Reet-K

– У меня Витя есть.

– Поедешь завтра со мной?

– А я-то там зачем?

– Хочу, чтобы мы на Торопова произвели окончательно неизгладимое впечатление, это во-первых, а во-вторых, так будет проще притормозить, если его желание поухаживать вдруг станет совсем неудержимым.

– Ладно, поехали. Откуда только ты столько опыта набралась насчёт мужчин.

– Тебе это, наверное, покажется странным, но кое-какие аспекты взаимодействие с людьми-мужчинами входит в базовый курс подготовки даже военных киборгов-женщин, правда там больше физиология. А здесь я с Дмитрием общалась, книжки читала, фильмы смотрела, в интернете флиртовала, стихи писала.

– Стихи писала? Ты серьёзно?

– Вполне. Почти все пишут и, в подавляющем большинстве, очень плохо. А занятие, между прочим, не бог весть какое. Лично я не понимаю, зачем пишут. Вот ты писала когда-нибудь стихи?

– Писала, – созналась я.

– И что сама про это думаешь?

– Не знаю. Я же не поэтесса, я для себя писала. Накатывало просто.

– Прочти что-нибудь?

– Вера, я стесняюсь. Да и не помню ничего сейчас.

– Не ломайся! Давай, читай.

Я задумалась, перебирая в голове, что помню.

– Ладно. "Молчание" называется.

Этой ночью мне не спится,

Значит, счастье не приснится,

Сердце не угомонится

И подушка горяча.

Тишина меня тревожит.

Одеяло в ноги сброшу,

Пусть озноб остудит кожу –

Я ночнушку рву с плеча.

Кто зовёт меня? Кто мучит?

Смотрит в спальню лунный лучик.

Встану, может, станет лучше.

Бьют часы – полночный звон.

И улавливаю взглядом –

На столе с кроватью рядом

Молчаливый лист тетрадный

И молчащий телефон...

– Лирическое, – сказала Вера после небольшой паузы. – Ну, хоть не про любовь... Про ожидание её, да?

– Наверное... – выдохнула я. – Я аж вспотела, ёлки-палки. А теперь ты.

Вера наклонилась ко мне и прикоснулась ладонью к моему лицу:

– И правда вспотела.

– Давай, читай, – настояла я, чтобы как-то унять своё смущение.

– Сейчас... Про завтрашнюю нашу поездку к Торопову.

Течёт тосол, в машине неполадки,

Опять внутри стучит какой-то вал.

"Расточим всё и сменим вам прокладки!.." –

Серьёзно глядя, Торопов сказал!

И продолжал: "У вас совсем не тянет!

Не доводите до такого впредь!

Продуем вас! Мотор как новый станет!

Начнёт переть, что любо посмотреть!"

Зашёл назад: "Да это выхлоп разве?

С таким движком, какой у вас стоит,

Рычать должно, а этот только дразнит!

Принюхайтесь – не выхлоп, а иприт!"

Напарника позвал: "Дави педали!"

Ещё один явился к нам на зов –

Пощупали, пожали и сказали:

"Да вы, мадам, совсем без тормозов!"

Всё им не так и всё им не угодно -

"Чихает", "детонирует", "троит".

Но под конец признали: "Тюнинг модный!

Довольно симпатичный внешний вид!"

Ну, слава богу! Много ли мне надо,

Чтоб стать счастливой в горестный момент –

Два мужика широкоплечих рядом

И хоть один какой-то комплимент!

Я рассмеялась:

– Обалдеть! Это ты прям сейчас на ходу сочинила? Верка-а-а...

– Я же программист, – улыбнувшись, сказала Вера. – Писать стихи и программы – это очень схоже. Нужно знать язык, на котором пишешь, и понимать то, что ты хочешь написать. Если не знаешь языка или не понимаешь, что хочешь написать, то ничего не выйдет. Это всё.

– Да ну тебя! – махнула я рукой. – А вдохновение?

– Ничего про него не знаю. Ты – моё вдохновение. Годится?

– Годится, – я обняла её.

На следующий день в три часа мы въехали на территорию шиномонтажа. Вера любила точность. Я тоже.

Заглушив мотор, Вера два раза коротко бибикнула и вышла из самурайки. Дверь в воротах корпуса открылась, из неё показался мужичок в спецовке.

– Здравствуйте, – прокричала Вера. – А Евгений Валентинович на месте?

– На месте.

– Можете ему передать, что Вера приехала? Он нас ждёт.

Тут, оттеснив в дверях мужичка, показался сам Торопов и, разведя руки и с улыбкой до ушей, двинулся к нам.

Я тоже вышла из машины. Подходя, Торопов переводил удивлённый взгляд с Веры на меня и обратно. Представление удалось.

– Здравствуйте, Евгений, – Вера сделала шаг ему навстречу, чтобы он уже, наконец, определился, к кому из нас свернуть.

– Вера, вы в двух экземплярах? Здравствуйте!

– Нет, мы каждая в одном, – улыбнулась Вера, подавая Торопову руку, которую он принял двумя, чуть склонившись. – Это моя сестра Таня, знакомьтесь.

Теперь Торопов склонился к моей руке:

– Очень приятно! Евгений, можно Женя.

– Здравствуйте, – пролепетала я, видя его сломанный боксёрский нос так близко.

– А это наша самурайка, – Вера положила руку на капот. – Совсем молоденькая, ей только два месяца.

– Очень красивая девушка, – Торопов легко хлопнул ладонью по капоту. – Первая у вас?

– Первая. До этого были только папины лошадки, но он за ними ухаживал сам, а мы не умеем.

– Разрешите ключики? – Торопов протянул раскрытую ладонь.

Вера опустила в неё брелок с ключами.

Торопов открыл дверь, сел в самурайку, вставил ключ в замок, завёл двигатель, несколько раз коротко и резко добавил и сбросил обороты, нашёл и нажал кнопку открытия капота и вылез из машины. Оставив дверь открытой, он зашёл вперёд, поднял капот, постоял немножко, слушая, потом обошёл самурайку кругом, глядя на колеса, у заднего левого присел на корточки, внимательно изучил шину, потом встал, подошёл к открытой водительской двери и попросил:

– Вера, сядьте, погазуйте немножко, как я делал.