Ребенок джунглей: Реальные события

Американская медсестра, находившаяся в то время в Данау Бира, осмотрела меня и что-то сказала отцу. Его глаза наполнились слезами. Он встал на колени возле моей кровати и начал молиться.

Я ничего не понимала. Потом все потемнело перед глазами. Когда я очнулась, то почувствовала что-то твердое. Моя голова лежала на камне, я находилась в темной долине, вдалеке маячил свет.

— Мама, мне жестко, дай мне подушку, — прошептала я слабым голосом, хотя мне казалось, что я кричу.

Откуда-то издалека прозвучал мамин голос:

— Милая, у тебя есть подушка. Она очень мягкая.

— Мама, помоги мне, подойди, пожалуйста, — в отчаянии шептала я.

— Но я же тут, я с тобой, — повторяла мама. Затем все снова исчезло.

Мама с папой стояли рядом, держали меня за руки и плакали. Медсестра сказала, что ничем больше помочь нельзя, и эта ночь станет решающей... Но мое время еще не пришло. На следующее утро я проснулась, солнце вновь сияло в небе, страшно хотелось есть...

Лишь много позже мама рассказала мне, что в ту ночь я чуть не умерла. Отец всю ночь молился у моей постели.

Оказалось, что нас подкосила не только малярия. Мы подхватили какой-то непонятный вирус, может быть, от фаю, — поэтому и заболели все одновременно. Ослабленные вирусом организмы не смогли подавить малярию. А моя болезнь и вовсе оказалась смертельно опасной.

Позднее мы не раз болели малярией, и даже гепатит меня не миновал. Но со временем приступы становились все слабее — выработался своеобразный иммунитет.

С тех пор как я вернулась в Европу, у меня не было ни одного приступа малярии. С медицинской точки зрения я здорова.

Но малярия была не единственной болезнью, причинявшей нам неприятности. Больше всего хлопот создавали инфекции. Иногда было достаточно укуса комара или простой царапины, и за одну ночь наваливалась тяжелая болезнь, длившаяся иногда по нескольку дней. К счастью, обошлось без смертельно опасных воспалений.

Каждый вечер, прежде чем мы ложились спать, мама проверяла, нет ли у нас царапин и ссадин. Через них-то и проникала инфекция. Когда мы подросли, мы сами стали осматривать себя. Но, к сожалению, иногда делали это кое-как, за что уже на следующий день частенько бывали наказаны самой настоящей болезнью.

Как-то утром я проснулась с болью в коленке. Но не обратила на нес внимания. Новый день сулил много неожиданного — неужто какая-то коленка сможет помешать? Я спрыгнула с кровати, позавтракала, быстренько сделала уроки и выскочила на улицу. Постепенно боль в колене становилось все больше и больше; казалось, будто по нему стучат молотком. Скорее всего, воспаление началось после укуса комара. Когда я поняла, что больше не могу ходить, я приковыляла к маме, но она была очень занята и попросила подождать. Я села на скамейку и стала рассматривать колено: пять красных полосок расползались от ранки в разные стороны.

Подошла мама. И ужасно испугалась. Она тут же уложила меня и сказала, что это заражение крови, и будет очень нехорошо, если красные полоски доползут до моего сердца. Я слушала ее вполуха. Эти полоски почему-то меня не пугали. Просто было очень скучно среди подушек и не терпелось побежать на улицу. К счастью, благодаря маминой заботе и антибиотикам я действительно быстро поправилась.

Вообще-то я не любила думать о болезнях в то время. Не особенно волновалась, даже когда резалась ножом: смазывала и перевязывала рану и снова шла играть.

Довольно часто возникали с инфекционные воспаления на пальцах ног, потому что обуви я не носила, а подошвы не сразу стали такими, как у фаю: я то и дело ранилась. Мама в отчаянии пыталась призвать меня к порядку: мои бинты постоянно грязнились, но я не обращала на это внимания, были дела поважнее.

Но однажды мама вполне серьезно предупредила: у меня отвалятся пальцы ног, если я и дальше буду так вести себя. Тогда я стану уродом на всю жизнь. Но какая разница? Кто увидит меня в джунглях кроме фаю, а у них и своих увечий полно. Даже наоборот, считала я, пара шрамов мне не повредит. Так что остаться без нескольких пальцев я не боялась: буду рассказывать всем, что их откусил крокодил.

Что мне действительно не нравилось, так это кожный грибок, который мог распространиться на все тело. Почему-то у женщин фаю он встречался чаще, чем у мужчин. Как-то вечером я почувствовала боль в руке, но укуса не было. Наутро я хорошенько осмотрела руку и увидела характерное покраснение. Побежала к маме в слезах. Мне подумалось, что теперь я на всю жизнь буду обезображена грибком. Скучная болезнь! Никакой романтики. К тому же зуд ужасный. Мама успокоила меня, принесла крем, которым стала мазать меня каждый вечер и каждое утро, и болезнь прошла. Я была ужасно рада.

Что бы с нами ни случилось, что бы ни произошло, — мама найдет выход. Мы росли в джунглях, свято в это веря. И мама все делала для того, чтобы передать свои знания людям Фаю.

Умение прощать

Нам снова достался вкусный кусочек крокодильего хвоста; отец выменял его на кастрюлю. Слюнки так и текли. Мы разожгли костер за домом, собираясь коптить мясо. Еще пара часов — и можно насладиться лакомством.

Мама ушла за чем-то в дом. Случайно она выглянула в на окно.

Из леса в это время вышел молодой фаю, сын вождя Баоу. Он огляделся по сторонам и подбежал к костру. Естественно, он не видел маму, которая наблюдала за ним из окна. Быстро отломив себе кусок мяса, парень собрался уходить.

— Эй! — закричала ошеломленная мама.

Мальчик испуганно оглянулся, бросил мясо обратно на деревянную стойку и убежал в лес.

Известие о том, что кто-то хотел у нас что-то украсть, мгновенно разнеслось по окрестностям. Хижина вождя Баоу была в джунглях метрах в трехстах от нашего дома. Мы услышали, как он кричал, когда узнал, что сделал его сын. По законам племени фаю наш папа теперь имел право отомстить. Вождь сильно испугался за сына...

А мы сидели за столом и думали, как поступить.

Наконец мама сказала:

— Клаус, в конце концов, в Библии сказано: если кто-то забирает у тебя что-то, отдай ему больше. Вот хороший кусок крокодильего мяса. Почему бы тебе не отнести его сыну вождя: скажи, что мы не в обиде.

Мы согласно закивали. Туземцы уже рассказали нам, что мальчик в паническом страхе спрятался в джунглях — он боится и своего отца, и нас.

Папа отправился в путь. Я увязалась вместе с ним. Мы шли по узкой тропинке к хижине вождя Баоу. Семья сидела перед входом, все сильно заволновались, увидев нас. Папа спросил вождя, где его сын: он хочет поговорить с ним. Никогда я не видела вождя таким расстроенным.