Ребенок для плохого парня

— Теперь они у нас есть, — платье соскальзывает вниз. Ему открывается вид на мой плоский животик, на нижнюю часть моей обнаженной груди, которая выглядит словно чистый шелк. Неудачная ночь, чтобы не надевать бюстгальтер. — Ты не думаешь, что нам будет тяжелее притворяться, что мы встречаемся?

— Я привык к тому, что с тобой тяжело.

— Это не так.

Он ухмыльнулся.

— Это потому, что я себя хорошо вел, Кисс.

— И сейчас?

— Какое у меня прозвище в твоем кабинете?

— … Проблема.

— Теперь у тебя одни проблемы.

Я затаила дыхание, когда платье соскользнуло. Джек обследовал мое тело, обнаженное, за исключением пары прозрачных трусиков, которые не оставляли места для воображения.

Джек бросил меня на диван, упав на меня, только когда снял спортивную куртку и разорвал пуговицы дорогой рубашки. Яркие, оборванные чернила на его груди выглядывали, завиваясь в темные и выразительные татуировки, отражая воплощение респектабельности, которой он разбрасывался на ужине, которым мы наслаждались.

Джек не был закусками, коктейлями и шикарными французскими ресторанами.

Он не был нежным танцем и мягким шепотом.

Он был свирепым, грубым и страстным. Секс ради секса и наслаждения каждой секундой разврата.

Его губы наслаждались моими, его язык воровал мои переполненные ропоты и создавал дикий стон на их месте. Моя кожа охлаждалась в доме с кондиционером и прохладной кожей дивана, но каждый удар его языка нагревал меня, пока тепло не поглотило меня, и я умоляла о минуте воздуха, мира, всего, что могло бы облегчить напряженность.

Джек остановился. Он ухмыльнулся и схватил мой сосок в свои жадные губы, покусывая темно-коричневую часть достаточно сильно, чтобы заставить меня извиваться.

— Маленький шоколадный поцелуй, — пробормотал он с полным и неприлично набитым моей грудью ртом.

Мне понравилось это зрелище.

Я наслаждалась дрожью, абсолютно распадаясь, позволив мужчине прикоснуться к тому, что мои пальцы едва ли когда-либо могли удовлетворить. Он сосал и крутил, тянул и щипал, и восторженный стон, который он издал, только сильнее возбудил меня.

Это было неправильно. Я знала это. Каждый инстинкт в моем теле говорил мне об этом. Только Бог знает, сколько других он дразнил таким же образом, и сколько еще у него было бы, если бы его автомобиль не разбился и его предполагаемая четверка не разбежалась.

Но, Господи, я хотела этого. Так сильно.

Оказывается, пока я боролась с ним, наказывала его и имела дело с каждым его ужасным скандалом, Джек был именно тем, что мне нужно, избегая всего романтического, всего сексуального, всего приятного, тем, кто поможет мне начать жизнь, которую я планировала, после того, как потеряла человека, о котором мечтала.

Джек ничего мне не обещал, но он мог показать мне, что я пропустила. Впервые мне захотелось этой свободы, этой безответственности, опасности отдать часть себя человеку, который, я знала, не оценит это.

И мне было все равно, потому что я знала, что из этого получится. У меня будет ночь, чтобы помочь мне забыть человека, который уже забыл меня. Я получу часы удовольствия и мгновение, чтобы испытать волнение, проведя ночь с мужчиной, у которого настолько развращенная репутация, что такая девушка, как я, ужаснулась бы.

Руки Джека были огромными. Как и его тело. Его спина. Его грудь. Его ноги.

Он терся о мою ногу, одновременно дразня мои соски знающим языком.

— Только один раз, Джек, — сказала я. — Только один раз.

— Один раз? — ухмыльнулся он, дергая мой сосок, пока тот не выскочил из его рта. — Кисс, ты захочешь этого сегодня вечером больше, чем один раз.

— С — сегодня вечером?

Он опустился ниже, прокладывая путь поцелуями над моим животиком, моим пупком, и, наконец, над маленьким бантиком на передней части моих трусиков. Он сжал его в зубах, угрожая гораздо более тонкой щели ниже.

— Кисс, если думаешь, что я не буду трахать тебя всю ночь, тогда ты точно не обращала внимания на все эти скандалы, которые заминаешь.

— И теперь я становлюсь одним из них.

— Ты не скандал, — трусики соскользнули по моим бедрам. Дыхание перехватило, когда он с намеком посмотрел на щель между моих ног. — Я никогда не извинюсь за то, что собираюсь сделать с тобой.

Это сделаю я. Я буду сожалеть об этом позже. На данный момент, я не жалела ни об одной секунде, пока его горячее дыхание щекотало мои ноги. Он поцеловал меня в бедра

и распахнул их. Я дрожала. Джек уставился на ту часть меня, которую, я однажды поклялась, он никогда не увидит, не потрогает, не попробует и не возьмет.

Он нарушил эту клятву одним ударом своего языка напротив моей щелочки, щекоча мой клитор, пробуя мою гладкость, а затем полностью погрузился в мою тугую киску.

— О, Боже мой, Джек!

Я схватила его за плечи, боясь, что сорву рубашку с его груди. Его губы обернулись вокруг меня, покусывая и наслаждаясь, и я откинулась на спину, когда его отчаянное прикосновение лишило меня голоса.

Мурашки по коже.

Я выгнулась, предлагая ему больше. Джек ухмыльнулся, его губы были мокрые от моего желания.

— Кисс, ты слаще шоколада.

Я должна была бы смутиться. Обидеться. Я боролась с желанием вырвать мои трусики из его рук и прикрыть то, что должно было быть скрыто от плейбоя, создателя проблем, такого, как он.

Вместо этого я предложила ему себя, задыхаясь от его имени и умоляя дать почувствовать на себе его язык, развела свои ноги, соблазняя шелковистой влажностью внутри.

И Джек точно знал, как играть со мной. Он был не просто квалифицированным спортсменом, он был грешным любовником. Он знал, как заставить меня стонать, когда дразнил меня, и когда его язык выполнял маленький трюк, пока он нашептывал мне на ухо, умоляя о большем. Ни одна женщина не была в безопасности в его объятиях. Он не оставляет невинность непокоренной.

Его штаны оказались расстегнуты. Меня охватывает трепет. Он не оставил пульсирующую щель между моих ног, все еще наслаждаясь, облизывает ее, подталкивая мое тело к абсолютному пику.