Реальность

– Есть об этом тайный сказ.

Ученик отложил в сторону невод, глаза его округлились:

– А мне расскажешь?

Аристарх выбил пепел из трубки, подобрал с земли упавшую веточку, и глядя в сторону, занялся прочисткой чашки от сгоревшего табака:

– Ты помнишь, я тебе как-то говорил о синей траве?

– Да, учитель, помню. Ты сказал, что она во многом может помочь.

– Да, так и есть. Так вот, чтобы попасть на «ту» сторону в конце Злобки, нужно попросить об этом Греналин.

– Попросить траву?

– Да. Для этого нужно сорвать несколько стебельков, и съесть их.

– И как она поможет?

– Греналин покажет путь. Без неё плывущий по Злобке погибнет.

Больше учитель с учеником в этот день не обсуждали ничего. Мальчик был погружён в свои мысли, и ни о чём не спрашивал Аристарха. Когда начало смеркаться, он отправился домой. Перед тем, как открыть перед ним ворота, учитель спросил:

– Как поживает твой отец?

Мальчик пожал плечами:

– Работает в кузнице до темна.

– Передай ему от меня привет, и скажи, что я просил его зайти ко мне.

– Передам.

– И завтра не забудь взять свой посох. Если по пути увидишь пса, постарайся погнать его в сторону моего дома.

– Так и сделаю.

Добравшись домой, он увидел, что отец этим вечером дома – мать кормила его куриной похлёбкой. Увидев входящего сына, он позвал его к себе:

– Как твои дела, сынок?

– Дела нормально. Слушай, как хорошо, что ты дома – учитель просил тебя подойти к нему, когда будешь свободен.

Феоктист оторвался от ужина:

– Ты хорошо себя ведёшь?

– Да, отец.

– А как твоя учёба?

– Я уже научился читать.

– Молодец. Учитель не обижает тебя?

– Нет, он добр ко мне.

– Понятно. Передай ему, что зайду завтра, в конце дня.

– Передам. Я пойду спать?

– Ступай. Спокойной ночи, сынок.

Едва рассвело, как мальчик уже был на ногах. Быстро сжевав пресную лепёшку, которую ещё с вечера спекла мать, он выскочил за ограду, не забыв прихватить свой ясеневый посох – вчерашнее предупреждение Учителя не выходило из головы. Через десяток шагов, уже перейдя на соседнюю улицу, он сразу заметил того самого бездомного пса – тот лежал возле чьей-то калитки, очевидно, дожидаясь угощения. Подняв палку повыше, загонщик помахал ею над головой. Заметив угрозу, кудлатый, со свалявшейся шестью на брюхе, зверь моментально подскочил, и скрылся в ближнем к нему переулке. Тут уже и мальчик припустил за ним со всех ног. Забежав за угол, он увидел своего врага, который, задрав хвост, стоял возле последнего дома на краю села. Пёс, оскалив клыки, с рычанием поглядывал в его сторону. Хлопнув изо всех сил посохом по земле, босоногий преследователь закричал во весь голос: «И-е-е-х! Зарублю!», – и размахивая палкой, побежал на него. Взметнув лапами дорожную пыль, пёс с места, во всю прыть рванул по узкой тропинке в сторону избы Учителя.

Когда полный ярости преследователь подбежал к дому Аристарха, то за углом хозяйского забора увидел только финал утренней охоты – Учитель уже спутывал в узел рыбачью сеть, в которой барахтался загнанный пёс. Караулил добычу с самого рассвета, забравшись на лестницу, которую с вечера установил внутри своего подворья. А увидев приближающегося зверя, накинул на него сеть, затем спрыгнул вниз сам, запутав бедолагу окончательно. Появившемуся в этот момент ученику коротко бросил:

– Держи за край, потащим на двор.

Оказавшись внутри ограды, Аристарх прикрепил сеть с рычащим, дёргающимся псом к столбу входных ворот, и пошёл в сарай. Обезумевший зверь хрипло лаял, пытаясь выпутаться. Вернулся учитель с деревянной дубинкой в руках, которую протянул мальчику:

– Ударь его по голове, чтобы затих. Но не насмерть. Давай быстрее! Я свяжу ему пасть.

К этому моменту ученика заметно трясло – он боялся приблизиться к пойманному псу, но уже внушённая обязанность подчиниться сделала своё дело – переборов страх, он подошёл к рычащему комку ближе, и размахнувшись, ударил спутанного врага дубинкой по голове. Пёс надрывно заскулил, и начал ещё сильнее барахтаться внутри ячеистого кокона.

Аристарх грозным голосом скомандовал:

– Бей сильнее! – и наступил зверю на шею.

Размахнувшись изо всех сил, мальчик ударил пленника по голове ещё, и ещё раз. Наконец тот затих. Быстрыми движениями учитель высвободил жертву из сети, и намотал ему на пасть приготовленный заранее кусок верёвки, затянув концы крепким узлом. Затем снял с себя поясной ремень, сделал петлю, и накинул зверю на шею. Повернулся к перепуганному ученику:

– Дай мне твой посох!

Не говоря ни слова, мальчик протянул ему свою палку. Аристарх просунул её под петлю ошейника, мотнул головой на другой конец:

– Хватай с той стороны, унесём его за косогор.

Не понимая, что хочет учитель сделать с собакой, ученик послушно взялся за посох, и они потащили обездвиженное тело по тропинке, спускаясь вниз к ивовым зарослям…»

Сёчин положил в сторону исписанный блокнот, и огляделся по сторонам, с удивлением рассматривая антураж больничной палаты: «Однако, ты, Филипп Андреевич, глубоко погрузился в сюжет, даже забыл, что в больнице находишься!» – с усмешкой подумал он, и закрыл глаза – перед мысленным взором Аристарх с мальчиком тащили по пыльной тропинке между стволов ивы начавшего приходить в себя уличного пса.

В этот момент дверь в палату распахнулась:

– Так, а почему не спим? Часы на стене наблюдаете, Филипп Андреевич? Половина второго! Режим нарушаете! Завтра на обходе всё лечащему доложу, – заругалась вошедшая медсестра.

– Машенька, миленькая, я уже сплю! Не жалуйтесь никому, прошу! – притворно запричитал Сёчин, убирая с кровати блокнот, – Всё, глаза закатились.

– Спать! – грозным голосом заключила сестра, щёлкнув настенный выключатель…

Ночью Филиппу приснился сон. Он находился в незнакомой местности, но был совершенно точно уверен – это именно то самое Загорье, про которое упоминал в своём рассказе. Осознание того, что его герой должен будет сюда попасть, подогревало естественное любопытство. Густой хвойный лес начинался сразу за окружавшей его высокой каменной грядой. Далеко впереди виднелась водная гладь. «Озеро полумесяца!» – мелькнула мысль.

Попробовав остановиться, Филипп понял, что не может этого сделать – контроль над координацией движения в пространстве отсутствовал – под воздействием неведомой ему силы он низко, не касаясь ступнями, парил над землёй.

Впереди появился высокий забор, сделанный из толстых, вкопанных в землю брёвен, и в нём – открытые створы ворот. Он «проплыл» через вход, пересёк небольшой двор, и приблизился к двухэтажному дому. Когда появилась мысль осмотреть строение внутри, Филипп вдруг неожиданно оказался в небольшом, даже тесном пространстве, ограниченном со всех сторон прозрачной преградой. Тональность окружающего светового фона изменилось, и теперь он видел предметы обстановки, находившиеся в комнате, сквозь мутный, слоистый пар желтоватого цвета. Кроме примитивной, грубо сколоченной мебели, было заметно непрекращающееся движение – в разные стороны перемещались плохо различимые силуэты. Кто это, или что это такое, рассмотреть никак не получалось. Решил приблизиться к прозрачной перегородке. Едва удалось это сделать, как прямо перед глазами возникло лицо Селина, который беззвучно шевелил губами. И в этот момент абсолютную тишину прорезал громкий голос: «Филипп Андреевич, это я!» От неожиданности Сёчин вскрикнул, и сразу проснулся – над ним стоял копарь, повторявший снова и снова:

– Филипп Андреевич, это я! Филипп Андреевич, проснитесь! Это я – Филипп!

Отходя ото сна, Сёчин сфокусировался на появившемся посетителе, и понемногу пришёл в себя:

– А, это ты. Такой сон тяжёлый был. И странный. Надо записать, не то забуду. Сны всегда забываются. Как у тебя дела?

– Да пока есть время, решил в короткую экспедицию сходить. А у вас какие новости? Вам не маршрут в Загорье, случаем привиделся?

Во время их разговора в палату вошла медсестра. Увидев посетителя, искренне возмутилась такому нахальству, и принялась выпроваживать: