Ребус. Рассшифровка

– Тарантино!
– заорал Махно.

Голос его был тревожным, потому бывший хозяин героина вбежал довольно резво:

– Вы чего тут?

– Мудак ты, Тарантино!
– покачал в сторону тела Егор.- Ты чего нам втюхал?

– Товар изумительный! У кого отнимал, говорил, что как в триллере о Тихуане…- возмутился Тарантино.

– Оно и видно,- спокойно и мудро изрек Есаулов.- А ты поддостал со своей Тихуаной!

Почти все в отделе знали, что у Тарантино был агент. Агент был китайцем, который плохо пищал по-русски. Тарантино принимал информацию, но все как-то не складывалось. Складывалась только стопка из жалоб на Тарантино. Последний раз тот задержал полномочного представителя Киргизии и, пока искал тайник, выдавил ему в машине тюбик зубной пасты. В дальнейшем, уже при разборе полетов, он ссылался на беспрецедентные полномочия полицейских в центре наркоторговли - мексиканском городе Тихуана.

– Хорош базарить! Надо что-то делать!
– засуетился Егор.- Позвонить наркотам каким?

– Надо рапорта переписать! Мол, когда задержали, товарищ странно себя вел - слюни пускал, глаза закатывал, «бы-бы-ба» выговаривал. Короче, с первых секунд был неадекватен!
– нашел выход Махно.

– «Бабы-бы» тоже отразим?
– скептически отнесся начальник.

Егор измерил пульс больного:

– Борща, как сердечко стукает!

– Может, еще обойдется?
– изъявил надежду Таранти но.

– Иди отсюда! Тебе только в парагвайской контрразведке работать!
– огрызнулся Есаулов.

Задержанный еще раз, но уже сильнее, брыкнул ногой и попал в голень Егору.

– Злобный какой карлик!
– почесал ногу Егор. Действительно, «усопший» был человеком роста небольшого, но крепкого телосложения.

– Давайте хоть окно откроем,- потянулся все видавший Есаулов и с трудом надорвал ставни.- Ч-черт, ну не расчленять же нам его теперь!

– Невелика проблема!
– снова показалась в кабинете голова Тарантино, который все это время нервно подслушивал за пределами кабинета.- Только для этого крепыша ванна нужна или…

– Когда ты говоришь, у меня такое впечатление, что ты бредишь!
– строго посмотрел на подчиненного Есаулов.- Я теперь понимаю, отчего тебя из Хакасии турнули к нам на повышение.

– Сами же с герычем предложили, как старший по званию… А за такую ерунду у нас не турили,- голова Тарантино снова исчезла за дверью.

– …В нашем праве главное - умысел!
– донеслось уже из коридора.

Есаулов нервно потер подбородок, залез пальцем за десну и ничего там не нашел. Он слыхал, что в Хакасии, на холмистой дороге, Тарантино устроил замануху расхитителям строевого леса - просто взял и поменял местами дорожные знаки. Результат: личная автомашина главного санэпидемврача ухнула с двух метров в расставленные силки, читай, в пологую пропасть.

Тем временем Сережа и Егор за ноги и за руки вынесли тело в коридор и зачем-то снова приковали наручниками к батарее.

– Очухается - лови его потом майками!
– по-крестьянски здраво рассудил Махно.

Задержанный оклемался через часок. За этот часок ребята обзвонили наркоманов, состоящих в доверительных отношениях. Потом почесали в затылках. Поржали. (Видимо, это было нервное.) Но ничего путного не выяснили. Есаулов на всякий случай набрал номер Пома.

– Лучше перебздеть,- объяснил он подчиненным.

А прокурорскому работнику начальник десятки разъяснил, что словили по горячим следам одного подозреваемого по «депутатскому» делу. Но тот того - чего-то… болен сильно, видимо. Только «бы-бля» говорит…

Под конец вызвали «Скорую». Это догадался Таранти-но. «Скорая» через сорок минут приехала и сказала: «Не ссыте - еще не такое бывает!» И уехала, поскольку такого лекарства у них уже как год нет.

– «Не ссыте!» - возмутился Есаулов.- А объяснения карябать с неделю во всех инстанциях?! Скажут, за пытал и до смерти! Этим козлам только до тел солдат правопорядка добраться!

В этот момент Махно заметил, что задержанный приоткрыл глаз и заорал:

– Ура! Гравицапа заработала!!!

Оперативники отстегнули «улетевшего» и бережно уложили на диван.

– Все путем, больной. Вам нельзя волноваться, дышите, дышите,- погладил его по голове Махно и с нервов попытался сделать парню искусственное дыхание. Должного эффекта это не дало - лишь обслюнявил лицо. Впрочем, пробудившийся стал вырываться, закашлял.

– Жизнь не такая уж мрачная штука,- оторвался от выжившего Сережа, обтирая губы занавеской. После этого он объяснил, что торкнуло его как следует. Со слов Махно, грамма четыре было, не меньше.

– Мать честная!
– по-отечески всплеснул Есаулов.- Тарантино, ну ты фрукт!

– Откуда мне знать: четыре - не четыре! Все отдал - говна не жалко!…

С матерком помирились и угомонились. А затем насели на перерожденца и втолковали ему, что он в бреду все рассказал. Все - это то, что ствол ему выдал преступный авторитет Ростик, которого он сначала отвез в сектор обстрела, а затем дал ему сигнал о выходе из подъезда депутата с охранниками.

Парень согласился. Устал, наверное. Но, как честный человек, решил дорассказать об «иркутских» и еле-еле, водя под три диктовки ручкой, сначала написал явку с повинной, а затем выложил (опять-таки письменно) расклад, из которого следовало, что стрелявшие в депутата Россо-маха и Ростик в составе бригады киллеров только на его памяти совершили 9 (девять) заказных убийств (список прилагается) по поручению и в интересах вора в законе Ребуса. Включая убийство родного брата депутата Государственной Думы Карзоева и неудачное покушение на самого господина Карзоева, имевшее место два года назад.

Есаулов схватился за голову и в какой-то момент едва не застонал: «Хвати-ит! Заткните ему рот! Больше не надо!» А Егор шепнул на ухо Махно: «Надо будет у Тарантино рецепт переписать. Может, это никакой и не наркотик, а самая натуральная сыворотка правды? Как в кино про шпиенов?» Наконец, парень устал окончательно и его по-доброму отправили в камеру. «Письмо дяде Федору» сунули в материал, и уже на следующий день следователь слепил из него уголовное дело. Еще через день на это дело, как орел на курчонка, набросился небезызвестный Станислав Алексеевич Кириллин, вылетевший в Питер, как только узнал, что откомандированный им в город на Неве полковник Стародубов геройски выпал из окна второго этажа при задержании особо опасных преступников. Когда еще в Москве Кириллин прочел по телетайпу предварительный диагноз хирурга, ему стало не по себе - у шефа операции «Техосмотр» создалось впечатление, что его коллега вешал знамя на рейхстаг под кинжальным огнем обреченных эссесовских батачьонов. А тут еще и доктор по телефону добил: «Не исключен микроинсульт». Услыхав про такое, Кириллин побросал все дела и помчался в Шереметьево, прихватив по дорог? в аэропорт жену и дочь героя. Мало ли что? * * *

Компания влетела в госпитальную палату с улюлюканьем и свистом, ураганом сметя со своего пути книжного айболита с дежурной фразой: «Позвольте, необходимо…»

Анатолий Евсеевич лежал чистый, в белоснежном гипсе, глупо улыбающийся, как младенец в пеленках после тугой груди. Сейчас этот младенец чуток смахивал на лемура: синячише выступил от уха до уха, через всю сломанную переносицу. Короче, такое впечатление, что из баллончика для покраски машин через лицо полковника провели струей модного цвета «мурена». Рядом с кроватью склонились жена и дочка, они смотрели на мир просветленно и неморгающими очами. Библейская живопись, да и только!

Кудрявцев подбежал к Стародубову, потряс его переломанное тело и прокричал в склеенное лейкопластырем ухо: «Евсеич, как настроение?! Давно мы так не куролесили! Сводка у министра на столе! На Суворовском руководство медальки поделить между собой не может! Штабные позеленели от зависти!»

– Товарищ полковник, а я уже микрорайончик, где дохнет Шеба, нащупал! Разбинтовывайся скорей. Ты фартовый! Без тебя брать не будем!
– раскрыл общие планы Мя-укин.

Миша с Пашей подошли к дочке Стародубова -, Дарье, протянули мандарины и традиционный мед и представились: «Братья Ивановы! Если не посадят, обязательно наградят!»