Река

– А почему ты так уверен что - то место где ты жил до того как отправился в путь не твое? Или жизнь рядом со мной не твоя?

– Мне кажется, что когда я найду свое место у реки, у меня не будет больше вопросов.

– Вопросы будут всегда, их нет только у самой реки. Сказала Майя и позвала меня за собой. Мы вышли из дому. Солнце готовилось к закату. Прогревшаяся за день земля источала аромат всего соцветия которое носила. Я шел за Майей и от чего-то мне стало очень грустно. Пройдя вдоль берега, к тому месту, где она собирала тростник, мы остановились и она, показав рукой на заросший берег, сказала. – Там то, что ты ищешь.

Я подошел к ней, обнял за талию и увидел слезы на ее глазах. Моя душа впала в смятение. Чувствуя что причиняю ей страдания, мне хотелось остановить жизнь что бы не переживать всего этого.

– Обещай что вернешься. Тихо произнесла она, чем дала повод оправдать свою жестокость. Не зная, будет ли это или нет, я сказал. – Обязательно вернусь и вновь мы будем вечерами сидеть у реки и смотреть на облака, гадая на что они похожи.

Достав из тростника лодку, я принялся готовить ее, к предстоящему противостоянию реке. Весь процесс занял у меня меньше недели. Лодка оказалась не поврежденной. Мне лишь понадобилось время для того что бы заготовить себе в дорогу еды а Майя за это время, связала мне теплую кофту и носки. Последний вечер мы были особо близки, она не отходила от меня не на шаг, а ночью мы наслаждались друг другом до самого восхода.

– Как же ты будешь грести целый день, ведь ночью ты не отдыхал? Спросила она в надежде на то, что я останусь еще на один день, но жажда пути была во мне не преодолима. Обняв ее на прощание, я спустил лодку на воду и, глядя на то как она утирает слезы, старался сдержать себя от желания вернуться, нахлынувшее через чувство сдавливающие горло комом.

*****

Сгустившиеся в небе тучи, не предвещали не чего хорошего. Запахло дождем. Я греб уже более восьми часов. Мысли о Майе жгли душу, а слезы не прекращаясь, лились из моих глаз. Расстаться с женщиной оказалось тяжелее, чем с домом, в котором я провел большую часть своей жизни. Нахлынувшее чувство я пережил однажды. Это было когда Меняла оставил меня у реки много лет назад. Я ненавидел себя гребущего против течении которое неумолимо неслось к дому той ,которая стала частью меня, но обратного пути не было. Я греб, а дождь лил, от чего приходилось отпускать весла и вычерпывать накопившуюся в лодке воду. Понимая что остановка на отдых, непременно вызовет непреодолимое желание вернуться, я принял решение отойти как можно дальше. За время жизни с Майей мои руки отвыкли от весел и сейчас они кровоточили . Я накинул ремни скрепившие их с веслами и через боль продолжал свое движение вперед. Вскоре небо потемнело полностью, а дождь продолжал лить.

Вот почему парусник доходит до моего дома, в таком потрепанном состоянии. Как же он преодолевает порог, который едва не лишил меня жизни? Думая о кораблике вспомнилось, о видении, которое проявилось, перед тем как я пришел в сознание в доме Майи, в котором я ощущал себя парусником, идущим по течению реки. В этот момент, я чувствовал единство с рекой, это было, великое счастье. Сравнивая переживания, я понял, что они не многим отличались друг от друга: те, что я испытывал, находясь с женщиной и те которые давало мне единство с рекой. Но так ли они похожи? Женщину я смог оставить. Женщину мне придется оставить к концу своей жизни, который неминуем. А реку? Нет, река это что-то большее, чем временное. Только в единстве с ней я смогу осуществить свою давнюю мечту, поплыть по ней корабликом, подгоняемым попутным ветром, в лучах весеннего солнца. Когда не будет иметь значения, куда тебя принесет течение, ведь у реки нет начала и нет конца и путь по ней это путь в бесконечность, к звездному небу.

Утишая себя, я продолжал грести, останавливаясь чтобы вычерпать воду и вновь одевая ремни, продолжал сопротивление. Дождь заметно приубавил, а тучи в небе начали рассеваться , принимая алый оттенок. Зоря набиралась и мне захотелось причалить к берегу для того что бы малость перекусить и привести себя в порядок. Нужно было обработать раны на руках и немного вздремнуть. Когда я закончил все свои дела и прилег, мне показалось что я расстался с Майей не вчера, а много лет назад. Не смотря на это горечь подступала к горлу когда я вспоминал о ней.

*****

Солнце ослепило сквозь закрытые глаза, открыв которое я увидел ясное небо и вновь вспомнил о той, которая осталась ждать меня на своем берегу. На удивление я был бодр, лишь сорванные мозоли напоминали мне пережитом ночью. Спустив лодку на воду, я погреб радуясь солнцу, которое светило мне в спину. Странно я лег на восходе, а проснулся, когда оно только поднялось над рекой. Подумалось мне и я, недолго прибывая в догадках, сделал вывод, что проспал день и ночь. С новыми силами, не чувствуя усталости, я тянул весла и теперь уже не с болью, а с приятным чувством благодарности вспоминая время проведенное с женщиной. Я понимал, что эту часть моей жизни, унесло в неизвестность великое течение, которому я сейчас оказывал сопротивление и это тоже являлось частью реки, у которой не было, не начала не конца.

Еще один день пути подходил к концу охваченный радостью я вновь проникся тем чувством, которое посетило меня до того как я попал к Майе. Я греб для того что бы грести, сопротивлялся течению, потому что мне это нравилось не смотря на то что это доставляло некоторые неудобства. Наслаждаясь рекой, я перестал считать дни, проведенные в пути. В этом не было необходимости. Рано или поздно мне все равно предстояло встреча с неизвестностью, а значит, и думать о ней не было смысла, лишь изредка я вспоминал о своих ранних грезах, о мальчишке полном надежд, который возможно запускает кораблик по течению, думал о Том каков он исток реки. Разыгравшаяся фантазия помогала мне забывать о том, что я гребу и мне казалось, что именно поэтому, я сохраняю так много сил, что способен пройти по три дня без отдыха. По тому, как река меняла свой цвет я понимал, что близится наступление осени, часть которой я еще смогу продолжать свой путь, а дальше зима. Вот тут я начал задумываться над тем, как перезимовать. Идти по замерзшей реке и тащить за собой лодку казалось мне немыслимым. Я всяческий отгонял от себя эти мысли, а когда от их посещения возникало паническое состояние ,говорил себе- река о тебе позаботится. Вскоре мне пришлось надеть кофту и носки, связанные Майей. По утрам начинало подмораживать. Проламывая корочку льда, я спускал лодку на воду и первый час пути, уходил на то что бы разогреться. Так подошло время, когда мне приходилось по замерзшей части реки выталкивать лодку к середине и, продолжать путь, переживая за то что мои весла трещали, во время подъема. Мне приходилось чаще останавливаться , для того что бы попит чаю и перекусить соленой рыбы. Я готовился к том, что бы тащить лодку за собой , когда река покроется льдом полностью. Для этого мне пришлось проделать небольшие отверстия в носовой части и сшить ремни, которые очень скоро, прошли испытание на прочность. Я тащил трещавшую от мороза лодку за собой, проваливаясь в еще не окрепшем льду. Промокшая одежда сохла на мне, а ноги, словно не мои, делали шаг за шагом. Руки иногда отказывались слушаться, болтаясь как две плети. Я знал, что должен продолжать свой путь, во что бы то ни стало. Преодолевая самого себя, я шел не думая не о чем, останавливаясь лишь для того, что бы согреется и перекусить. Вот уже прошла неделя с того момента как река замерзла и мне казалось что я создан для того что бы тянуть за собой лодку, а боль в замерзших руках и ногах была подобно течению, противостоять которому, казалось мое призвание.

Снег ложился крупными хлопьями, мне на лицо. Ветер стих, но тело мое, казалось, промерзло до самого сердца. Меня окружала безжизненная, белая пустошь. Сил тащить лодку не осталось, но бросить, то, что было дорого мне как част меня, я не мог. Она мне еще пригодится. Говорил я в надежде, что продержусь до начала весны. Остановившись на привал, я думал лишь о том, как мне согреться. Я никогда не испытывал подобного острого желания погреть свои руки и ноги у костра. Вокруг не единого кустарника. Все что могло гореть из того что я нес собой уже было сожжено. Я поглядывал на лодку и всяческий отговаривал себя от мысли запустить ее на дрова, но мысль становилась настолько навязчивой, что иногда мне приходилось кричать из всех оставшихся сил, НЕЕЕТ. Но как, же нет? Тут же говорил я себе и находил массу причин, по которым я просто обязан был это сделать. И вот оно решение пришло само собой. Я стоял пред выбором уснуть от холода и остановить сопротивление или согреться и продолжить свой путь. Лодки хватило бы на всю зиму пути. В надежде, что возможно завтрашний день даст новые возможности я начал разбирать кормовую часть. От предвкушения тепла мои руки стали послушными, лишь пальцы не чувствовали нечего. Я сидел у костра сняв обувь и пытался отогреть ступни. Долго мне это не удавалось, они, словно были не мои, но я продолжал их растирать и, в конце концов, кровь побежала в них, от чего вызвала колики до самых колен. Пальцы рук отошли и, мне стало намного веселей. Радуясь теплу, я достал замерзшую рыбу и, насадив ее на нож, принялся обжаривать ее на углях. Набравшись сил, согревшись , я одел лямки и продолжил путь.

Возможно, я именно по этой причине, в свое время я принял решение, что потащу лодку за собой. Говорил я себе и вспоминал эпизоды из жизни, когда принимая неосознанные решения, попадал в точку.
– А весной пойду вдоль реки, по берегу. Буду ловить рыбу заготовлю немного на следующую зиму , но во что бы то ни стало, продолжу свой путь. Так убеждая себя, я наполнялся уверенностью и мне становилось легче.

Зимние дни были коротким но не смотря на это, я не останавливался с наступлением темноты, всякий раз доводя себя до того состояния когда в первый раз, мною было принято решение использовать лодку для обогрева. Так я надеялся, что возможно протяну до наступления тепла и сохраню лодку с минимальными повреждениями. Я шел, а русло реки сужалось. Возможно я приближаюсь к ее истоку, обращая на это внимание говорил я себе, чем придавал новые силы утомленному телу. В пути я даже начал разделять себя со своей плотью. Этому способствовал холод, при котором значительная ее часть, становилась не послушной как лодка, во время сильного течения, которое неумолимо продолжало свой бег под толщей льда, по которому я продолжал свой путь. Иногда я прижимался к замерзшей реке, пытаясь услышать ее и в этот момент, наступало полное умиротворение. Я чувствовал себя частью реки, и это тоже определенным образом придавало мне силы.

Встав, оглянувшись по сторонам ,я подошел к лодке и попросив у не прощение , бережно снял очередную рею и развел костер. Растирая ноги, я смотрел в ослепляющую своей белизной даль и вспоминал Майю, когда до меня донеслись голоса детей. Оглянувшись по сторонам я увидел мальчишек которые стоя на берегу , звали меня к себе. Толи от счастья, толи еще от чего я прослезился, не мешкая, встал и принялся махать им руками. Дети побежали в мою сторону и когда уже были рядом я начал терять силы и присел. Подбежав ко мне, они принялись растирать мои ноги, руки, а затем помогли мне забраться в лодку и потащили ее за лямки к берегу.

Лодка шустро скользила по снегу, как по воде. Дети подшучивали друг над другом ,задавая темп . Очень скоро появились дома, вокруг которых звонко заливаясь смехом ,водили хоровод мальчишки и девчонки, которые увидев нас расступились и сопровождая взглядами до самого дома, у которого мы остановились , начали подходить ближе. Окружив нас, поддерживая меня за бока, они помогли пройти мне в дом и положили на кровать. Просторная комната, в которой я находился, была наполнена светом и запахом ванили, сливавшегося с ароматом лесных ягод. У печи ловко справляясь с кухонной утварью, задорно помогая друг другу, готовили три девочки. Они были примерно одного возраста, двенадцати, тринадцати весен. Красивые пестрые платья, в которые они были одеты, завораживали своим орнаментом. По тому, как в их работе все движения были слажены, можно было догадаться, что они не один день были заняты своим делом. Мальчишки приносили дрова, подшучивали, чем явно задавали хорошего настроения и, с любопытством взглянув на меня, уходили. Я лежал на кровати, чувствуя как мои ноги и руки, начали отходить то холода. По всем конечностям побежали колики, от чего захотелось взвыть. Присев я принялся их растирать. Девчонки посматривали на меня украдкой и перешептывались. В комнату вошли два мальчишки и, подойдя ко мне, принялись помогать мне, растирая ноги. Один из них глядя мне в глаза, представил своего друга и себя – Его зовут Милость. Сказал он и сразу же добавил .- А я Милосердие. За тем взглянув на девчонок, он продолжил