Ребенок на спор

Улыбаюсь при таком обращении к дочери. Она сидит рядом с отцом Дениса и пытается сосредоточить взгляд на его лице.

Повисает молчание, и я уже готовлюсь к вопросу про зрение. Денис подходит ко мне ближе и переплетает наши пальцы. Подмигивает, чтобы приободрить меня.

– А что у нас с глазками?

Отец Дениса переводит вопросительный взгляд на нас. Сдерживаюсь, чтобы не начать в волнении оттягивать ворот свитера. Стреляю глазами на Дениса, и он все понимает без слов.

– У дочки нистагм. Мы приехали, чтобы проконсультироваться насчет лечения.

– Это серьезно? – хмурится отец Дениса.

Черт, как правильно к нему обращаться? Просто по имени?

Щеки опаляет от стыда, что сразу не уточнила этот момент. Прячу глаза.

– Так, дорогой муж, давай мы спустимся в столовую и там уже поговорим. Дети с дороги, устали, так еще и стоят перед тобой отчитываются.

Отец Дениса замирает, и его взгляд как-то потухает. Денис крепче стискивает мою руку, и я тихонько шиплю от боли. Он тут же расслабляется и бросает на меня виноватый взгляд.

– Ты же знаешь…

– Я знаю, Тим, но ты прекрасно справляешься с тем, чтобы спуститься на первый этаж. – Голос Татьяны становится жестче, и она требовательно выгибает бровь.

– Алис, возьми Настю, подождете внизу? – Денис кладет руку на спину и подталкивает.

– Да, Алис, мы сейчас спустимся, – поддерживает Татьяна и тепло улыбается. – А то сейчас тут будет битва титанов.

– Ну вот что ты начинаешь?

Недовольный голос мужчины заставляет поежиться.

– Это ты начинаешь снова себя жалеть.

А у меня аж глаза на лоб от этого заявления. Вот это да! Не думала, что с прикованным к кровати надо разговаривать так жестко.

Но кто я такая, чтобы судить?

Отец Дениса злится, вижу это по тому, как на покрывале сжимаются его руки. Татьяна берет Настю и передает мне. Денис провожает до двери и наклоняется ближе:

– Не скучай, просто не хочу, чтобы ты и Настя слышали, как мы сейчас будем спорить с отцом. Он тот еще баран.

Киваю и спускаюсь в гостиную, где немного ранее сидели Татьяна с дочерью.

У меня начинается отходняк после знакомства. Руки потряхивает мелкой дрожью, по спине прокатывается череда капелек пота, а перед глазами на секунду темнеет.

Да уж, не могу себе представить, как сложно жить в таком напряжении.

Настя дергает меня за рукав и показывает на статуэтки, стоящие в ряд на полочках за стеклянными дверцами стенки.

– Туда хочешь подойти?

Дочь кивает, и я подношу ее к заинтересовавшим ее предметам.

– Так, только давай договоримся, что ничего руками ты не трогаешь и стекло не лапаешь. Видишь, какое чистое? Это дома ты постоянно следишь на стеклах, а тут хозяйка не мама, и тебе придется вытирать свои отпечатки самостоятельно. – Стараюсь, чтобы голос звучал строго, но приходится прилагать усилия, чтобы губы не расползлись от улыбки.

В голове ярко вспыхивает картина, как Настя самостоятельно вытирает все стеклянные дверцы и во сколько обойдется ущерб от такого наказания.

На верху голоса становятся громче. Кажется, я даже могу различить требовательные интонации Дениса.

Настя снова дергает меня, на этот раз за волосы, и показывает пальчиком на статуэтки. А я будто просыпаюсь и внимательно всматриваюсь на полочки.

– Ого, сколько тут всего. С разных точек мира прям. Видимо, родители твоего папы любят путешествовать.

Тут и золотой Будда с надписью на непонятном мне языке, и статуя свободы, и Биг- Бен – и на всех гравировки с надписями. И почему-то сомнений в том, что привезены они именно из тех мест, где стоят оригиналы, нет ни капельки.

Поднимаю глаза и замечаю несколько фото, на которых счастливая семейная пара. И я была права, они запечатлены в разных городах. Такие счастливые, и отец Дениса уверенно стоит на ногах. Кто бы мог представить, что все обернется вот так.

Недалеко от нас раздается писк, и вижу, как на стене разъезжаются металлические створки. В гостиную выкатывается коляска с Тимуром.

– Так, все в столовую. – По ступенькам сбегает Татьяна, пока я в немом изумлении таращусь на лифт. – Да, пришлось срочно переделывать дом, чтобы втиснуть лифт. Так проще транспортировать этого упертого осла.

– Таня.

– Что «Таня»?

– Думаю, Алисе вообще неинтересно слушать про наши стычки.

Отец Дениса кивает и заезжает в столовую.

– Пойдем. – Денис возникает как из ниоткуда и подталкивает меня, положив руку на спину.

Вздрагиваю от ощущения растекшихся мурашек от места прикосновения его пальцев.

Ставлю Настю на пол, и она неуверенными шажками идет за нами.

– Так вы уже сами можете ходить, молодая интересная? – с улыбкой замечает отец Дениса.

Хватаю за руку Дениса и торможу, не сводя глаз с дочери, которая уже почти подходит к Татьяне. Женщина присаживается, и дочь хватает ее за выбившуюся прядку волос.

– Насть, не хулиганить, – одергиваю дочь.

А Татьяна только усмехается:

– Ничего страшного, Алис, у бабушки много волос. Да, маленькая?

Настя с важным видом кивает и переводит на меня упрекающий взгляд, а я не сдерживаюсь и хмыкаю.

Денис вопросительно выгибает бровь, переводя взгляд на мою руку, которая все еще стискивает его предплечье. Наклоняюсь к нему, пока родители отвлеклись на Настю и понижаю голос до шепота:

– Как мне называть твоего папу?

Денис моргает:

– В каком смысле как? Тимур.

– А отчество?

– Зачем отчество? Если отец не сказал, значит, не против, что будет просто по имени.

– Ты уверен?

– Конечно, лисенок, не бери в голову даже. Это такие пустяки. – Денис стискивает мою талию и прижимает меня к себе. – Пойдем лучше ужинать. Голодный, капец! После этого самолета что ел, что нет.

Закатывает глаза, а я снова не могу сдержать усмешки. Мне так хорошо рядом с ним, и даже уже перестает пугать это все. Как будто так и должно быть.

– А вы где остановитесь? – Татьяна достает из духовки противень с ароматным блюдом, и я непроизвольно втягиваю воздух в легкие.

Во рту накапливается слюна, как будто и я не ела неделю.

– Денис вроде сказал, что у него есть квартира.

Татьяна скептично фыркает и качает головой:

– Холостяцкая берлога, в которой он только ночевал. Никаких условий для ребенка. Может, у нас?