Ребята с Голубиной пади

В десяти километрах от села, занятого карательным отрядом, немного в стороне от дороги, находилась знакомая деревня. В ней ночевал отряд Острякова по дороге на Коптяевскую заимку. Там Левка надеялся разузнать что-нибудь о партизанах. К деревне он подошел уже затемно, но в деревню не вошел, а свернул к речке, где горел костер. К Левке с лаем бросились собаки, но Левка так решительно шел вперед, что псы уступили дорогу.

Возле костра с печеной картошкой в руках сидели два мальчика.

Левка спросил:

— Ребята, у вас не стоят шахтеры?

— Шахтеры? — удивился мальчик в картузе с поломанным козырьком. — Какие шахтеры?

— Не бойся, — успокоил товарища второй мальчик и улыбнулся Левке, как старому знакомому.

— Я и не боюсь! А каких ему шахтеров надо?

Мальчики повели между собой разговор о Левке так, как будто того здесь не было.

— Ты что, не узнал его?

— А когда я его видел?

— Помнишь, партизанский отряд ночевал? Помнишь парня в красных штанах?

— Еще бы! Он у меня еще полтинник выиграл.

— Ну, а этот — его дружок.

— Дружок?

— Ну да. Командирский сын…

Мальчик в фуражке долго смотрел на Левку, потом улыбнулся и сказал:

— Ну вот теперь и я узнал. Хочешь картошки?

Левка отказался.

Мальчики снова начали совещаться.

— Сказать ему, что ли? — спросил мальчик в фуражке.

— Надо. Может, у него сообщенье какое.

— Сообщенье? А какое сообщенье, пусть скажет!

— Скажите, ребята, очень надо, — сказал мальчикам Левка. — Белые наших захватили, а партизанам хотят ловушку устроить.

— Кого захватили?

— Деда Коптяя, Кольку Воробьева и Суна.

— Второго твоего дружка? — спросил мальчик в фуражке. — А третьего парня, пулеметчика, не захватили?

— Нет.

— Ну так что? — спросил мальчик в фуражке у товарища.

— Надо ехать! Ты оставайся, а мы с ним поедем, а то он один еще не найдет пасеку.

— Лови Красотку, а я поймаю Цыганка, — согласился мальчик в фуражке.

Не прошло и десяти минут, как Левка мчался в кромешной тьме, низко пригнувшись к шее Цыганка. Временами его проводник сдерживал лошадь и спрашивал:

— Ну как, не сбросил тебя Цыганок?

— Нет, — отвечал Левка, и скачка продолжалась.

— Нагибайся ниже: веткой сшибет!

— Ладно!

На пасеку, где ночевал партизанский отряд, они добрались к полуночи.

…Всю ночь дежурили секреты карательного отряда, выставленные вокруг села. Под утро солдат разморило. Они задремали, доверившись обманчивой тишине тайги. А тайга не спала! Пядь за пядью, бесшумно скользя между деревьями, ползли к часовым партизаны-пластуны. Вскоре тишину прорезал осторожный свист-сигнал: «Путь свободен». Пригнувшись к самой земле, от куста к кусту, от дерева к дереву перебегали партизаны к темневшему невдалеке селу.

К рассвету человек тридцать партизан подобрались к северной окраине села. Замаскировавшись в стогах сена, в картофельной ботве, они ждали сигнала с южной стороны села, откуда наступали главные силы отряда. Но там произошла заминка.

Разведчики, посланные снять секрет возле дороги у въезда в село, наткнулись на очень бдительную охрану. Здесь находилось трое белогвардейцев и два американских солдата. Белогвардейцы храпели в кустах возле дороги, зато американцы не спали. Изъеденные мошкарой, чем-то встревоженные, они притаились возле одинокой сосны на опушке, держа ружья наготове. Изредка, когда им особенно досаждали мошка и комары, раздавались их приглушенные проклятья и ожесточенные шлепки.

Проходила минута за минутой, уже заалело небо на востоке, а секрет все еще преграждал партизанам путь к селу.

Левка сидел на влажной траве возле Шулейки — командира партизанского отряда шахтеров. В синеватом предутреннем свете Левка заглядывал в небритое лицо командира, безмолвно спрашивая: «Ну когда же, когда?!»

Командир отводил взгляд. Нахлобучив на глаза фуражку, он нетерпеливо забарабанил пальцами по кожаному футляру бинокля.

Зашуршала сухая листва. Командир поднял голову и с надеждой спросил:

— Ну как, порядок?

Перед ним стоял высокий партизан в беличьей шапке. Вместо ответа партизан сбил движением руки шапку на затылок и зло сплюнул.

В голове у Левки мелькнула отчаянная мысль.

— А что, если на ура? Встать и пойти в атаку, — сказал он, обращаясь к партизану в беличьей шапке. Было в его фигуре что-то очень внушительное, чего явно не хватало маленькому, невзрачному на вид Шулейке.

Партизан снова яростно сплюнул.

Шулейко ответил:

— Не дело мелешь, садовая голова. Нас-то впятеро меньше, поэтому надо, чтобы все было шито-крыто. Не то все пойдет вверх тормашками. — И, повернув голову в сторону молчаливых кустов и деревьев, за которыми лежали и стояли партизаны, сказал: — Думай, братва! Крепче думай, время кончается!

Много раз в это утро Шулейко предлагал думать над тем, как без шума снять секрет. Сам он тоже думал над трудной задачей.

— Что прохлаждаться-то, — нарушил молчание партизан в беличьей шапке, — думка одна: идти на риск!

— На риск? — переспросил Шулейко. Оперся руками о землю, всем своим видом показывая, что он ни за что на свете не согласится идти на риск.

— На риск! — повторил партизан в беличьей шапке и, наклонив злое лицо к Шулейке, взял его за плечо: — Поднимай свои потроха, пошли, а то поздно будет! Да винтовку-то оставь ребятам, и мою пусть кто-нибудь возьмет. Мы пойдем, как крестьяне с заимки, а человек пять-шесть сбоку подберутся.

Шулейко вскочил.

— Ну, парень, — проговорил он вполголоса и взял Левку за руку, — пошли с нами, натуральней выйдет. Только не пугайся очень: дело-то плевое, не такой уж это и риск.

Левка, наконец, понял простой и смелый план партизана в беличьей шапке: притвориться крестьянами, подойти вплотную к американским солдатам и обезоружить их.

Когда они втроем вышли на дорогу, солнце уже взошло. Тайга загорелась, засверкала. Во всем мире разлилась бодрая радость прекрасного утра и передалась людям. Партизан в беличьей шапке и Шулейко завели громкий разговор о каком-то сене. Приблизившись к секрету, партизан стал беззаботно напевать. Словом, он делал все, чтобы можно было подумать, что в село из соседней деревни возвращаются подгулявшие крестьяне.

Так и случилось. Американские солдаты, заслышав голоса и увидев путников, вышли на дорогу. С распухшими от укусов мошки и бессонницы лицами, они, взяв винтовки на изготовку, ожидали, когда подойдут к ним эти странные люди.

Партизан в беличьей шапке оказался прекрасным актером: он изобразил на своем плутоватом лице такой испуг, что у солдат не осталось никаких сомнений в том, что перед ними напуганные до смерти крестьяне.

Шагах в пяти от солдат партизан в беличьей шапке поднял руки и, подойдя почти к самому ружейному дулу, бухнулся на колени. Затем он с силой дернул за ноги солдата. Тот, взмахнув руками, полетел на землю. Шулейко тоже не зевал. Когда солдат, возле которого он стоял, с любопытством посмотрел на упавшего в ноги партизана в беличьей шапке, командир отвел в сторону дуло его карабина и приставил к груди наган, спрятанный в широком рукава куртки. Через несколько минут американцы со связанными руками и заткнутыми ртами лежали рядом с белогвардейскими солдатами, тоже связанными по рукам и ногам.