Red is my favourite colour

Постель стала мокрая, мир сузился до одних только нас, а мои губы всё ещё пульсировали, пока я прокручивала в уме то, на что решилась. Когда я вспоминала ошеломлённый взгляд Себастьяна, его стоны, его руку на своей макушке, его подрагивающие ноги, живот сводило возбуждением, и я начинала нетерпеливо извиваться под ним, кусать за плечо и толкаться навстречу.

Тугой горячий комок постепенно нарастал в низу живота, чтобы потом лопнуть и разлить наслаждение в каждый уголок тела. Я вскрикнула и расплылась в блаженной улыбке, а через секунду то же самое сделал Себастьян.

Он долго переводил дыхание, уткнувшись лбом в мою грудь. Дышал шумно, сбивчиво, а я любовалась его шоколадными кудрями и красивыми плечами. Жадно вдыхала запах жжёного дерева, который когда-то заставлял меня делать огромный крюк вокруг Хогвартса, лишь бы не встречаться с его обладателем и не терять голову при одном только взгляде на его самодовольную ухмылку.

Мы уснули и проспали до глубокого вечера, когда в приоткрытое окно подул прохладный летний ветер. Я приподнялась на одном локте и ещё долго всматривалась в спокойное, умиротворённое лицо Себастьяна. Грудь щемило одновременно от счастья и страха его потерять. «Я не хочу, нет, не смогу без тебя», — подумала я, и пара слёз скатилась к подбородку.

В этот раз трансгрессия прошла на удивление успешно, и мне даже не пришлось лежать весь день, чтобы прийти в себя.

Оминис и Натти прибыли в Уганду первыми и теперь ждали нас четверых у костра.

Я не видела Оминиса около трёх месяцев — последнее время он часто мотался в командировки, а прежде, если и удавалось встретиться, то на пару минут, переброситься будничными фразами. Поэтому, когда я подошла ближе, от моего внимания не могли скрыться все те внешние изменения, которые с ним успели произойти. Он заметно возмужал, словно расправив плечи, набрался уверенности и невозмутимости.

Натти, прижавшись к его боку, что-то мурлыкала ему на ухо, пока он, не стесняясь, одной рукой сжимал её талию, второй с помощью палки копаясь в золе.

Пока Поппи и Амит обустраивались в бунгало, мы с Себастьяном тоже присели к костру. Ребята обсуждали министерские дела, а мы с Натти болтали об их годовщине и помолвке друзей.

— Кстати, я воспользовалась твоим советом, — хитро улыбнувшись и наверняка покраснев, прошептала я.

— О чём ты? — спросила Натти, складывая оригами из салфетки.

— Ну… помнишь, ты мне в прошлый раз рассказывала. — Мне было неловко, что приходится объяснять, вдруг кто-то услышит? — Когда вы ссоритесь… твой, ну, приёмчик, — сконфуженно вжав голову в плечи, сказала я.

— А! Ты про это, — отмахнулась Натти, не отрываясь от оригами. — И как? Понравилось?

— Кажется, да. — От осознания того, что я смогла доставить такое удовольствие Себастьяну, хотелось петь и кружить по берегу. — Ему очень понравилось.

— Да не ему! — Натти хлопнула себя по коленям. — Тебе понравилось?

— Мне? — удивилась я. — Ну… мне тоже понравилось. Но вообще я думала, что в первую очередь должно понравиться ему. — Я поучительно посмотрела на подругу, но та в ответ лишь разочарованно вздохнула и жестом приказала мне следовать за ней. Она встала, бросив фигурку лебедя, сделанную из салфетки, в огонь, и зашагала вдоль берега подальше от всех.

— Ты должна получать удовольствие от всего, что делаешь, — назидательно говорила Натсай, утопая босыми ногами в мокром песке. — В том числе и тогда, когда делаешь приятно другому.

— Никогда об этом не задумывалась, — пробормотала я, устремляя взгляд в звёздное небо. Сегодня оно по-особенному волшебное и завораживающее.

— Я уже столько раз слышала, особенно от Поппи, что веду себя с Оминисом как эгоистка. Только вот штука в том, что если довольна я, то доволен и он. — Она задорно мне подмигнула и пнула приближающуюся к нам волну. — В этом секрет наших отношений.

— Бедный Оминис, — засмеялась я, невольно задумываясь над её словами.

— Я много для него делаю, но не жертвую. — В своей манере она выставила указательный палец. — Это большая разница.

— Согласна, — сознательно кивнула я.

Действительно, ведь многие жертвуют ради других, чтобы потом их в этом упрекнуть или выставить себя благодетелями, но ведь счастья и радости они от этого всё равно не получают…

Себастьян часто говорил про сестру. Что она, мол, не ценит всего, что мы для неё сделали, и просто-напросто приняла это как должное. Первое время я соглашалась с ним, не понимая, какое мнение имею на этот счёт, но вот после слов Натти осознала, что Анна невиновата. Всё, что сделал Себастьян, всё, что сделали мы вместе — это наш и только наш выбор. Я делала это, чтобы угодить ему, а он, чтобы спасти сестру. Он заботился о себе, потому как не хотел остаться без последнего родного человека. И его можно понять, только вот винить Анну в том, что она не бегает за братом, рассыпаясь в благодарностях, глупо. Глупо и эгоистично. По-настоящему эгоистично.

Я догнала Натсай и порывисто сгребла её в размашистые объятия. Счастье переполняло меня, когда я находилась рядом с друзьями. Когда я видела, как им хорошо вместе, как на глазах раскрепощается всегда скромный Оминис, как он набирается уверенности в себе каждый раз, когда за его спиной стоит жена. Часто колючие мысли настигали меня: почему я не могу быть такой же поддержкой для Себастьяна? Я не чувствовала в себе той же силы и смелости, как у Натти, оттого, казалось, заряжаю своей беспомощностью всех вокруг.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — вполголоса сказала мне Натти на ухо, отплёвываясь от моих волос. — Не у всех должно быть так, как у нас. В вашей паре Себастьян берёт удар на себя.

От неподдельной серьёзности в её тоне мне стало не по себе — Натти редко говорила что-то без шуток или сарказма. Я аккуратно отпрянула от неё и заглянула в большие глаза.

— Ты так считаешь? — потупила взор, стесняясь открытой нараспашку души. — Мне иногда кажется, что я совершенно бесполезная и бессильная.

— Во-первых, это не так. — Она взяла меня за плечи и чуть встряхнула, чтобы я подняла на неё глаза. — Вспомни, как ты сражалась с Ранроком. А с троллем? Да Мерлин, я могу перечислять вечность, сколько всего смелого ты сделала! — она широко улыбнулась. — Во-вторых, рядом с Себастьяном тебе можно и даже нужно чувствовать себя иногда бессильной, иначе для чего он тебе? — захохотала и мотнула кудрявой копной в сторону костра.

Я неловко поджала губы, сдерживая улыбку. Её слова подарили мне облегчение и чувство, что всё происходит так, как должно происходить. За этот отпуск мне необходимо принять важное решение, и любое слово, любой разговор может внести свою лепту.