Red is my favourite colour

Я непонимающе покачала головой, сминая в пальцах салфетку.

— Но как же… это же её дети, а не кто-то посторонний. Нет, я не понимаю… — я хмуро надвинула брови, борясь с разношёрстными мыслями в голове.

— Думаю, она бы не сделала то, что сделала, если бы общество не пренебрегало ею.

— Но ведь она поступила аморально, что ж тут удивляться?

— Душа моя, а кто из нас хоть раз в жизни не поступал аморально?

Я задумалась, и в голове вспыхнул тот самый вечер. Ошеломлённые глаза одноклассников, когда Гаррет… он… чёрт, какой позор!

— Я… я очень понимаю эту Анну… — я сложила на столе руки и устало опустила на них голову. — Но прощаться с жизнью из-за какого-то осуждения, тем более оставив детей… это слишком.

— Вот и я о том же! — Корбатов удовлетворённо вздохнул. — Смысл как раз в том, что пора менять все эти глупые устои. Пора жить, а не бояться сделать что-то не так.

Я, пленённая какой-то вмиг пришедшей в голову мыслью, подняла на него глаза и застыла. А ведь и правда, если бы я тогда умерла, кому бы от этого стало лучше? Все бы через несколько дней забыли, что случилось, а я бы больше никогда не увидела своих друзей, не поиграла с тварями в Виварии, не полетала на метле, да вообще ничего бы больше не сделала!

Какая глупость!

Я засмотрелась на пёстрый пейзаж за окном, мелькающий и рябящий в глазах. Вокруг такая красота, столько жизни и света. Скрывающиеся в повседневности дружба, любовь, забота, а я переживаю из-за каких-то мальчишек. Юркая обида мышью прошмыгнула в сердце и затаилась там, словно боясь, что я начну вытравливать её оттуда. Может, с ней мне будет не так уж и сложно жить? Постепенно она сменится разочарованием, а затем и смирением, и тогда я задышу полной грудью.

В самом деле, ведь не я же бесцеремонно набросилась на Гаррета на глазах у всех? Он просто застал меня врасплох, а Себастьян… он пусть думает обо мне, что хочет, сам не лучше! Вероятно, обнимается по углам со своей Самантой…

Я, преисполненная воодушевления и непонятно откуда взявшейся уверенности, принялась болтать без умолку с профессором обо всём и ни о чём одновременно.

Когда прозвучал первый гудок, оповещающий о приближении к платформе Хогсмида, я быстро похватала вещи и первая вывалилась из купе, готовая вылететь из поезда на ходу.

Я не поверила своим глазам, когда экспресс стал снижать скорость, и представилась возможность отчётливее рассмотреть стоящих на платформе людей.

— Душа моя, ну что ж вы встали как вкопанная! — профессор тщетно пытался обойти меня, но я со своим чемоданом перекрыла и без того узкий проход, стоя в полнейшей оторопи. — Выходим, а то уедем обратно в Лондон!

Он встряхнул меня за плечи, и я встрепенулась, выпрыгивая на сырую после дождя платформу. Навстречу мне весело шагал не кто иной, как Себастьян.

Студёная земля под ногами тотчас исчезла и уплыла куда-то далеко-далеко, а сама я парила в воздухе или же проваливалась в мягкие облака. Тело потеряло всяческую опору, и я присела на корточки, делая вид, что застёгиваю туфли, на которых, кстати, нет ни одной чёртовой застёжки!

Голова закружилась, а перед глазами заплясали прохожие, деревья, дома вдалеке и очертания замка. Тёплые руки Себастьяна подхватили меня за локти и потянули вверх, и от этого прикосновения захотелось сжаться в комок и покатиться по рельсам прямо под поезд.

— Всё хорошо? Амелия, ты в порядке? — почти в один голос озадаченно лепетали Себастьян и профессор, пока я приходила в себя, сидя на своём чемодане.

Я рассеянно подняла голову и посмотрела сначала на Корбатова, а затем на Сэллоу. Их лица выражали неподдельное беспокойство, и я поняла, что у меня из носа капает кровь. Сердце участило бег, когда мы с Себастьяном пересеклись мимолётным взглядом.

— Что ты тут делаешь? — опомнившись, спросила я севшим голосом. Попыталась вернуть себе непроницаемый вид. Кто-то из них протянул платок, и я стала вытирать нос, чувствуя себя полной дурой.

Себастьян был таким весёлым и довольным, и это сильно настораживало. Тайком осмотрела платформу — не стоит ли где Саманта? Что он тут забыл тогда? И прямо аккурат в то время, когда я приехала?

— Решил, это, тебя встретить. — Он неловко чесал затылок, обращая сконфуженный взгляд то на профессора, то в небо.

— Кхм, душа моя, вижу, у вас уже есть попутчик, так что позвольте мне откланяться. — Альберт хитро улыбнулся и, получив мой нерешительный, но всё же одобрительный кивок, направился в сторону Хогсмида, а именно в «Кабанью голову». Вскоре его спину невозможно было разглядеть за густым табачным дымом.

Я обречённо вздохнула и смерила нависающую надо мной фигуру Себастьяна безысходным взглядом.

— Ну пошли тогда. — Я встала, хлопнув себя по ногам, и поверженно махнула рукой. Куда деваться?

Сэллоу с секунду замялся, но затем схватил чемодан и попытался одной рукой поднять тяжёлый горшок. Я непроизвольно хохотнула, поняв, что Корбатов намеренно оставил дерево. Видеть, как пыхтит и старается Себастьян, было, конечно, забавно и всё такое, но я всё же пришла ему на помощь и забрала свой чемодан. Он благодарно улыбнулся и взялся двумя руками за горшок.

— Это что? — ветки лезли ему в лицо и рот, особенно когда он его открывал, и Себастьян постоянно плевался, пытаясь отодвинуть дерево подальше.

— Это лимон Лунарио, теперь будет жить в теплице Чесноук. — Я слегка приободрилась при упоминании дерева, но тут же вернула себе безучастное выражение лица. И чего он так лыбится?

— Как съездила? И почему тебе стало плохо? Может, надо к Чиррей?

— Съездила нормально, а это… — я залилась краской, ощутив тянущую боль внизу живота. — Это из-за погоды. — Отмахнулась и устремила взгляд в высокие деревья.

Глупые ноги совершенно не слушались: коленки тряслись, и мне казалось, я новорождённый телёнок, который только учится ходить. Слова вырывались из горла как-то надорванно, резко, будто их рубили топором. Я изо всех сил старалась не смотреть в сторону Сэллоу, но его запах кружил голову. Его фигура, идущая чуть позади, магнитом притягивала мой взгляд, но я упиралась как могла. Я посчитала все деревья в округе, осмотрела все облака и мысленно повторила целый параграф по Зельеварению, а мы не прошли и половины пути.