Ребус. Рассшифровка

Судя по тому, что прямо с порога начальник предложил молодежи чай, а получив утвердительный ответ, начал с себя, а затем самолично налил «грузчикам», беседа обещала быть непростой. А уж после того, как Нечаев с грустной усмешкой посетовал, что на самом деле неплохо бы выпить чего-нибудь покрепче, да с утра по уставу не положено, Паша и Иван не на шутку переполошились. Потому как «не за каждого мальчика велосипеды дают».

– Значит, так, братцы мои,- вздохнув, начал Василий Петрович.- Официально объявляю вам о том, что с сегодняшнего дня оперативный экипаж с позывными «семь-три-пять» прекратил свое существование.

– Как это?
– поперхнулся чаем Козырев.

– А мы куда денемся?

– подхватил Иван.

– Персонально тебе, друг мой Лямин, сегодня велено явиться к одиннадцати часам на центральную базу, второй этаж, комната службы компьютерной поддержки. Так что сейчас ты должен сдать под роспись дежурному свою станцию, предметы экипировки и прочие закрепленные за тобой причиндалы, стоящие на балансе отдела наружного наблюдения.

– Почему?

– Потому что, согласно приказу начальника управления, со следующего понедельника ты состоишь в штате вышеупомянутой службы в должности оперуполномоченного. Про день аттестации я, если честно, не в курсе - спросишь сам у своего нового начальника. Яков Владимирович, между прочим, мировой мужик. Кстати, ты в каракулях разбираешься?

– В чем он разбирается?
– спросил Паша.

– Мне давеча наши компьютерщики сказали, что если Ванька знает про какие-то там «каракули», то с новым начальником сработается обязательно.

– Oracle,- автоматически поправил Иван.- Только я не хочу в службу компьютерной поддержки. Я хочу быть «грузчиком».

– Ну, знаешь, здесь тебе не ясли-сад. Приказ есть, он подписан, так что будь любезен - под козырек и шагом марш… грузить… компьютеры.

– А почему моего-то мнения никто не спросил?
– возмутился Лямка.

– Блин, Лямин, чего ты здесь разоряешься? Вопросы, жалобы, претензии - это, пожалуйста, к будущему тестю. Насколько я знаю, это он с твоим переводом подсуетился.

– К кому вопросы?
– попытался сделать наивные глаза Иван.

Получилось не очень. По крайней мере, Нечаев с Козыревым дружно расхохотались.

– А кто еще знает?
– обреченно спросил Лямин. Ответный хохот приобрел уже просто неприличные масштабы.

– Ваня, я тебя умоляю,- попросил начальник, утирая слезы.

– Факт, Лямка,- подтвердил Козырев.- Знают все.

– Но зачем меня в другой отдел-то переводить?

– Во-первых, будешь сидеть поближе к руководству, следовательно, под присмотром. Во-вторых, рабочий день строго с девяти до шести, а потом все - бегом к супруге и к дитю. Тоже плюс, верно? Опять же, должность новая - все копеечка в дом. А в довершение ко всему - исключительно трезвый образ жизни, потому как твой новый начальник этого дела,- Нечаев выразительно пощелкал по горлу,- не одобряет. Словом, через полгода станешь совсем другим человеком. Верно, Паша?

– Ага,- мрачно кивнул Козырев. Перспектива расставания с напарником огорчила его не меньше, чем самого Лямку.- Надеюсь, уж нас-то с Полиной никуда не зашлют?

Нечаев мгновенно посуровел и, выждав паузу, объяснил:

– Вчера Ольховская подала рапорт на увольнение, поэтому с сегодняшнего дня она переведена на хозработы сроком на две недели. Если сейчас кто-то из вас задаст оригинальный вопрос «почему?» - отвечу в грубой форме и не по существу… Молчите?… Молодцы, правильно делаете…

Так, на этом все. Лямин свободен. Иди, небось, дежурный тебя уже обыскался. А ты, Паша, задержись.

Лямка сумбурно и как-то очень по-детски и нелепо попрощался и, втянув голову в плечи, понуро побрел на выход.

– Выше нос, Иван, чай, не в Сибирь ссылают. Надеюсь, отныне компьютеры нашего отдела будут обслуживаться в первую очередь и на самом высоком техническом уровне!…

Без пяти минут оперуполномоченный в ответ на это хотел сказать что-нибудь очень ехидное и колкое. Лямка даже обернулся, но, словно испугавшись чего-то, торопливо вышел из кабинета, так и не произнеся ни слова. Он действительно испугался, потому что почувствовал, что сейчас может взять да и расплакаться. А для мужчины, готовящегося стать отцом, это было бы несолидно.

Нечаев дождался, когда за Иваном закроется дверь, после чего вполголоса выругался, открыл сейф и достал из него початую бутылку коньяка и два бокала. Плеснул в каждый пальца на три, посмотрел, добавил еще чуток и протянул один Паше.

– Держи, Ваньке сегодня действительно нельзя. Ему на Центр ехать, а у Фадеева, знаешь, какой нюх на это дело?!

Козырев кивнул: мол, плавали - знаем.

– Я, Пашка, прекрасно понимаю, какая у тебя на душе сейчас херня творится. Но я очень прошу тебя - не сломайся, ладно? Знаю, что тяжело, знаю, что хочется послать все это куда подальше… Но, очень тебя прошу, не спеши! Я не уговариваю тебя - я прошу. Понимаешь?

Паша кивнул, и Нечаев продолжил:

– …У меня у самого (веришь-нет?) ситуация еще поганее. Да что там поганее?
– жопа полная! Такой год сволочной выдался - хуже не бывает! Скольких мужиков потеряли! И каких! Антоха Гурьев, Сергеич… Юра Рощин (ты его, правда, не застал) умер, тоже сердце… А народу сколько поуходило! Климушкин, Степанов, Горчаков… Теперь вот Полина, Лямка, у Эдика с Пасечником пенсия на подходе… Скоро может так статься, что я вообще здесь один, как динозавр какой-то, останусь. Сохранюсь исключительно по причине подходящего микроклимата и невозможности существования в любых других условиях… Ладно, чего-то я куда-то не в ту сторону попер… Давай-ка мы с тобой помянем подполковника Нестерова. Светлая ему память. Так будет лучше и так будет правильно.

– …И светлая память экипажу «семь-три-пять»,- тихо добавил Паша.

– И светлая память экипажу «семь-три-пять»,- согласился Нечаев.- Давай, не чокаясь.

Выпили, помолчали.

– А мне теперь когда заступать?
– первым нарушил молчание Козырев.

– Я тебе на сегодня отгул поставил. А завтра с утра поедешь в гараж - примешь новую тачку, ту, которую за Колей Кривицким должны были закрепить взамен «Форда»-старичка. Пасечник со своей сломанной рукой еще недели три на больничном просидит, так я тебя к его «грузчикам» водилой поставлю. Кто к вам старшим пойдет - сам пока не знаю. Будем как-то выкручиваться - кроить, латать, штопать. Да, слушай, пацаны у Григорьича еще совсем зеленые, так что ты по возможности пригляди за ними, ладно?

– Хорошо, пригляжу.

– Еще выпьешь чуток?

– Нет, спасибо.

– Ну, и правильно. Тогда я тоже не буду. Все, Паша, иди отдыхай. Значит, запомнил? Завтра в гараж, но послезавтра уже на охоту. Сдюжишь?

– Как потопаем, так и полопаем,- подтвердил Паша, сделав попытку придать этой крылатой «грузчицкой» фразе ее родную, «нестеровскую» интонацию.

И, надо сказать, для первого раза у него получилось очень даже похоже.

2

Суббота 16 июля 2005 года выдалась неправдоподобно жаркой. С самого утра народ, не веря своим глазам, обалдело пялился на термометры, но. затем, понимая, что это не сон, спешно собирал манатки и мчался на природу - поближе к водоемам и шашлыкам. Грех было упускать такой денек - не так уж их много за все лето в Питере и бывает. А уж про остальные времена года просто скромно умолчим.