Реальности Лёлика

На бабке надета, чуть сползшая с плеч, красная кофта. Да, та самая красная заношенная кофтёнка! Старуха очумело вцепилась в рукав Бути и зловеще прошептала: «Где мой кефир? Падла». Вагон почувствовал, что проваливается в пропасть сотканную из километров ужаса и страха. Его реальность вздрогнула и немножечко поплыла. Он силой воли удерживал фокус сознания, но тем не менее ощутил, как штаны наполнились противной тёплой влагой. «Где мой кефир? Падла!» – акцентированно произнесла старуха ещё раз.

А Вагон увидел, как Бутя падает на землю, словно в замедленной киносъёмке. Бабка тут же подобрала неначатую бутылку водки, выпавшую из кармана Бути. Видимо соотнесла её с кефиром, отошла в темноту и вмиг исчезла. Растворилась. Вагон охреневал. Что-то щелкнуло в тупой голове и он почувствовал неимоверную слабость и беспомощность двухлетнего младенца. Вагон по-детски лепетал и смеялся, а потом сел на корточки и плача начал тормошить Бутю. Но тот уже не дышал. При падении в обморок Бутя умудрился попасть виском на кусок арматуры, как специально торчащий из земли. Эпичненько, конечно. И пусть потом кто-нибудь скажет, что справедливости нет!

Зинаида Петровна Стасюк. Бабушка в красной кофтёнке. Божий одуванчик и бывшая санитарка. Жива! Все думали кранты бабуле, а она воскресла. Воскресла! А что? Хрен ты просто так убьешь российскую пенсионерку! Ну «крыша» у старушки немного повредилась. Да – это факт. Ненадолго, конечно, но повредилась. А чем ей это мешает? Тем более жива, старая перечница. Слава Богу! Жива! Зинаида Петровна в беспамятстве вышла на Ленинградский проспект и потихоньку стала определяться, где находится. Узнала конечно Белорусский вокзал. Еще бы! Вот только почему она здесь, не понимала. Метро уже естественно не работало. Блин, полтретьего ночи. А домой ей вернуться нужно. И хотя чувствовала бабуля себя отдохнувшей, хотелось дико есть, ну и полежать чуток. Спина ныла. Короче говоря, ей срочно надо домой.

Она подошла к стоящей неподалёку машине полиции и обратилась за помощью. Люди в форме, по её старорежимному советскому представлению, точно должны помочь. «Так мол и так, – прямо сказала она. «Как оказалась тут не знаю, но адрес мой такой. Отвезите меня ребятки, Христа ради». Сержант Гвоздюк Игорь, многого насмотрелся за время своей нелёгкой службы в милиции, а потом уже полиции. Но такое с ним происходило впервые. Возить чокнутую бабку по Москве вовсе не хотелось. Тем более, по проспекту ездили дорогие иномарки, в которых припозднившиеся мужики, развозили проституток по баням и хатам. Гвоздюк естественно имел свой устойчивый материальный интерес в этом бесконечном сексуально-алкогольном процессе. «Знаешь, старая, иди-ка ты на хрен, да побыстрей», – неласково сказал он, отобрал у бабки водку и угрожающе махнул рукой. Зинаида Петровна очень удивилась такому ответу представителя власти. И сильно обиделась, конечно. «Ещё, сволочь, и пугает», – зарыдала Зинаида Петровна от страха бессилия и одиночества. Нервишки сдавали. «Фашист»! – с ненавистью прошипела она, а потом покорно отошла и уселась на бордюр, прямо у проезжей части. Такая маленькая никому ненужная бабушка. Слёзы текли по сморщенным усталым щёчкам и капая на кофту пропадали, впитываясь в видавший виды шерстяной материал. Гвоздюк, не желая смотреть на это, отъехал в сторонку и продолжил свою выгодную ночную деятельность.

Собственно на этом, история произошедшая с Зинаидой Петровной, могла бы считаться законченной. Её долгий поход за кефиром вылился в то, что она ожидала добросердечного водителя. И что обидно, ей опять приходилось выживать самой! Власть, в лице сержанта Гвоздюка, от неё отвернулась и не хотела видеть проблем. Впрочем, власть ещё в проклятые девяностые отвернулась от старых людей. И на мёртвую и на живую Зинаиду Петровну всем наплевать. Мало ли в Москве полусумасшедших старушек? Столица – город ожесточённых и одиноких, безучастно объединяющий огромное количество индивидуумов с уймой разнообразных проблем и судеб. Москва – город людей, занятых исключительно собой. И не тыкайте на власть. Вы сами твари!

Ефим Геннадьевич возвращался домой с работы. Он довольно успешный мужчина тридцати восьми лет, работает в полиграфической компании и занимается выпуском упаковки для самых разных нужд. Его украшают маленькая рыжая бородка, весёлые глаза и нежные руки интеллигентного человека, никогда не работавшего физически. Он ехал не торопясь, в надежде найти доступную фурию на оставшуюся часть восхитительной московской ночи.

Притормозил возле Зинаиды Петровны. Совершенно случайно. Спутал бабулю с более молодой особой. Видимо, слишком устал. А когда разглядел в одинокой фигуре старушку, сильно удивился, да так, что поражённо спросил: «Ты кто»? Зинаида Петровна, вымотанная и расстроенная, ехидно выдала следующее: «Кто я? Проститутка я! Всех подруг разобрали, одна я осталась! Неликвид, бубёныть! Может, возьмёшь меня, касатик, незадорого? Рубля за два»?

Ефим Геннадьевич оказался именно той доброй душой, которую так ждала уставшая бабушка. Он быстро разобрался в мучившей её проблеме и плюнув на свои маленькие потребности, решил помочь пенсионерке попасть домой. Бесплатно, конечно. Через тридцать минут обалдевшая Зинаида Петровна заходила в родной подъезд. Кефир она так и не купила… Что и говорить, склероз! Ладно, днём сходит. Кефир – не дефицит. Кефир – блажь!

Лёлик не спал, он сходил в магазин, купил два литра газированной воды и больше ни о чём, и ни о ком не сожалел. Алкоголь потихоньку выветривался из усталого организма, сильно болела голова и всё время хотелось пить. Набережная. Он брёл по ней, как будто чего-то искал. Потом перешел через Крымский мост и попал в парк имени Горького.

В тот момент он думал, что всё потеряно. Прошлое стало особняком к переживаемой действительности, превратившись в то, что как бы не существовало. Лёлику хотелось умереть. «Может, это я и предчувствовал», – думал он. «Может, это оно и есть»? Молодой человек спустился поближе к воде и задал себе страшный вопрос ещё раз: «Может, это»? И наконец понял, что искренне хочет умереть. Причём, прямо сейчас!

В ту ночь или если быть точным, слишком раннее утро, произошло знакомство с Ларри. Лёлик сидел на причале для прогулочных катеров и думал, над осуществлением плана с кодовым названием «как лучше подохнуть». Вода текла липко увлекая внимание, словно затягивая в свой черный мир воды. Он погружался вглубь души, задыхаясь в рваном потоке мыслей, сотканным из прошлых суетных проблем. Депрессия брала своё, а жалость к себе терпким горячим чаем текла по бесконечно стонущим жилам. На какой-то момент, цинично играя оттенками реальности, происходящее превратилось в нечто похожее на вязкий нескончаемый сон. Казалось, что всё пропитано этим, что всё живёт и дышит этим. Лёлик подумал, что он уже готов. Готов проститься с никчёмной жизнью – грустным существованием маленького человечка, раздираемого бесконечным желанием положить в карман весь этот мир. Лёлик подошёл к краю пристани и присел в ожидании нужного настроения и момента. Теперь он точно это сделает! Оставались лишь какие-то мгновения. Нужно лишь решиться. И всё, конец картинки… Привет, неизвестность!

Незнакомец появился ниоткуда и сев неподалеку, достал из кармана целую горсть монет. А затем, не обращая никакого внимания на Лёлика, начал их кидать в тёмную бездну реки. Это завораживало и удивляло, отчего внимание странным образом переключилось на падающие в воду монетки. Они летели в воду юркими серебряными молниями, ни одна не повторяла полет другой и все обречённо тонули в беспристрастной глади воды. Глаза Лёлика отслеживали полёт и упоительное чувство жалости к себе сменилось бессмысленным дурашливым любопытством. Лёлик спросил незнакомца, что тот делает.

– Выкупаю тебя у реки, – ответил незнакомец.

Лёлик: Выкупаешь меня у реки?

Незнакомец: Да… Кстати, меня зовут, Ларри.

Лёлик: Лёлик… Так меня называют все мои друзья. Его оцепенение перетекло в другие ощущения и он спросил нового знакомого: «Что это значит»?

Ларри: Пока только то, что ты за этим наблюдаешь.

Лёлик: А зачем ты это делаешь?

Ларри: Вижу твоё состояние.

Лёлик: Как ты можешь видеть моё состояние?

Ларри: Это достаточно просто. И если ты бы мог посмотреть на себя таким же образом, то всё бы понял сам.

Лёлик: У тебя случались такие проблемы?

Ларри: Ты это называешь проблемами? Брось! Быть маленьким слабым и беззащитным – проблемы? Умирать от любви к нелюбимому человеку – проблемы? Пожалуй, это глупость, а не проблемы!

Лёлик: Ты называешь это глупостью? А я, как подумаю об Олесе, так сразу не хочу жить.

Ларри: Ты её не любишь?

Лёлик: Наоборот, безумно люблю! А вот она меня нет.

Ларри: Да ты болен, Лёлик. Ты бредишь. Когда любишь, всегда хочется жить.

Лёлик: Может ты и прав. Но сейчас, мне очень грустно и одиноко.