все-таки желание отколоться от общей организации кое у кого было. То Москва решила обособиться, то некоторые горячие головы требовали создать отдельный периферийный Союз театральных деятелей, то Санкт-Петербург на сторону поглядывал.
Но секретариат СТД, в который входили драматург Александр Гельман, критик Анатолий Смелянский, актер Владислав Стржельчик и другие влиятельные в театральной среде люди, не давал развиваться местническим амбициям. Нам достаточно было горького опыта других творческих союзов: раскол у композиторов, распад Союза кинематографистов, «военные действия» между многочисленными
писательскими организациями.То, что развалилось тогда, воссоединить обратно никому не удалось. А мы сообща смогли отстоять единство, сохранить миссию СТД: налаживать, восстанавливать культурные творческие связи между театральными деятелями.
Одной из действенных мер стало учреждение в 1994 году общенациональной премии «Золотая маска» — высшей негосударственной награды за достижения в области театрального искусства, которая способствовала объединению творческих усилий всех отечественных театров на благо развития театрального дела в России. «Золотая маска» уже прочно вошла в наше театральное бытие. В ней несколько номинаций, в рамках которых работу театральных деятелей оценивают их коллеги-профессионалы. Так что премии существуют и стимулируют творческую активность, дают ориентиры на будущее.
Союз театральных деятелей сохранял за собой роль координатора театральной жизни России, а в творческую кухню театров не вмешивался, не спускал им указаний, не претендовал на всеобщее решение художественных проблем. Ведь чем больше дерзаний, попыток, проб на местах, тем разнообразнее художнический опыт театра как целого, как явления. А вот улаживать конфликты приходилось, например «междоусобную войну» в руководстве Волгоградского драматического театра. Там даже дошло до крайних мер, и на уровне Министерства культуры и СТД было вынесено решение: театр расформировать и создать новый, с другим директором, художественным руководителем и творческим коллективом.
В подобных заботах пролетело десять лет, пока я наконец не осознал, что тянуть одновременно Театр имени Вахтангова и Союз театральных деятелей для меня уже неподъемно. Тяжело стало полдня работать в одном месте и полдня в другом. Я решил больше не надрываться и сложил с себя бармы СТД, хотя меня уговаривали председательствовать еще третий срок. Только уж очень мне не хотелось уподобляться деятелям советской эпохи, которые, что называется, до победного не сдавали своих постов. А у нас в уставе было четко оговорено, что одно лицо имеет право находиться в должности председателя Союза не более двух сроков. И нельзя было рушить веру рядовых членов в справедливость и обязательность тех документов, которые принимаются наверху нашей организации.
Но тут же возникла проблема. Кого выдвинуть на освободившееся место? Ведь дело-то сложное, и нужен человек, уважаемый в профессии, умный, толковый и в том числе умеющий считать выгоды для Союза. Просили Олега Табакова и Владимира Васильева — они отказались по семейным обстоятельствам. Наталья Гундарева сослалась на то, что актерская профессия для нее важнее обязанностей функционера. Только Александр Калягин в телефонном разговоре со мной произнес: «Да, конечно!» И мы не прогадали с его кандидатурой. Недавно состоялись очередные перевыборы в СТД. Калягин по заслугам сохранил должность за собой в третий раз, и все же грустно, что пункт в уставе о двух сроках правления ненароком позабылся. А сейчас я хочу заручиться поддержкой Александра Калягина для выполнения одного важного дела. В 1987 году умер легендарный актер российской провинции Ножери Давидович Чо- нишвили. Помимо многих творческих достижений ему принадлежит особая заслуга: по его настоянию в Омске было отстроено здание для Союза театральных деятелей. Недавно об этом человеке была издана памятная книга. Только тираж крохотный — всего девятьсот экземпляров. И хочется книгу переиздать в таком количестве, чтобы наши молодые коллеги помнили о том, что настоящий артист многое может и за пределами театра.
Каким было для меня то председательское десятилетие? Сложным!
Когда меня поставили во главе СТД, а Элема Климова — Союза кинематографистов, Виктор Астафьев сказал мне: «Это только враги могли придумать, чтобы тебя и Элема Климова выдвинуть в председатели. Они хотят, чтобы вы свое основное дело не делали и плохо делали то, которое вам навязали». Действительно, логика в этом была. Климов согласился с ней и сказал: «Все! Свой срок отбуду и уйду к чертям собачьим». И ушел. А я остался. Но, совмещая две должности, сидя то в одном, то в другом кабинете, я перестал сниматься в кино, мало играл в театре. При этом ужасно уставал, но не столько от дел, сколько от бесплодных попыток что-то решить с пользой для Союза или для театра. Тогда с горечью вспоминались слова Астафьева… Но по прошествии лет я все-таки рад, что послужил нашему СТД. Ведь не ролями едиными жив человек. А сдвинуть кое-что с места все- таки удалось, хотя выше головы не прыгнешь.