Реформатор
Шрифт:
– Воды! – закричал трактирщик. – Принесите мне воды, чтобы запивать это мерзкое пойло, именуемое здесь вином!
К нему со стороны стойки тут же метнулся человек с кувшином в руках. Одновременно с этим еще трое, выйдя из кухонных помещений, схватили ближайший к ним стол со стульями и зачем-то начали перетаскивать его в дальний угол трактирного зала.
Дальше ситуация развивалась стремительно. Человек с кувшином, спеша к крикливому посетителю, словно невзначай опустил этот самый кувшин на голову собутыльника лейтенанта. Причем остальные посетители этого не видели, а звука удара не слышали, потому что на сцену вышли гремящие стол со стульями, как раз в этот момент проносимые мимо. Быстро поставив стол и стулья на новое место, работники трактира устремились к парочке и, подхватив под мышки
Аунет, проводя их взглядом, бросил на стол несколько медных монет и, поднявшись, направился к выходу. Он-то отлично видел, как был нанесен удар, но при этом нисколько не переживал за жизнь человека, внезапно ставшего ему столь нужным. Потому что точно знал, что удар не смертелен. Его знание имело под собой глубокие корни. Дело в том, что трактирщик был, пожалуй, одним из первых в мире Горр, кто ввел в свою работу принцип строгой стандартизации. Если другие преступники использовали дубины или, например, гирьки для оглушения своих жертв, то Аунет предпочитал применять кувшины. Эти кувшины были сделаны одним и тем же гончаром одним и тем же способом и практически не отличались друг от друга. Ратен провел ряд исследований и установил, какая именно толщина стенок требуется для оглушения без смертельного исхода. Кувшин, конечно, разбивался, что служило гарантией успеха: разбившаяся посуда не могла проломить черепа.
Теперь же Аунет направлялся к себе в трактир, нисколько не сомневаясь в том, что его люди сделают все как надо: свяжут жертву и перенесут в безопасное место. А потом уже он, Ратен, даст весточку королевским ишибам о том, как верный слуга его величества с риском для жизни выполняет свой долг.
– Поздравляю, твое величество, – приговаривал Комен, стоя рядом с королем в большой комнате, временно исполняющей функцию тронного зала. – Но как твоему величеству удалось добыть этого шпиона? Подумать только – первый шпион из Уларата.
– Эх, генерал, места надо знать, – тоном заправского рыбака произнес Михаил. – Кстати, готов ли список?
– Да, твое величество. – Комен, слегка раздосадованный тем, что король сумел сам без его помощи добыть такую важную личность, извлек из рукава камзола свиток и протянул его собеседнику. – Здесь все, что этот человек знал о шпионах в Фегриде.
– Отлично! Возможно, информация устарела и не представляет никакой ценности для императора, но мне кажется, что Мукант оценит этот жест доброй воли.
– Согласен, твое величество. Шпион – мелочь, но важен сам факт.
Разговор прервал дворецкий Пеннер, который, войдя в двери, расположенные в самой дальней от короля стене, громко объявил:
– Посол Фегрида уру Гирун Пелан!
Двери в очередной раз распахнулись, и величавая фигура посла показалась в них.
Гирун Пелан был очень материально заинтересован в мире между Ранигом, а теперь уже Круантом, и Фегридом. Конечно, он никогда не говорил прямо о своем интересе, но это не мешало ему совершать правильные поступки. Михаил подозревал, что именно Пелана следует благодарить за то, что император согласился пойти на переговоры перед возможным началом боевых действий.
– Твое величество, – поклонился Гирун, подойдя к трону.
– Приветствую, господин посол, – дружелюбно произнес король. – Что слышно о будущей встрече?
– Я рад, что твое величество согласился провести ее в столице Фегрида. Срок остается прежним: десять дней, начиная с сегодняшнего.
Михаил не знал, что слегка огорчил императора своим согласием на встречу в Иендерте. Тому очень хотелось провести ее где-нибудь в другом месте, пусть даже в Раниге. Собственная столица настолько надоела Муканту, что он был готов на любое изменение обстановки. К сожалению, фегридский двор был очень консервативен. И даже если бы король Ранига настоял на встрече в другом месте, то не факт, что советники императора поддержали бы своего господина. Скорее наоборот. Могущественному Муканту пришлось бы бороться с системой, выстроенной поколениями его предков и им самим. Но без желания Нермана провести встречу в Раниге шансов
победить систему не было.– Хорошо, господин посол. Послезавтра мы выезжаем.
К отъезду почти все было готово, по крайней мере, Михаил так думал. Он постарался учесть разные мелочи, включая и возможные исходы переговоров. Конечно, король верил императору, но все равно предпочитал подстраховаться.
– Вот еще что, господин посол… Как тебе известно, уларатские шпионы кишмя кишат в Парме. От них буквально не протолкнуться.
Гирун слегка поклонился. После истории с похищением Свитка и разрушением дворца он уже составил мнение о деятельности Уларата в Раниге. Да и вообще думал весьма отрицательно о наглости уларатских коллег, которые (подумать только!) осмелились напасть на кормилицу императора! Пелан был и сам неразборчив в средствах, но все-таки нужно иметь хотя бы зачатки чести и совести!
– Господин главный полицейский борется с ними как может, – продолжал король. – Но они хитрые бестии! Не всегда удается их схватить. К счастью, совсем недавно к нам в руки попал один. Он интересен тем, что до этого долгое время работал в Фегриде. Господин Комен пообщался с ним – и вот, результатом явился этот свиток.
Гирун Пелан бережно принял свиток из рук короля. Быстро развернув его, он бросил взгляд на содержание.
– Твое величество, здесь то, о чем я думаю?
– Да, господин посол. Возможно, часть сведений устарела, но что-то наверняка пригодится. Я очень рад оказать посильную помощь его величеству Муканту.
– Благодарю, твое величество. Я немедленно пошлю гонца в столицу.
Посол ушел довольный и собой, и королем Ранига. Если бы он только знал, что в последнем комментарии к одному любопытному свитку уже была поставлена точка, то немедленно забыл бы и о собственных деньгах, и обо всем на свете, а понесся бы докладывать императору о том, что какое-то захудалое королевство владеет самыми большими тайнами Фегрида. Но Гирун ничего не знал.
Между тем Рангел Мерт, вор на службе его величества, закончил описание методики, используемой в ходе обучения имис. Кретент и, конечно, Ксарр помогали ему. Благодаря им свиток был снабжен многочисленными комментариями и рекомендациями, превратившись в обширное руководство по этому вопросу.
Михаил не стал терять времени. Он приказал и Рангелу, и Кретенту обзавестись учениками. Двумя на каждого. И штудировать искусство имис. Даже сам король решил выкроить час-два в день для регулярных занятий. Не только потому, что ему понравился принцип этого боевого искусства, но и потому, что счел его полезным для выживания. Насчет того, что навык имис будет заметен в абе ишибов, Михаил тоже не беспокоился. Пусть маскируют аб с помощью амулета Террота. Конечно, король отдавал себе отчет, что для овладения всеми приемами на высшем уровне требуются годы тренировок, но пока что его устраивал и самый непритязательный уровень.
Но больше всего короля интересовала возможность управлять ти без аба. Он неоднократно расспрашивал Ксарра о том, что тот знал. Получалось, что если кто-то видит ти, то потенциально, при правильном подходе, способен ее контролировать. Михаил предполагал, что только имис могли додуматься до такого. Их умение перекликалось с революционной методикой, о которой рассказал казначей.
Аб служит для того, чтобы работать с ти. Это его единственная функция. Но тело человека тоже обладает ти, которое в принципе может быть изменяемо без помощи аба. А эти изменения теоретически могут привести к воздействию на ти близлежащих объектов. Михаил представлял себе этот процесс как физическую деятельность человека, лишенного рук. Тот ведь может что-то делать с помощью пальцев ног, коленей, носа или, скажем, лба. Поэтому видящие ти тоже должны быть способны влиять на объекты. Конечно, не на удаленные, но сила имис как раз в том, чтобы поражать все, до чего дотянется меч или кинжал.