Регент. Право сильного

— Ты не справишься, — Ульф говорил тихо, с долгими паузами, пусть демон думает, что человек уже одной ногой перешагнул черту, за которой нет возврата. — Я не покажу тебе нужных воспоминаний. Ты можешь выжечь мой разум и сломать ценную игрушку, но не получишь и капли правды. Ты ведь неудачник, трус, — презрение в его голосе достигло предела. — Что приключилось в тот день, когда твои братья бились на улицах Дармсуда? Они гибли под ударами моего меча, а ты ведь удрал тогда, спрятался, забился в щель, предал их, спасая себя? Падаль, — слова упали, как камни.

Лицо демона исказилось ненавистью, руки его опутала выпущенная на волю Тьма.

— Пос-с-с-смотрим, с-с-смертный, кто из нас прав.

Позади в небо рванулся исполинский столб, сотканный из цветных нитей, воздух загудел от напряжения.

Демон приблизился к жертве, от злости растеряв всякую осторожность, и Ульф бросился вперед. Блеснуло отполированное жало клинка, на лице твари застыло удивление: откуда в умирающем столько прыти? А уже в следующее мгновение острие с тихим свистом вошло в незащищенное горло.

Раздался отвратительный чавкающий звук, сменившийся хрипом. Хлынула кровь, в темноте показавшаяся совсем черной.

Ноги у обоих подогнулись. Ульф крепко вцепился в противника, чувствуя, как острые когти рвут одежду — даже умирая, это существо не желало сдаваться.

— Нет! — полный отчаяния голос Анвара, долетел до соперников слишком поздно.

Алые глаза твари на миг вспыхнули огнем. Одной рукой демон вцепился в волосы человека, заставляя его откинуть голову назад, а со второй рванула магия.

Полупрозрачные плети Тьмы коснулись лица Ульфа, безжалостным тараном врываясь в сознание, ломая, круша, перемалывая в щепы все на пути. Тьма рыскала, как голодная обезумевшая стая, отыскивая нужные воспоминания, спеша передать их тому, кто еще успеет ими воспользоваться.

***

Два сознания смешались воедино настолько, что даже мысли противников стали одним целым.

Найти, сожрать, уничтожить! Во прах! В пепел! В клочья! Стиснуть острые зубы на горле жалкой смертной твари! Вырвать жизнь вместе с сердцем.

Держаться. Время на твоей стороне. Он уже умирает, он уже захлебывается своей кровью, еще немного — и алые глаза потухнут навсегда.

Покажи мне. Покажи, где мальчишка — и станет легче!

Не думать, не помнить! О небо, как же больно! Ничего не видно: тьма и пепел, все рушится, все уже рухнуло, только трупы и кровь кругом…

Покажи мне их!

Проваливай в бездну, из которой вышел!

Ты уйдешь со мной!

***

А потом словно из ниоткуда ярким ворохом посыпались воспоминания.

Ночь. Его руки на ее блестящей от пота коже. Хриплое дыхание, обрывки слов, ласки, тихий шепот, сладость поцелуя. “Я никому не отдам тебя, клянусь”.

Плавные изгибы груди, улыбка, закрытые в блаженной муке глаза, стон, полный нежности. Жар прикосновения двух обнаженных тел.

Спящий мальчик на его руках. “Взрослые все время куда-то уходят, а возвращаются не всегда. Пообещайте, что не поступите так никогда”.

Треск огня в камине, звезды за окном. Ее пальцы в волосах, теплое прикосновение к губам и шепот: “Еще не сегодня”.

Музыка. Шаг, поворот, звон браслетов, летящее алое платье. Руки, поднятые в танце, будто крылья огромной бабочки.

“Я буду стоять у вас за спиной, мой император. — Нет. Рядом со мной и мамой”.

Книга, падающая на пол. “Никто прежде не спрашивал меня о подобном”.

Белое траурное платье, тонкая ткань, покрывающая роскошные волосы, огромные печальные глаза. Лилии. Сотни императорских лилий.

И первая встреча: отчаянный взгляд, по щекам катятся слезы. Она перепуганной птицей бьется в его объятиях. А он держит крепко, не давая сорваться в пропасть смерти. И шепчет, как маленькому ребенку: “Все проходит. Все закончится. Все уже хорошо. Слышишь? Все обязательно будет хорошо”.

Живи, Ари. Ради меня. Живи. И прости, я думал, что справлюсь.

Я ошибся.

Он слишком поздно понял, что происходит за спиной. Не увидел, не догадался, просто почувствовал рывок магии и две угасающие жизни. Хотел оглянуться и закричать, предупредить, спасти, но Стихии, уже разбуженные и льющиеся неукротимым потоком, не позволили.

Он кинулся прочь, разрывая с таким трудом сплетенные нити направляющего заклятия, бросился на помощь демону, хотя и чувствовал себя пойманным в паутину насекомым. Несколько драгоценных мгновений ушло на то, чтобы вернуть себе свободу движений. Когда потоки с гулким стоном лопнули, выпуская человека, противники, объятые Тьмой, уже рухнули на землю.

Полупрозрачные плети в последнем отчаянном рывке потянулась к Анвару, но рассеялись, едва сердце призвавшей их твари остановилось.

Не успел.

Бездна!

Анвар застыл посередине между безвольными телами и бьющим в небо мощным потоком, не зная, на что решиться. Стихии, лишенные контроля, начали вращаться с неимоверной скоростью, распускаясь, словно исполинский цветок со смертельно опасными лепестками.

Но на земле еще ощущалось слабое биение человеческой жизни. Подлой, недостойной, отвратительной в своем упорстве.

Камни площади лизнуло вырвавшееся на волю пламя.

… Слабый удар сердца.

Воздух нагрелся и завыл, закручиваясь десятком смерчей.

… Едва уловимое дыхание.

Морозный узор, заполняющий трещины, острые пики льда, рвущиеся к небу.

Сейчас — или будет поздно.

Анвар развернулся и поднял руки, создавая контролирующее плетение заново, потому не увидел, как рухнул защитный барьер, прорванный одновременно во многих местах.

***

Илияс вышел в круг света, уже не таясь. Щелчком пальцев отправил в сторону бесчувственного тела тройной защитный контур, накрывший его непроницаемым для взора куполом. И тут же развернулся к Анвару.

Верховный жрец видел, как тонкие цветные нити пронзают крохотную человеческую фигурку, как искажается в муке лицо Анвара, кожей почувствовал, как собственная магия беснуется, сдерживаемая стальной волей. Пока еще покорная, но набирающая мощь с каждым ударом сердца.

Анвар не заметил его. Он вообще ничего уже не замечал, полностью отдавшись во власть потоков, застыв внутри разноцветного сияния, как мотылек в смоле.

Илияс закрыл глаза и мысленно потянулся к беснующимся Стихиям. Коснулся их осторожно, почтительно, но вместе с тем уверенно, позвал за собой. Сотни и тысячи нитей, сплетенных в немыслимо сложный узор, раскинулись в воздухе, сдерживая и направляя магию. Но не в человека, нет, в саму ткань окружающего мира.