Регина

Астах, обработавшись от блох и пообедав, куда-то свалил. К моему величайшему сожалению. Мы даже не успели толком пообщаться. И я не успела пожаловаться ему на Глеба, что тот не помог мне нести вещи.

Всё шло тихо и мирно, пока не началось ЭТО.

На границе волчьего и человеческого кварталов обосновались какие-то мутные личности с плакатами и требованием освободить похищенных девочек и вообще избавить от своего присутствия город. Мы даже сначала не поняли, что случилось, откуда они здесь и чего хотят. Эти активисты проникли бы и на территорию оборотней, если бы вдоль условной границы, выделенной декоративным бордюром, не выстроились крепкие молчаливые парни в чёрной униформе. Однако быстро работают оборотни. Матильда пояснила, что они из отряда внутренней охраны правопорядка. Типа волки-дружинники.

Возле моего дома припарковалось много машин, среди которых, я к своему удивлению, увидела машину папы Василисы. Учитывая то, что мой дом находился как раз на границе с территорией оборотней, он оказался в эпицентре событий. Его осаждали, появившиеся как по мановению волшебной палочки, репортёры, протестующие против оборотней и другие. Полиция появилась через два часа после начала этого бедлама.

В виду начавшегося хаоса, я предпочла отсидеться в доме Игристых. Тем более начал быстро наполняться крепкими парнями во всё той же чёрной форме, которые вызывали уважение (по крайней мере, у меня).

Пришёл Матвей. Спросил у жены:

– Регина здесь?
– та ему что-то сказала, он кивнул.
– Пусть здесь сидит, ещё не хватало, чтобы она пропала.

Глава 17 Операция освобождения: фаза вторая

– Как могли девочки снова пропасть, если они уехали с дядей Маши. Я сама видела, - рассуждала я, ходя из угла в угол по комнате Астаха.

Астах откровенно скучал, отец отстранил его от участия в патруле, сказав, что сегодня он и так много сделал для блага стаи, а дом охранять тоже нужно кому-то. Астах обиделся, но не посмел перечить приказу вожака. Сейчас он и охранял дом, лёжа на кровати, делая вид, что ему совершенно безразлично, что творится на улице, и лениво наблюдая за моими метаниями по комнате из-под опущенных ресниц.

– А ты что молчишь?
– набросилась я на парня, остановившись в шаге от кровати.
– Тебе совсем неинтересно, что произошло с девочками?

Астах как-то странно посмотрел на меня, и я поняла, что его мысли в данный конкретный момент, очень далеки от решения сегодняшних проблем и вообще проблем. Потом он немного встряхнулся и всё-таки ответил.

– Отец ясно дал мне понять, не лезть в это дело. И тебя не пускать, кстати.

Я недоверчиво фыркнула.

– Но почему? Мы же последние, кто их сегодня видел. Он даже не расспросил меня о том, что случилось.

– Зачем? Он и так всё знает, ему уже доложили, - и неожиданно добавил: - Хватит метлешить!
– схватил меня за руку и дёрнул на себя.

Я не удержала равновесия и упала чуть не на него. Он тут же прижал меня к себе.

– Ты что творишь!
– прошипела я, пытаясь выбраться из плена его рук.

А этот паршивец лишь улыбнулся, без видимых усилий удерживая меня на месте.

– Так -то лучше, - пробормотал он, убирая волосы с моего лица.

Это было так неожиданно. Я замерла. Под своей рукой я чувствовала, как бьётся его сердце быстро и сильно. Думаю, что моё не уступало его в скорости. Я смотрела в его глаза, в искусственном свете лампы отливающие звериным зелёным, но это почему-то не пугало меня, это мне нравилось. Астах потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Я ощутила его дыхание на своих губах. Он нежно провёл пальцем по губам и щеке, я приготовилась к поцелую, даже дыхание задержала, как...

– Етит вашу ж мать!
– громко и возмущённо выругался, ввалившийся без стука в комнату, Глеб.
– Нашли время и место!

Я хотела соскочить и убежать, но Астах не дал, уткнув мою голову себе в грудь и мягко, но сильно удерживая. Мне стало жарко. Мне стало стыдно. Рука Астаха как бы невзначай, поправила на мне юбку.

– А теперь вышел и нормально зашёл, - очень низким голосом попросил Астах.

И в этом голосе было столько властности и силы, что я сама была готова удрать. Такому тону невозможно не подчиниться. Я ещё не видела Астаха с такой стороны. Обычно он весёлый и балагуристый, кажется несерьёзным, пока ситуация не потребует от него предельной сосредоточенности. Но и тогда он успевает подурачиться, по крайней мере, со мной (вспомнить хотя бы тот поцелуй в нос, когда он оставил мне вещи, а сам пошёл выручать моих подружек).

Глеб вышел и демонстративно аккуратно закрыл за собой дверь.

– Ты не испугалась?
– спросил нежно, с лёгкой тревогой Астах, заглядывая в моё красное от смущения лицо.

Я отрицательно мотнула головой. Он расцвёл счастливой улыбкой и легонько поцеловал в губы. Это был наш с ним первый поцелуй. Его губы оказались тёплыми и мягкими. Он ловко соскочил с кровати и вышел, оставив меня переваривать случившееся. Что с ним происходит? А со мной?

Я прикоснулась к своим губам, они горели. Неужели я снова втрескалась по уши? О, только не это! Не хочу! Я застонала и уткнулась лицом в астахову подушку. Она пахла своим хозяином.

Я отбросила её подальше от себя и села на кровати. Был у меня случай в бывшей школе. Влюбилась я без ума в одного красавчика. Мне тогда было лет тринадцать, а ему семнадцать. Решила признаться ему в своих чувствах со всей своей детской непосредственностью при всех. Он постоял, послушал, глумливо поухмылялся, а потом во всеуслышанье заявил, что ему такая придурочная не нужна. Его дружки заржали. А я с развороченным сердцем ушла залечивать раны, поклявшись себе никогда не влюбляться.

Дело в том, что я неуловимо отличаюсь от сверстников. Они это чувствуют и не спешат идти на сближение. Мне удаётся дружить только закрыв свою душу на все замки, как слишком строгий мундир на все пуговицы.

Но Астах-то что во мне нашёл? Или я забыла закрыться? Или он просто играет? Хотя не похоже...

О чём я сейчас думаю?!! У меня подруги в беде, а я гадаю, любит, не любит...

Я резко встала и вышла из комнаты.