Ребенок не по плану
Шрифт:
Я тогда не нашлась что сказать. Просто в шоке переводила взгляд с Даниила на собаку и обратно. Даниил остался стоять на пороге. Я подошла к нему и посмотрела прямо ему в глаза. Возникла неловкая пауза, а потом он протянул мне собаку.
«Вот! Это тебе. Ты же просила коккера…»
Воспоминания подбодрили меня и я улыбнулась, заходя в отель. Неважно, что Даниил сейчас злится и обижается на меня. Никакое непонимание не сможет развести нас. Скоро мы останемся вдвоем и сможем все объяснить друг другу. И он простит меня за глупость и те высказывания, что так задели его. Простит так же, как я простила его за сорванную свадьбу.
Даниил прав, неважно кто выручит Катрину. Главное, чтобы моя девочка
Время в отеле тянулось невыносимо медленно. Моника скучала, сидя в кресле лениво листая модный журнал. Я, не в силах усидеть на месте, ходила по большой комнате взад-вперед, и косилась на часы. Стрелки равнодушно вертелись вокруг своей оси, и я поняла, что выдохнула, только когда мой смартфон завибрировал. А на дисплее высветилось: «Дан».
— Да? — Мой голос сорвался от волнения. Его — низкий, спокойный, уверенный в себе, наоборот заполнил мой эфир.
— Дишка, все в порядке. Катрина у меня. Скоро вы встретитесь с дочкой! Моника отвезет тебя… Я подъеду чуть позже.
Я остановил машину у подъезда моего брата и перевел дух, впервые за последние несколько суток. Диана умело сыграла на моих нервах, как на музыкальном инструменте. Но как бы я не злился, к жене меня тянуло, словно магнитом. К жене и дочке…
А впереди уже виднелись празднично горящие окна квартиры брата Макса и его жены Леси. Дверь мне открыл брат. Счастливый, улыбающийся, прижимавший к боку свою выросшую дочку Машу, которая с самого детства обожала меня. Он открыл и шепнул мне:
«С Катриной все в порядке, она в детской, с ней играла Маша, а сейчас малышка ждет вас», — я с благодарностью кивнул ему, переведя взгляд на племянницу, что прыгала вокруг нас с братом.
— Дядя пришел! Ты останешься на ужин? — Радостно закричала его дочь Маша, и кинулась обнимать меня, прямо с порога, вывернувшись из-под руки отца. Я кивнул и щелкнул по носу племянницу.
— Еще бы! А ужин ты готовила? Голоден, как волк!
— О, Даниил, наконец-то ты вернулся, а то забежал так быстро, мы не успели с тобой и поздороваться нормально. — Леся вышла из кухни в переднике, наверное, что-то лепила. Ее нос был в муке, глаза сияли. — Проходи, а мы пиццу делаем. Останешься на ужин?
— А где Диана и Катрина?
— В спальне. — Улыбнулась Леся и повела меня туда.
Глава 96
Я, незамеченный, стоял в дверях спальни, где сейчас находились моя жена и дочка. Диана… Я невольно залюбовался ею. Моя жена, такая трогательная, особенно сейчас, когда покрывает поцелуями щеки Катрины. Девочка обвивала ручками шею мамы так крепко, что казалось — и захочешь, не оторвешь.
Диана не замечала никого и ничего вокруг, она едва заметно шевелила губами, что-то шепча дочке. Наверное то, как сильно она любит малышку. Как ей не хватало Катрины. И было видно, что девочка отвечает ей полной взаимностью, светясь от счастья, что она находится на руках у мамы.
«Интересно, а по тебе Катрина соскучилась? Полюбит ли она тебя так же сильно, как родного отца? Ты помнишь, что она плакала, когда ты забирал ее у Валеры? Она забыла тебя за этот день, отвыкла от тебя!
Может, ей было бы лучше с ним, с родным отцом? Так же, как Диане — с ее бывшим мужем? Может, надо оставить в покое Диану и Катрину? Они же жили с Валерой прекрасно до того момента, как появился ты…» — Я ненавидел свой внутренний голос. В первую очередь за то, что он всегда говорил
правду. Голос разума, что уж там кривить душой…Диана прижалась губами к пушистой детской макушке и неожиданно обернулась, словно почувствовала мое присутствие. Но я успел отступить на шаг назад и моя фигура скрылась в темноте коридора.
«Но я сделал Диану счастливой!» — Упрямо ответил я сам себе, зная, что это — правда. Тоже — правда. Ведь Диана никогда не скрывала своих чувств, они читались на ее лице, когда она оборачивалась на мой зов и улыбалась. Ее улыбка, как и любовь к мне, освещала лицо изнутри миллионом лампочек, и у меня иногда перехватывало дыхание от такой непреложной безусловной любви, которую я никак не заслужил.
Я не безупречен, слишком «взрывоопасен», часто порчу настроение Диане, но… я знал, что стоит мне умолкнуть и открыть объятия, как слезы моментально высыхают на ее длинных черных ресницах. Диана никогда не держала на меня обиды. И я иногда, в такие моменты, осознаю, насколько мне все-таки повезло.
Меня любит такая удивительная женщина, у меня есть прекрасная дочь. И плевать на Валеру. Уже через пятнадцать минут после того, как я забрал Катрину, она просилась ко мне на ручки и улыбалась так, словно и не плакала до этого. Катрина — всего лишь маленький ребенок, она вырастет и поймет, что лучше иметь не родного отца, который любит ее, чем терпеть холодность и безразличие того, «настоящего» отца.
«Но ведь Диана права. Ты — не родной. И неважно, как сильно ты будешь любить Катрину, ты так и останешься для нее вторым номером после Валеры. Год за годом она будет расти и отдаляться от тебя. И однажды, когда вы поссоритесь из-за мелочи, она, так же, как ее мама, бросит тебе в лицо: «ты мне не родной отец», и что ты почувствуешь при этом? Не проще уйти сразу, не допуская этого? Так будет проще, ты же знаешь…», — Я поморщился, не желая слушать этот чертов голос разума. Я никогда не был трусом в реальной жизни, зато в отношениях всегда бежал от ответственности. Поэтому и тогда, шесть лет назад, я послушал внутренний голос, и оставил Диану. Оставил, прикрываясь тем, что я — беглый преступник, без роду и племени. И что так ей будет лучше. А откуда я знал, как в действительности будет лучше?
Я просто струсил, не оставив Диане шест лет назад даже права выбора. Все решил за нее. И пожинал плоды… бежал от близости изо дня в день. Не влюблялся, жил воспоминаниями. А теперь я получил второй шанс, использовал его, обрел жену и дочку, и? Собираюсь отказаться от них по своей воле? Из-за собственной трусости? Нет, так нельзя!
Но заставить замолчать этот голос я не мог. Слишком силен был страх внутри меня. Больше всего на свете я боялся сейчас не за себя, а за Диану и Катрину. Того, что подставляю их под удар Гюрзы. Того, что Гюрза догадается, что я заманиваю ее в ловушку и нанесет ответный удар по моей семье. А еще, я не хотел признаваться себе в том, что я боюсь просто не вернуться с задания, того, что я «погибну при исполнении…»
А мне есть что терять. Теперь. Есть к кому возвращаться.
Моника выполнила свою часть уговора. И Катрина освобождена, она у Дианы, под охраной, которую мне выделило руководство на время выполнения мной задания. Теперь я должен выполнить свою часть, и неважно, насколько велики риски. Да, только дурак не боится смерти. А я никогда не считал себя ни героем, ни дураком.
Глава 97
Вечер «с семьёй» прошел сумбурно. При первой возможности я затащил брата в детскую, чтобы поговорить. В детской сейчас не было никого — Диана ушла в спальню жены моего брата, чтобы спокойно провести время с дочкой. А Маша сейчас вертелась на кухне. В детской было полутемно и тихо. Только ночник освещал небольшую комнату.