Реанимация чувств

– Я в порядке, – сказала она. – Просто испугалась. Сама виновата. Если можете, отвезите меня домой.

– Я мечтал об этом полгода, – заявил Азарцев и осторожно уложил ее на заднее сиденье. – Ложитесь на спину и не вздумайте вставать, пока я хорошенько вас не осмотрю. Может быть, у вас все-таки перелом, а вы на пике стресса не чувствуете боли.

– Вы полгода мечтали о том, чтобы сбить меня на улице? – спросила Тина, когда они отъехали от опасного места.

– Нет. Я мечтал о том, чтобы вы вот так свободно и непринужденно развалились у меня на заднем сиденье. Правда, я бы хотел, чтобы нога у вас была совершенно целой.

– У меня теперь другой адрес, – сказала Тина.

– Ага! – глубокомысленно произнес Азарцев. – Значит, вот почему я никак не мог выследить вас около вашего прежнего дома.

Они уже мчались по набережной, и Тина, задрав голову, еще какое-то время наблюдала, как проносятся мимо них освещенные башни и развевается флаг над куполом желто-белого, ажурного, как праздничный торт, Кремлевского дворца. Потом, уже как в тумане, она заметила за окном Таганскую площадь, а уж когда они выехали на Волгоградский проспект, Тина с облегчением вытянулась, насколько ей позволяли габариты салона, вздохнула и, как каждый раз это случалось с ней в машине Азарцева, сладко заснула.

Как показало на следующее утро обследование ноги в ее квартире – и в постели, и за чашкой кофе, – никакого перелома у Валентины Николаевны не оказалось. Зато в вазе с радужными петухами в стиле начала века, стоявшей на шатком столике, принесенном из кухни, красовался букет ослепительно белых лилий.

– Извини, в ближайшем киоске ирисов не было, а уходить далеко я побоялся: вдруг ты опять исчезнешь, – пояснил Азарцев, обнимая ее и целуя.

Она промолчала, не в силах поверить, что счастье настало. А он нежно прижал к своей груди ее голову и прошептал:

– Все что угодно. Только не исчезай.

И тогда Тина благодарно вздохнула, снова закрыла глаза и уснула, доверчиво и спокойно. Так, как спала когда-то давно, в детстве.