RECKLESS

Я киваю и не спеша следую туда, проходя в светлую комнату, которая похожа на гостиную. Здесь пахнет мужскими духами и новой мебелью. Напротив окна замечаю мужчину. Он стоит спиной ко мне и что-то держит в руках, рассматривая. Коленки подкашивались из-за волнения и боязни чего-то нового, и я пыталась собрать все мысли в кучку, не потеряв самообладание.

Похоже, почувствовав моё присутствие, он развернулся, и я застыла. Живот скрутило, а кожа покрылась тонким слоем льда. Все тело пронзили миллиарды импульсов, и я сглотнула ком в горле. Я взглянула в глаза отцу и заметила, что у него все те же яркие, добрые голубые глаза и ямочки, когда он улыбается. Это единственное, что я так хорошо запомнила во внешности своего отца.

— Пап, — самопроизвольно вырывается у меня, и я глубоко вздыхаю, а грудь высоко вздымается. Мне кажется, что тут безумно жарко, и воздух пропитан моим волнением. Ещё чуть-чуть, и я упаду из-за накрывающей волны эмоций.

— Ева, — его губы трогает улыбка, и он стоит на месте, не двигаясь. В его руках я замечаю фотографию, и мне повезло, что у меня хорошее зрение. На ней изображена я и он. Отец целует меня в лоб, а я широко улыбаюсь и обнимаю его лицо ладошками.

Чертова девичья сентиментальность.

— Эм… привет, — это должно было быть утвердительным предложением, но похоже, скорее, на вопросительное. Я просто растерялась и не знаю, куда себя деть.

— Ты так выросла, — он делает пару шагов навстречу мне, и я вижу почти незаметную седину сквозь черные уложенные волосы. — Красавица, — его слова заставляют меня покраснеть и опустить взгляд вниз на мгновение.

— Ты многое пропустил, — пожимаю плечами, соединяя пальцы за спиной в замок.

— Я знаю, — с горечью в голосе говорит он, и мне хочется обнять его. — Ева, я так много пропустил из-за ошибки, и я не хочу, чтобы ты пострадала, — его голос тихий, и это успокаивает меня. Я верю ему. Черт, почему я верю ему?

Наступает молчание. Я просто смотрю на человека, который является для меня одним из самых важных людей на свете. Спустя почти десять лет я не перестала любить его. Несмотря ни на что. Я хочу быть обычным подростком и чувствовать отцовское тепло.

— Я так скучала… — сорвавшись с места, я кинулась на шею отцу, прижимаясь всем телом и чувствуя запах тяжелого одеколона. — Боже, я так рада тебя видеть, — я больше не сдерживалась, не в моих силах было быть холодной по отношению к отцу.

Его руки обвили мою талию, и он крепко обнял меня, так, что я почувствовала, как мои ребра чуть ли не хрустят. Уткнувшись в его пальто, я тихо плакала, чтобы не привлекать внимание. Это было настолько жизненно необходимо, что в данный момент я не могла поверить в то, что все это реально. Что это происходит именно со мной, именно в эту секунду.

Каково было прошлой Еве каждую ночь плакать из-за того, что единственный понимающий ее человек ушел из семьи? Каково было в двенадцать лет узнать, что ей не с кем праздновать день отца? Каково было в четырнадцать узнать, что всех остальных детей отцы учат водить машины? Каково было без мужской поддержки? Без крепкого плеча? Не быть защищенной?

Все это я прекрасно знала. До меня только недавно дошло, что я чертовски скучаю и одночастно злюсь на этого человека. Как бы ты трезво не осознавал, что отец не по своей воле ушел, чувства все равно иногда берут вверх, и ты готов лезть на стенку от этого.

Куда приводят несбывшиеся мечты? Отсутствие родительского тепла? Холодного детства?

А я отвечу.

К полному контролю всей своей жизни, без надежды на поддержку. Свободу действия без осознания того факта, что нужно перед кем-то отчитываться. Заливанием в глотку алкоголя из-за боли, что сжигает изнутри. Из-за недопонимания общества и дикого желания изолироваться от всего на этом ебаном свете.

Не печалься, родная. У всех людей своя боль, и они же как-то справляются. Надо верить в себя, в свои силы и надеяться на лучшее. Конечно же, легко лишь говорить об этом и очень трудно придерживаться. Но кто сказал, что жизнь простая штука?

— И я тебя, — шепчет он мне на ухо, и я улыбаюсь, — дочь, — как сильная пощечина. Настолько неожиданно и ново, что я слушаю биение своего сердца, затаив дыхание.

Через какой-то промежуток времени я все-таки отрываюсь от мужчины и улыбаюсь, чувствуя, как грубые пальцы стирают с моих щек остатки слез. Его улыбка кажется мне печальной, а в глазах я больше не могу разглядеть целого мира, что делала в детстве часами. Глаза отца казались мне чем-то прекрасным. Сейчас же я считаю, что они грустные и красивые. Чужие ли?..

Слышу за спиной хриплый кашель и оборачиваюсь, видя в дверном проходе Криса. Он смотрит сквозь меня, на отца. Его губы трогает легка улыбка, и я не могу не подметить, что счастлива. Черт, серьезно, именно в такие моменты я чувствую себя хорошо.

— Здравствуй, Марк, — поздоровался парень и приблизился к нам, пожимая руку моего отца. — Рад встрече.

— Взаимно, Кристофер. Рад, что ты вообще жив, — усмехается мужчина, и я закусываю губу. Кареглазый отвечает «взаимно», и мы присаживаемся на диван, а отец на кресло. Через пару минут в гостиную входит Вильям и садится напротив нас.

— Где ты был все это время? — спросила я, явно попадая в цель. Конечно же, все хотели знать ответ на этот вопрос.

— Хочешь услышать все сначала? — отвечает он вопросом на вопрос и снимает пальто, откидывая его куда-то в сторону. — Я расскажу, но, для начала, вы должны мне рассказать все, что знаете. Потому что, как я посмотрю, вы, детишки, по-крупному вляпались, к тому же как-то связались с Евой, — поднял он бровь, а я нахмурилась. Эй, папуля, ты о чем вообще?

— Стой, стой, стой, — прыснула я. — Ты обвиняешь их в том, что сам натворил? — спокойней, девочка, угомонись. — Я в полном дерьме исключительно из-за тебя. А Крис и Вильям мне помогли, а что сделал ты? Вернулся и такой «о, ты так выросла»! Серьезно, пап? — развела я руками, при этом пытаясь контролировать тон.

— Ева, спокойнее. Я имел ввиду тот факт, что вы связались с Круэлем, хотя могли просто по-тихому доставить Голове копии и залечь на дно, — напыщенно проговорил он, и я буквально была отправлена в аут.

Папочка у нас еще тот трус, оказывается.

— Мы — не ты, и в сторонке не собираемся стоять, — фыркнула я, чувствуя нарастающее раздражение к этому человеку. — Боже, просто помоги нам. Скажи, как при помощи кода помешать запуску «Торнадо», и мы разойдемся, — выдохнула я, осознавая весь смысл своих слов. Кажется, что за столь длинный промежуток времени я настолько насытилась чувством покинутости, что сейчас для новой Евы отец стал не так уж и важен.

— Для начала вам нужно узнать всё об этом проекте, — апатично заявляет он. — С помощью кода вы лишь поможете Киллеру запустить «Торнадо», и тогда уже ничего не поможет вам. Спросите, почему он не может перезапустить систему и создать новый код? Я оставил для него подарочек. Как я знаю, две попытки он истратил, и если он введет третий раз неверный код — все самоуничтожится, — постукивает он по деревянной ручке кресла пальцами.

— Так нужно просто дать ему неверный код? — глупо усмехаюсь я, а он качает головой.