Рецепт колдуньи. Сборник

Еще через мгновение они вытащили Заместителя из машины, и он согнулся от удара, но увернулся от куска трубы в руках другого.

Мужчина, из-за которого так резко затормозил Заместитель, распахнул дверцу с моей стороны и пытался вытащить меня из машины, но я не вытаскивалась из-за пристегнутого ремня. Я чувствовала его дыхание и запах плохого дезодоранта. Он сообразил наконец и попытался отстегнуть ремень.

Наверное, каждая женщина много раз проигрывала ситуацию, когда на нее нападают и пытаются отобрать сумочку. Поэтому я даже не сопротивлялась, только изо всех сил прижимала сумочку к груди. И тут я вспомнила о браунинге, пожалела, что это пистолет, а не револьвер, но успела открыть сумочку, выхватить браунинг, передернуть затвор, загоняя патрон в ствол. Нападавший отстегнул ремень, но, услышав щелчок передернутого затвора, отступил. Я видела его застывшие глаза, но в доли секунды просчитала, что если нажму на курок, то снесу ему половину черепа. Я сместила браунинг вниз и влево и выстрелила ему в правое плечо. Если у него есть оружие, то он не сможет пользоваться правой рукой. Но он уже бежал через пустырь к строящемуся дому, петляя, наверное в ожидании, что я буду стрелять ему вслед. Я уже обошла машину спереди и оказалась за спинами напавших на Заместителя. Он стоял на коленях, и его били ногами. Передо мною был мощный парень с огромной спиной и огромными ногами. В такую ляжку промахнуться с двух метров было невозможно. Я выстрелила, парня повело, и он почему-то встал на колени. Третий бросился к машине. Он пробежал мимо меня, и я, как по движущейся мишени, почти автоматически опустила ствол ниже его поясницы и выстрелила. Он упал, не добежав до машины. Потом, много раз вспоминая случившееся, я пыталась понять, почему действовала так разумно, будто я много раз была в перестрелках. И потом, когда моя жизнь изменилась, я все-таки поняла. Я не думала о себе, я думала о нем, безоружном, его били ногами, я понимала, что это больно и страшно, и защищала его.

Я представила, как мы сядем в машину и как эта толстая махина, так и не вставая с колен, достанет пистолет, пробьет баллон машины и спокойно расстреляет нас.

Заместитель встал с колен, его качнуло, и я поняла, что он, в лучшем случае, в нокдауне. Вести машину, наверное, сможет, но соображать — вряд ли.

Я приставила браунинг к затылку парня, задрала куртку и увидела заткнутый за ремень револьвер.

Я взяла этот револьвер, который удивил меня коротким стволом: ствола практически не было, но по тяжести и ширине дула я поняла, что это револьвер неизвестной мне марки, крупного калибра, и швырнула его в кусты. Теперь, чтобы найти револьвер, понадобится время.

— Машину вести сможешь? — спросила я Заместителя.

Он молча сел за руль. Когда я начала стрелять, сзади показалась еще одна машина, но при втором выстреле она остановилась, водитель включил заднюю скорость и, надрывно завывая, почти мгновенно исчез за поворотом. Нормальная реакция. Когда стреляют, каждый старается оказаться подальше от пуль.

Заместитель тронул машину, набрал скорость, мы выскочили на улицу Алабяна, пересекли Ленинградское шоссе, повернули на Красноармейскую улицу. Я смотрела назад. Нас никто не преследовал.

Заместитель свернул в переулок, я узнала химчистку, потом проехал между домами и остановился у современной семнадцатиэтажки, построенной лет пять назад.

Только в лифте я увидела его разбитые, вспухшие губы, ссадину над бровью.

Заместитель открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Такие квартиры я видела в модных журналах для женщин. Холл по площади был равен трем моим квартирам. Мне вначале показалось, что вся квартира состоит из огромного холла, но потом обнаружились большая кухня, кабинет и две спальни.

Заместитель открыл бар.

— Вы что будете пить? — спросил он.

— Что-нибудь покрепче.

Заместитель достал виски, принес из кухни ведерко со льдом, себе налил довольно много, по пузатому бокалу я не могла определить точно, но не меньше двухсот грамм.

— Мне треть от вашей порции, — попросила я.

И, как ни странно, он отмерил ровно треть.

— Где у вас аптечка? — спросила я.

Он показал мне дверцу вмурованного в стену шкафчика.

Я нашла йод, перекись, бактерицидные пластыри, вату, бинты.

— Сними рубашку, — сказала я. Он снял. Уже просматривались будущие гематомы на плече, на руке, полоса от удара по спине трубой. Я обработала кровоточащие места перекисью, залила йодом.

— Откуда такой профессионализм? — спросил Заместитель. Он начал приходить в себя.

— У меня мать — хирургическая сестра. Надо позвонить в «Скорую помощь», сказать о тех, кто остался на дороге.

— И что сказать? — спросил Заместитель. — Что мы убили как минимум двоих, приезжайте, может быть кто-нибудь остался в живых?

— Может быть, и так, — ответила я и пошла к телефону.

— Не так. Вначале позвони Игорю. Он профессионал и знает, как надо поступать в таких случаях.

— Я не знаю телефона тира, где он сейчас.

— Я знаю. — Заместитель открыл небольшую электронную книгу и на листке написал мне номер. Наверное, Заместитель был прав, в зарубежных фильмах всегда вначале звонили адвокатам. К тому же я не особенно беспокоилась о нападавших. Один ранен в плечо, один в ляжку, третьему я попала, вероятно, в ягодицу.

Я набрала номер тира и попросила позвать к телефону Игоря. Он подошел сразу.

— На нас напали, когда мы поворачивали на Алабяна, ехали с Песчаной. Я стреляла. Один убежал. Двое остались лежать. Я могу позвонить в «Скорую помощь»?

— Где вы? — спросил Игорь.

— У Будильника, — ответила я, но тут же поправилась: — Я звоню из квартиры Александра Петровича.

— В «Скорую помощь» и милицию с квартирного телефона не звонить, — предупредил Игорь. — Я позвоню из автомата. Я буду у вас через десять минут.

— Адрес продиктовать? — спросила я.

— Я знаю, — ответил Игорь и повесил трубку.

— Что он сказал? — спросил Заместитель.

— Что приедет через десять минут и что адрес он знает. Я думаю, и к тебе надо вызвать «Скорую помощь», возможны переломы, а уж легкое сотрясение мозга есть наверняка.

— Никакого вызова не надо. Будем ждать Игоря.

И мы ждали, посматривая на часы. Никогда я еще не чувствовала, что время тянется так медленно. Наконец раздался звонок в дверь.

Игорь вошел и сказал:

— Дай пистолет.

Я достала браунинг. Он еще пах порохом. Игорь смочил бинт водкой, тщательно протер пистолет, завернул в носовой платок и положил в карман.

— Он уже не мой? — спросила почему-то я.

— Забудь про него. Этого пистолета нет и не было. Ну, что ты так смотришь? Эта игрушка подмочена. Я от нее избавлюсь сегодня же. А теперь — в подробностях!

Я рассказала все, что запомнила.

— Один, значит, убежал. Может быть, в шоке? Некоторые даже с простреленным сердцем пробегают несколько метров, — предположил Игорь.

Я промолчала. Не могла же я рассказывать Игорю, что там нет никого с простреленным сердцем. Стреляя в первого, я сместила пистолет влево, чтобы попасть в плечо, второй точно получил пулю в ляжку, третий, скорее всего, в левую ягодицу. Услышав все это, Заместитель наверняка подумал бы, что я чудовище, монстр, чтобы в экстремальной ситуации просчитывать каждый выстрел. Мужчины почему-то считают, что все женщины так эмоциональны, что не ведают, что творят. Вековое мужское заблуждение. Может быть, женщины и живут дольше мужчин, и выживают в ситуациях, в которых мужчины погибают, потому что хорошо просчитывают последствия. Это заложено природой — выжить и сохраниться. Когда у моего соседа потерялся кобель ризеншнауцер, он очень переживал. «Если бы у меня была сука, — говорил он, — я бы не беспокоился. Сука выживет в любых ситуациях. Найдет еду на помойках, отберет у более слабых, приживется у кого-нибудь. Кобель запрограммирован на верность, он, как солдат, который дал присягу, он будет искать меня, дом, перебегать дороги и или попадет под машину, или подохнет с голоду, потому что я приучил его не брать пищу из чужих рук».