Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири

Видимо, война была и одной из важнейших причин отмеченного Т. Армстронгом замедления роста численности северных народов с 1926 по 1959 годы, когда она выросла только на 8 %, при среднем росте населения по стране 20 %⁶⁵. Наряду с другими факторами, в первую очередь широкими процессами ассимиляции, на которых акцентировал внимание Т. Армстронг, нужно помнить и о высоких потерях коренного населения в годы войны. Сильное же отставание коренного населения Сибири от общесоюзных темпов роста в эти годы следует объяснять также и тем, что в 1939–1945 годы в состав СССР вошли новые территории с многочисленным населением, что дало заметный прирост численности к 1959 году по сравнению с 1926-м. Но уверенно можно заявлять, что если когда-либо будет проведено специальное исследование динамики численности именно довоенного населения СССР (например, какой-то группы, проживавшей на его территории в 1938 году) за тот же период, то мы получим приблизительно такие же цифры, как и для коренного населения Сибири.

В последние годы рядом исследователей высказывались также мнения, что социально-экономические изменения, происходившие в нашей стране в 20–30-е годы XX века, негативно сказались на динамике численности коренного населения Сибири. Так, уменьшение числа якутов на 2,6 тысяч человек с 1926 по 1939 год объясняется исключительно ломкой традиционной формы их хозяйства в ходе коллективизации в деревне, сокращение численности бурят на 12 тысяч человек за тот же период – последствиями репрессий и разделением территории Бурят-Монгольской АССР в 1937 году на несколько частей, а падение численности хакасов с 1926 по 1936 год на 5 тысяч человек – массовой принудительной коллективизацией в национальной деревне⁶⁶. Не подвергая сомнению вероятность потерь численности коренного населения в результате действия указанных факторов, следует напомнить, что одновременно с этим действовал целый комплекс причин и иного рода, не связанных с прямым изъятием людей из воспроизводства населения (гибель, пребывание в заключении и т. д.). Например, В.А. Кышпанаков, охарактеризовавший указанное выше уменьшение числа хакасов (исключая переселения в Туву и другие районы) как прямую его убыль, приводит данные, из которых видно, что с 1936 по 1939 год, т. е. всего за три года, хакасов стало больше на 5,5 тысяч человек, и в результате за такой невероятно короткий по демографическим понятиям срок убыль, копившаяся в течение десяти лет, вдруг была компенсирована и даже превзойдена⁶⁷. Ввиду этого требуется более детальное изучение демографических процессов в нашей стране в 10-50-е годы XX века. О реальной сложности их в указанное время в Сибири может говорить и такой парадоксальный на первый взгляд факт, как заметный рост численности бурят с 1939 по 1959 год (с 225 тысяч до 253 тысяч человек) на фоне отмеченного сильного ее падения у всех остальных народов Сибири (кроме тувинцев – в силу названных выше причин).

Миграции и угоны

Одним из важных факторов, влиявших на колебания численности применительно к отдельным районам Сибири, были внутрисибирские миграции коренного населения, а также уходы за пределы границ России и насильственные угоны со стороны иноземных захватчиков. Если уходы и угоны населения за пределы русских границ имели место в основном в XVII – начале XVIII века, то миграции продолжали существенно влиять на динамику численности и позже.

К моменту прихода русских в Сибирь лишь незначительная часть ее жителей вела оседлый образ жизни. Большинство же населения было кочевым, совершавшим либо сезонные переходы, либо мигрировавшим достаточно далеко в поисках новых кормовых или охотничье-промысловых угодий. Особенно широкие миграции на огромных пространствах Восточной и части Западной Сибири в XVII–XIX веках совершали тунгусы. Переселения в заметных масштабах в это время известны также у татар, манси, селькупов, якутов, части бурят. Сибирские татары, например, с берегов Ишима и Тобола доходили, вероятно, до Чулыма и Енисея. После того как в 1703 году джунгары увели кыргызов со Среднего Енисея и степи Хакасско-Минусинской котловины оказались свободными, туда сразу же хлынуло население из соседних таежных районов и русских ясачных волостей, скрывавшееся там от кыргызских набегов. Сюда переселились качинцы, аринцы, ястынцы, сагайцы, кызыльцы и другие племенные группировки, составившие затем ядро хакасского народа. В районах Красноярска и на правобережье Енисея уменьшилось количество населения в ясачных волостях. Однако естественный приросту оставшегося коренного населения был так велик, что уже в начале XIX века их число стало прежним. Среди качинцев в Красноярском округе, например, в 1826 году только ясачных людей арийского происхождения насчитывалось уже 41 хозяйство. В то же время в Минусинском округе среди качинцев было 125 аринских хозяйств⁶⁸; численность же качинцев и кызыльцев составила около 40 тысяч человек, а всего коренного населения там вместе с Ачинским округом в 1897 году было 89 705 человек⁶⁹, т. е. минимум в 4 раза больше, чем в конце XVII века. Одной из причин уменьшения численности тунгусского населения в Якутской области и Иркутской губернии были его переселения на запад и юг. Так, к 1897 году, со времени ревизии 1859 года, численность тунгусского населения в соседней Енисейской губернии увеличилась на 10%, а в Забайкальской области с 1840 по 1897 год – на 125,7 %. Еще, видимо, к XVII веку тунгусы в своем движении на запад достигли Енисея и в дальнейшем появились на реках Таз, Худосей и Поколкы. «Ревизия 1859 г. застает там по р. Сыму в области остяков уже целый род тунгусов, нигде более не встречавшийся»⁷⁰. В течение XIX века несколько тысяч кузнецких телеутов переселились на Алтай.

Переселения коренного населения часто создавали картину запустения их прежних земель и впечатление вымирания. Но реальная численность, как уже упоминалось в случае с селькупами, не падала. Не потеряли, например, в своем числе с XVIII по XX век и манси с реки Сосьва (в частности, именно на них в качестве примера ссылался Н.М. Ядринцев, говоря о «вымирании» «инородцев»). Так, по данным V ревизии 1795 года на Сосьве (территория нынешнего Сосьвинского сельсовета) проживали 603 манси, по VII ревизии 1816 года – 659, по X ревизии 1858 года – 617, по переписи 1897 года – 504, по Приполярной переписи 1926 года – 624, по данным 1990 года – 671. Уменьшение численности манси в течение XIX века объяснялось исключительно их миграциями в восточном направлении – на реки Обь и Казым. Одновременно с этим сильно колебалось и число жителей в населенных пунктах на указанной территории, когда в одних она падала на 37–68 % и возрастала на 100–500 % в других. Данная ситуация также обусловливалась постоянными миграциями манси, которые стимулировались потребностями промыслового хозяйства, нуждавшегося в непрерывной смене угодий. Демографическая структура общин в XIX веке отличалась гармоничностью: почти равное соотношение числа мужчин и женщин (54:46 %), высокая доля лиц трудоспособного возраста от 16 до 50 лет (57 %), значительный процент детей (31 %) и незначительный – стариков (12 %). Такие особенности демографической структуры говорят об устойчивом воспроизводстве населения и никак не подтверждают широко бытовавший тезис о «вымирании» и «деградации» вогулов-манси⁷¹.

Разовое и массовое переселение, подобное описанному событию начала XVIII века на Енисее, обычно отмечалось в источниках, и исследователи не удивлялись запустению прежних земель. Растянутые же по времени миграции, подобные передвижениям манси, селькупов, тунгусов и других, фиксировались слабо и поэтому создавали почву для догадок, иногда далеких от реальности. Общая численность коренного населения, иногда действительно падавшая в отдельном административном районе, в пределах российских границ не менялась.

В течение XX века наиболее заметные переселения происходили у шорцев, когда они в массовом порядке, как отмечалось выше, переселялись из сел в города в пределах, в основном, Кемеровской области. Места их прежнего расселения пустели, что привело к исчезновению ряда шорских деревень и даже ликвидации созданного в 1926 году Горно-Шорского автономного округа. Городской образ жизни, в свою очередь, еще больше увеличивал их подвижность и, как мы видим, в 1979 году в Кемеровской области проживало только 12 767 шорцев из 16 033 отмеченных на территории СССР.

Фиксировались в истории Сибири и вынужденные уходы коренных жителей за пределы русских границ, имевшие место с XVII по XX век. Вызывались они иногда произволом местных русских администраторов, а иногда и недовольством официальной политикой государства. Так, неоднократно уходили в степи в начале XVII века отдельные группы татар (иногда даже служилых) Тюменского и других уездов⁷². В 1629 году из-за насилий воевод города Тара барабинский князец Кугутейко с ясачными людьми откочевал к джунгарам и вернулся лишь в 1635 году⁷³. «Отъезжали» из Томска также и телеуты во главе с князем И. Уделековым, что привело к падению числа оставшихся телеутов с 300 человек в 1662 году до 240 в 1674-м⁷⁴. В 1646 году за пределы российских границ – в Туву – откочевали телесы, возглавляемые князем Айдаром. Причиной ухода последних стало, видимо, нежелание выплачивать ясак; однако размер алмана в пользу хана, выплачиваемый ими в Туве, как можно понять, оказался больше ясака, и уже в конце 50-х годов XVII века телесы вновь проживали на прежних местах и выплачивали ясак⁷⁵. Отмечены и факты ухода бурят за пределы русских границ: так, в 1658 году из-за насилий приказчика Братского острога И. Похабова крупная группа бурят ушла в Монголию. Назад они вернулись лишь в 60-е годы. Случаи ухода бурят в Монголию имели место и позднее (хоринцы, табунуты, хоногодоры), однако почти все они затем возвращались. Видимо, условия их жизни в Монголии были значительно тяжелее, чем под русской властью. Согласно бурятскому преданию, беглецы из Монголии говорили: «Наш хан провинившимся отсекает головы, а русский царь наказывает розгами. Пойдемте отсюда в подданство к белому русскому царю»⁷⁶. В результате таких уходов численность ясачного населения ряда территорий падала, а с возвращением – возрастала.

Последним крупным вынужденным переселением за пределы России был уход в 1908–1914 годах в Монголию около 32,5 % всех агинских бурят, что явилось следствием сокращения землепользования забайкальских кочевников по землеустроительному закону от 5 июня 1900 года⁷⁷. Численность бурят в Восточном Забайкалье в результате заметно упала и затем росла медленно. Неустойчивая динамика роста населения в XIX–XX веках у агинцев объяснялась также и тем, что, в отличие от других групп бурят, они по-прежнему вели кочевое хозяйство и, соответственно, имели высокую детскую смертность из-за трудных условий быта. Кроме того, много мужчин у бурят, в том числе и у агинцев, находилось в дацанах (монастырях) и не участвовало в воспроизводстве населения. Как отмечал еще декабрист Н.А. Бестужев, живший среди бурят, «калымы и безбрачие лам останавливают размножение этого сметливого племени»⁷⁸. Все это вместе и привело к некоторому уменьшению общей численности бурятского населения в Сибири в начале XX века (с 288 тысяч человек в 1897 году до 237 тысяч в 1926-м); главным фактором конечно же был уход части агинцев в Монголию.

Коренные народы пограничной зоны в XVII – начале XVIII века подвергались не только разгромам со стороны иноземных захватчиков, но и насильственным угонам из родных мест. Это происходило по всей сибирской границе – от Урала и до Даурии. Неоднократно угонялись наследниками Кучума, джунгарами и казахами отдельные группы сибирских татар, в первую очередь барабинцы. Енисейские кыргызы многократно угоняли с собой жителей ясачных волостей Кузнецкого, Томского, Енисейского и Красноярского присудов: так, только за 20 лет с 1623-го по 1642-й более 50 % чулымского населения вольно или невольно мигрировало в кыргызские земли⁷⁹. Халхасские феодалы угрозами и посулами иногда заставляли отдельные бурятские роды переселяться в Монголию. Во второй половине XVII века дауры и дючеры были уведены из Забайкалья маньчжурами. Джунгары часто использовали кыргызов в войнах против своих соседей. Так, в 1687 году на Алтае в сражении против казахов было убито 300 кыргызов. В связи с этими потерями джунгары на следующий год вновь увели из Кыргызской земли мужчин и коней для использования в войске, а также девушек и вдов для работ в Джунгарии⁸⁰.

Один из последних и самых крупных случаев угона пришелся уже на самое начало XVIII века. В 1703 году джунгары угнали с Енисея в верховья реки Или 3000 «дымов», т. е. семей енисейских кыргызов, что составляет 12–15 тысяч человек обоего пола. Угон охватил основную массу населения Хакасско-Минусинской котловины, и ее степи на время опустели. В Джунгарии кыргызы несколько раз подвергались разгрому со стороны казахов, а затем в 50-е годы XVIII века были почти полностью истреблены в ходе войны с империей Цин. Лишь некоторая часть кыргызов уцелела и была уведена в Северную Маньчжурию, где ныне в уезде Фуюй провинции Хэйлунцзян КНР проживают их потомки⁸¹.

Внутрисибирские миграции, уходы и угоны за пределы русских границ и последующие возвращения, как мы видим, приводили к заметным колебаниям численности коренного населения, проживавшего в пограничной полосе. И если внутрисибирские миграции сказывались на его числе лишь применительно к отдельным административным районам, то уходы и особенно угоны населения сильно влияли на численность и даже судьбы отдельных народов. Так, в результате угонов из списка народов России исчезли имена дауров, дючеров и кыргызов. Численность сибирского коренного населения уменьшилась таким образом как минимум на 20 тысяч человек.