Реанимация закона

Глубокая ночь хороша для тайных дел. Плохо, что об этом все знают. И тем не менее Антон для своего дела выбрал именно глубокую ночь. Еще засветло он прошел и незаметно перекусил одну жилу кабеля, который вел к светильнику над подъездом. Теперь темнота на первом этапе была ему помощницей. И самые обычные рабочие перчатки из дешевой замши, которые продаются в каждом хозяйственном магазине.

Подтянувшись на газовой трубе, он уперся подошвами кроссовок в кирпичную стену и ухватился за подоконник. Это была его цель – окно подъезда между первым и вторым этажами. Попасть иначе в подъезд Антон не мог, потому что там был установлен домофон, а взламывать посреди ночи замок на улице очень рискованно. Выбранный им вариант проще и менее шумный. Стоя на трубе перед окном, Антон вытащил из кармана заготовленный рулон самоклеящейся пленки. Кусок он примерно по размеру окна вырезал заранее, и теперь оставалось его только наклеить. Все, окно уже не разлетится сотней осколков, не загрохочет по асфальту под окном и в подъезде по полу. Теперь оно армировано и безопасно. Антон уперся ладонью в стекло и стал плавно давить, все наращивая и наращивая давление. Наконец стекло треснуло, несколько осколков выскочили из-под штапика и повисли на пленке. Антон поймал их, осторожно вытащил остатки стекла и сложил под окном на полу.

Наверняка кто-то понимающий сообразит, для чего все это было сделано, когда утром увидит результаты борьбы со стеклом. Но это будет потом, а сейчас… Антон вытащил из кармана изготовленный еще в прошлый раз ключ от двери квартиры Водолаза и стал вставлять в замок. От давления дверь тихо скрипнула и подалась. Она была открыта!

Антон замер на месте и весь превратился в слух. Тишина! Настолько тонкая и глубокая, что слышно, как где-то жужжит и бьется о стекло муха. Бум – ж-ж-ж, бум – ж-ж-ж, бум – ж-ж-ж… Проклятая муха, сколько она нервов людям помотала! А еще звенит комар. Именно звенит, потому что звук так тонок и высок, что больше похож на маленький истеричный звоночек. И ведь, подлый, наверняка стремится к лицу подлететь. Кусал бы в ногу, которая торчит из-под одеяла.

Очень напряженная тишина, готовая порваться, как струна, как натянутое полотно. В такие минуты практически у каждого человека в голове соседствуют две полярно противоположные мысли: день – ночь, жизнь – смерть, черное – белое, остаться – убежать. Убежать Антон позволить себе не мог. Он уже понял, что его ждет за этой дверью. Осмысливать придется потом, и выводы делать потом, а сейчас – голые факты.

Сделав шаг в сторону и прижавшись спиной к стене, Антон стал медленно открывать дверь. Нельзя сказать, что он ждал выстрела из темноты квартиры или «растяжки» под ногами, изготовленной из ручной гранаты. Это всего лишь привычка, привычка быть осторожным. Нельзя все время предугадывать, чего тебе конкретно опасаться в каждую следующую минуту, так можно и ошибиться. Следует быть только предельно осторожным и готовым к любому повороту событий.

Дверь открылась, ткнувшись ручкой в стену. Ни единого звука, ни шороха. Двигаясь осторожно, как тень, Антон преодолел прихожую и замер на «развилке трех дорог»: в комнату, на кухню, в санузел. И тут он ощутил смерть. Он не помнил, когда у него появилась эта способность ощущать смерть. Говорят, что многие опытные люди среди военных, спасателей такое чувство приобретают со временем, а вот животным оно присуще с рождения. Кто-нибудь обязательно слышал, как тоскливо воют в деревне собаки, когда в одном из домов появляется покойник.

Опасности не было, была только смерть. Холодная, спокойная и бесстрастная. И очень противоестественная, чуждая и неуместная. Антон извлек из кармана свой мобильный телефон и включил встроенный фонарик. Тонкий луч белого света нащупал диван, а потом свесившееся с него бледное лицо девушки. Полуприкрытые веки и кромка зубов в приоткрытом рту. Маска смерти, только лицо не изуродовано предсмертными муками, а почти уже спокойное, разгладившееся. Значит, она тут лежит почти сутки. А вот и пулевое отверстие, прямо пониже ключицы. И лужа крови на диване темная, запекшаяся.

Беглый осмотр произвести все же пришлось, как ни опасался Антон, что на улице могут находиться наблюдатели, которые заметят слабенький свет фонарика. Он, конечно, к окну подходил и смотрел вниз. Никаких машин и праздношатающихся людей там не было. Но это не показатель.

Небольшой беспорядок в комнате, но у Пашки там всегда так было. Компьютер включен, просто находится в режиме ожидания. Антон пошевелил мышкой. Экран засветился какой-то заставкой. Видеопрограмма! Может, как раз то, что нужно Антону. Он протащил назад курсор воспроизведения и со злостью сплюнул. Это закончился порнофильм, который не дали досмотреть хозяину с девушками или девушкой. Кстати, девица незнакомая, не из тех, что видел у Пашки Антон.

Надо было уходить. Он нашел в подъезде выключатель и погасил свет. Теперь можно вылазить в окно и не бояться, что за спиной светло, а ты ничего за окном не видишь. Сейчас за ним просматривались пустынный двор и безлюдная улица. Если он выскочит из окна, и на него никто не нападет, можно поверить в собственное везение. Антон перешагнул через подоконник и снова встал на газовую трубу, которая проходила по фасаду дома. Мягкий кошачий прыжок, пауза выжидания. Снова тишина, и вот уже темная фигура Антона исчезла в ночи. Только надоедливая муха продолжала где-то биться о стекло и жужжать – бум – ж-ж-ж, бум – ж-ж-ж, бум – ж-ж-ж…

Глава 6

Ролик из Интернета пропал, Пашка из своей квартиры пропал, девушка, как поведал Быков, никакого отношения к уголовникам не имела. Никто даже не мог подтвердить, что она была знакома с Водолазом. Может, познакомились всего за пару дней до трагедии. Все складывалось как нельзя хуже.

Антон, грешным делом, обследовал свою одежду и обувь на предмет специальных красителей типа родамина, которые используют в органах внутренних дел для засад на воров и грабителей. Наливаешь краситель на коврик в ювелирном магазине, включаешь сигнализацию и идешь домой. А утром тебе говорят, что твои подозрения не были безосновательными, и в магазин все же залезли воры. И главное, хитрые такие, умудрились сигнализацию отключить. А вот под ноги не глядели. И взяли их по горячим следам, потому что вляпались они в краситель и ботинками, и штаны забрызгали, а один умудрился даже руку испачкать.

Что ж, тоже результат. За квартирой никто не наблюдал, спецсредств не использовал. А девушку-то застрелили и бросили. И упала она так, как падают неожиданно застреленные люди. Наверное, пыталась убежать, когда наткнулась на пулю. Обследовать бы квартиру днем, гильзы посмотреть на полу, дырки от других пуль в стенах и мебели, следы присутствия посторонних людей, характер этих следов. Попросить Быкова узнать подробности осмотра места происшествия? Опять оборвет, рявкнет, чтобы Антон не отвлекался. Да и подтасовка может быть в протоколе осмотра места происшествия, если полицейские замешаны в убийстве, или те, кого они покрывают, «крышуют», как говорится в соответствующей среде.

И все же! Кто и зачем приходил к Пашке Водолазу и застрелил там девушку? Слива на этот счет молчит, его ребята тоже, а спрашивать нельзя. Конкуренты, которые пытались «сдать» Пашку Сливе, когда он не согласился на их аферы? Может быть. Но под каким видом их можно потрясти, чтобы узнать про Пашку? Плохо. А может, и еще хуже, если его увезли куда-то, стали пытать, и он выболтал про Антона. Кому? Извечный вопрос – кому это надо? Ищи мотив – раскроешь преступление.

Слива опять темнил. Он велел Антону каждый день приходить на рынок и сидеть в ожидании приказа, который может поступить очень неожиданно. Предстояло очень и очень важное дело, которое он хочет поручить Антохе. Но говорить о нем раньше времени Слива не желал. Проклиная и его, и тех, кто стоит за ним, за их игры в шпионов, Антон приходил каждый день в восемь утра на рынок и играл с Проней в бильярд «на интерес». На деньги они играть не стали, потому что Проня был косорукий и играл очень плохо, и Антон давно бы уже оставил его без штанов. А вот какого хрена сам Проня торчал рядом с Антоном уже несколько дней кряду и ничего больше не делал? «Пас» Антона? Возможно.

Антон как раз подходил к рынку и уже видел Проню, который околачивался возле входа, когда у него зазвонил мобильник. Номер был незнакомый, более того, это был номер городского проводного телефона.

– Да, – ответил Антон, останавливаясь и отходя за угол, пока его не увидел Проня. Сделал он это очень вовремя.

– Антоха, ты один? – Напряженный и чуть вибрирующий голос Водолаза в трубке прозвучал для Антона как блаженная музыка. – Дело есть! Беда у меня.

– Знаю, – спокойно ответил Антон, внимательно озираясь по сторонам. – Ты откуда звонишь, там безопасно, не засекут тебя?

– Не, все нормально. А ты откуда знаешь, что у меня приключилось?

– Я домой к тебе заходил. Видел.

Пашка замолчал. Слышно было только, как он, волнуясь, прерывисто дышит. Наверное, сейчас заново переживает то, что случилось у него дома. И девушку наверняка на его глазах застрелили.

– Оксанку ни за что шлепнули, гады, – проворчал наконец Пашка. – Я с ней только познакомился. Хорошая девка… а тут… А ты туда как попал?

– Не волнуйся, я это сделал ночью, и меня никто не видел. Ты скажи, кто это был, что за люди. Кого-нибудь знаешь? От тебя что хотели?

– А ты… – Пашка замялся на мгновение, видимо, подбирая слова, потом решительно закончил: – Ты не с ними?

– Паша, не будь идиотом, – посоветовал Антон. – У меня и ключ есть от твоей хаты, и ты меня впускаешь спокойно, как своего. Резон мне было бы так прокалываться. Зашел бы спокойно, убил бы и так же спокойно ушел. Убедительно? Давай говори, где встретимся, там все и расскажешь.

Маленькая дачка за городом была идеальным убежищем. Пашка знал ее потому, что пару раз с приятелем и его знакомой девчонкой они приезжали сюда покупаться на пруду, поиграть в волейбол и бадминтон. Дачей занималась мамаша этого дружка, хотя в последнее время тут все было запущено. Включая и маленький домик. Мать приятеля лежала в профилактории после операции, сын уехал в командировку. Вот Пашка и вспомнил про это убежище. Тем более что он знал, где лежит ключ. А звонил он с соседней замороженной стройки. Там в прорабской комнате стоял древний черный телефонный аппарат. И что интересно, он был подключен к «восьмерке». Залезть в прорабскую было несложно, потому что вагончик сторожей находился в другой стороне, да и службу сторожа несли спустя рукава. Что там воровать, кроме бетонных стен?

– Я ее к себе привел, – рассказывал Пашка, когда они с Антоном уселись на берегу пруда в безлюдном месте, густо поросшим ивняком. – Толком ничего и не успели. Я… – он покраснел и отвел глаза, – порнуху включил, а сам пошел на кухню за пивом. Оксанка в комнате осталась, диски с музыкой просматривала. Я присел на пол у холодильника, мне показалось, что там из него конденсат течет. Присел, рукой щупаю, а тут шаги. Тихие такие, осторожные. Я почему-то сразу испугался. Наверное, предчувствовал беду.

– Хочешь сказать, что тебя не заметили?

– Наверное, это меня и спасло, – кивнул Пашка. – Он заглянул на кухню – никого, и пошел в комнату. Я прислушался, а потом на цыпочках следом. У меня в прихожке бита бейсбольная стоит, прямо за занавеской. А они отвлеклись, на Оксанку отвлеклись. Наверное, стали спрашивать про меня, а она с испугу ничего сказать не может, даже завизжать толком не смогла. Я нос в комнату сунул, и меня сразу один из них увидел. Он ко мне, я бежать. Мельком заметил, что у них в руках пистолеты с черными толстыми длинными стволами. Глушители, наверное. Чувствую, что не успею убежать: или он меня схватит, или выстрелит в спину. Каким чудом я биту выхватил из-за занавески! А уж ударил я со всей дури, как только смог развернуться. В лоб я ему и попал. Он даже пистолет выронил. Последнее, что я видел, это выпученные глаза Оксанки, как она к двери через диван бросается, а второй в нее стреляет. Догонять меня на улице никто не стал, и соседей, как назло, никого ни в подъезде, ни на улице. Вот так…

– Так ты их не знаешь? Не видел раньше?

– Убийц? – Пашка отрицательно покачал головой. – Да и второго я толком не рассмотрел, который в Оксанку стрелял. Он убил ее, да?

– Наповал, – подтвердил Антон. – Думаю, что она и не мучилась, сразу умерла. Ты мне другое скажи. Кто и зачем к тебе приходил? Я не думаю, что тебя хотели убить, просто все так получилось. Из-за твоей биты и твоей прыти. Кто это были, как ты думаешь? Люди Сливы? Или от конкурентов, которые тебя хотели подставить?

– Хрен их знает, Антоха, – с судорожным вздохом ответил Пашка. – И Слива личность темная, всего от него ожидать можно, да и другие не лучше.

– А ты что, поздно все это понял? – не удержался от сарказма Антон. – Не знал, с кем связываешься и чем торгуешь, не знал? Денежки глаза застили?

Пашка хмуро посмотрел на Антона и промолчал. Наверное, слова оказались справедливыми, он и сам так думал. Только теперь-то чего об этом говорить, теперь бы выжить. Пашка молчал минут пять, а потом неожиданно выдал:

– Я думаю, что это менты были. В смысле, полицейские. Только они на кого-то работают: или на Сливу, или на тех, других.

– О как! – опешил Антон. – А откуда такие выводы? Друг к другу по званию обращались?

– Шутишь? – огрызнулся парень. – Не знаю я, почему так подумал. Мелькнула такая мысль, и все. А теперь вот пытаюсь понять, почему она мелькнула.

– И что?

– Как бы тебе это сказать? Ну, стрижка, например. Один-то налысо брит, у него на темени почти ничего не растет. Это тот, кого я огрел битой по голове. А второй, который в комнате был, у него стрижка такая… форменная, что ли. Не просто «под расческу», а вот тут коротко, вот тут длиннее, тут небольшая челка, – стал показывать на себе Пашка. – А еще… ты только не смейся. Ощущение, что у них на лбах от фуражек, в смысле, от постоянного ношения фуражек, вмятины. Бред, да?

– Бред не бред, а подумать есть над чем, – хмыкнул Антон. – Чтобы форменная фуражка оставляла на челе неизгладимый след, я что-то не слышал. А если уж говорить об этом, то кто у нас каждый день фуражки носит? Инспектора ДПС. Замечал? Фуражки такие, с пестрым околышем? А вообще-то бывает, что у людей ассоциативное мышление очень развито. Объяснить не могут, а в комплексе оказываются правыми. Ладно, с этим разберемся. А что у тебя с моим заданием?

– А-а! – заметно оживился Пашка. – Нашел я адрес. Повозиться пришлось, конечно, кое к кому обратиться, но сделал. Улица Щорса, двадцать два, квартира восемнадцать. Э-э… Славина Марина Вячеславовна. Проводной Интернет, билайновский.

Выяснив, что Пашка сутки ничего не ел, Антон оставил ему деньги и свои инструкции. Если про эту дачу никто не знает, Пашка тут может некоторое время пожить. Телефон Антон пообещал ему купить, поскольку паспорт Пашки остался в квартире, а он сам, надо полагать, находится в розыске, как один из подозреваемых, и сказал, что вечером заедет за ним на машине. Они поедут на улицу Щорса к этой Марине Вячеславовне Славиной.На рынок Антон приехал с опозданием в два с половиной часа. Ему пришлось смиренно выслушать все, что о нем думает Слива. И подставить его Антоха норовит, и «рамцы он попутал», и еще что-то такое сделал, чего делать нельзя, когда договариваешься с нормальными пацанами.

Дверь открыла, как Антон и ожидал, женщина. Он давно заметил, что в большинстве семей мужчины, когда возвращаются с работы, считают, что на сегодня свой долг не только семье, но и всей вселенной они выполнили. Открыть дверь или подойти к телефону – это уже их не касается. Находясь в постоянном напряжении, постоянно принимая решения, постоянно напряженно ища выход, анализируя сложившуюся ситуацию, Антон привык во всем и всегда полагаться только на себя. Уж он-то, когда женится, ни за что не подпустит жену к двери, когда в нее звонят. В наше время там может оказаться кто угодно и с какими угодно намерениями. Но в данном случае он готов был приветствовать ленивого муженька, потому что как раз с женщинами объясняться в дверях легче.

– Здравствуйте, – как можно приветливее сказал Антон и чуть подвинулся, чтобы хозяйка – приятная женщина лет сорока пяти – убедилась в вежливости и интеллигентности сопровождавшего его Пашки.

Пашка похлопал ресницами за толстыми стеклами и улыбнулся. Странно, он боялся Антона не меньше, чем тех убийц, которые к нему приходили, не меньше Сливы. Он уверен, что Антоха Белый убьет и глазом не моргнет – больно уж у него лицо бывает холодное, как у робота. Но все равно чувствовал себя с ним спокойнее. Вроде как меньшее из зол, или как будто находишься рядом с сытым хищником, и знаешь, что сейчас он не опасен. Поэтому улыбка у Пашки получилась вполне мирной и располагающей.

– Вы знаете, – развел руками Антон, словно показывая, что деваться ему некуда, – мы ищем свидетелей случая на дороге, когда машина наехала на женщину с ребенком.

Он назвал точную дату и время происшествия, а о том, как им с Пашкой удалось установить фамилию и адрес свидетеля, к которому они теперь заявились, умолчал. Зато стал описывать происшествие в таких красочных подробностях, что женщина преисполнилась сочувствием, и глаза у нее были на «мокром месте».

– Да, мы все видели, – уверенно заявила она, махнув полотенцем. – Я только из магазина вышла, в машину села. А Олег, это муж мой, в зеркало заднего вида смотрит и говорит, что вон дурак какой-то несется сзади к перекрестку как бешеный. А они и в самом деле… Ужас, как все это выглядело! Мальчишка прямо на несколько метров отлетел.

– Можно нам войти? – вежливо спросил Антон.

– А… проходите, – машинально разрешила женщина и, чуть отступив назад, позвала мужа: – Олег, выйди сюда! Тут по поводу того случая пришли.

Значит, муж дома. Это хорошо, потому что не придется встречаться с каждым по отдельности, уговаривать лучше обоих и сразу. Из комнаты вышел мужчина в трико и рубашке. Вопреки ожиданиям Антона, он был не пузат и не лыс. Вполне спортивный и энергичный мужик. И взгляд волевой.

В разговоре, когда их пригласили пройти в гостиную, Антону очень удачно удалось спровоцировать хозяев на признание, что это они выложили в Интернет снятое регистратором машины видео. Причем сделал это муж, который был специалистом компьютерной фирмы и в Интернете пропадал глубоко и подолгу. Своя стихия, так сказать.

– Я вот о чем хотел с вами поговорить, – решил наконец завершать визит Антон. – Мальчик, который пострадал во время того ДТП, находится в больнице в тяжелом состоянии. Виновники были пьяны. Более того, они сотрудники полиции, а следствие оказывает давление на мать ребенка. Они ее каким-то образом убедили подписаться под показаниями, что она переходила дорогу заведомо на красный свет. А на вашем ролике хорошо видно, что она переходила на зеленый.

– И мы это можем подтвердить, – охотно вставил Олег.

– Именно этого я и хотел от вас. Согласны вы быть свидетелями на суде, подтвердите, как все было на самом деле?

– А что, вы думаете, что дойдет до суда? – не слишком уверенно спросила Марина.

– Если ничего не делать, то не дойдет, все уже и так подтасовывается. А я хочу, чтобы этих подонков наказали.

– Подтвердим, – заверил Олег, – очень даже подтвердим. Нечего им, не тридцать седьмой год на дворе. Они такие же граждане, как и все остальные. А то им можно без ремней безопасности ездить, а нам нет. И пьяным им можно за руль садиться? Хрен им по всей морде!

– Оле-ег! – укоризненно пробормотала Марина и толкнула мужа ногой.

К большому удивлению Антона, Олег Славин позвонил ему через два дня. Когда Антон оставлял свой номер телефона, то считал это простой перестраховкой. Так, на всякий пожарный случай, мало ли что. Теперь это «мало ли что» случилось. И всего через два дня после визита Антона к Славиным. Олег, с присущей ему энергией, стал объяснять, что у него что-то случилось с домашним компьютером. Наверное, полетел жесткий диск. Он очень сожалел, но вся информация, которая имелась, скорее всего, погибла безвозвратно.

Антон насторожился и попытался выяснить, а насколько все безнадежно. Олег ответил, что он по большей части администратор, а не такой уж компьютерный бог в своей фирме, поэтому точно сказать не может. Надо попросить на днях подъехать ребят с работы, пусть поглядят. Антон предложил приехать со своим специалистом сегодня же. Олег, к большому удивлению Антона, согласился.

Пашке Антон не стал говорить, зачем он ему понадобился. И только когда они свернули на улицу Щорса, Пашка заволновался:

– Ты меня что, опять к этим везешь? К свидетелям? А чего молчал, когда я допытывался? Чего темнишь, Антоха, что случилось?

– Компьютер у этого Олега полетел, я предложил тебя привезти как консультанта. Посмотришь там, что к чему.

– Так он же сам вроде хвалился, что волочет в компьютерах?– Теперь хвалится, что «не волочет»! Пошли. – Антон заглушил двигатель машины. – И поменьше болтай там. Все, что поймешь, о чем догадаешься, расскажешь мне потом, когда выйдем на улицу. Понял?