Рекриптум. Пенталогия

– Что случилось? – спросил я.

– Поступил приказ вывести всех из игры, – заговорил Джим.

– Но почему?

– Виру отключают от сети.

– Погодите, нельзя её отключать! Я почти добрался до обелисков!

– Поздно, друг. Всё уже решено.

– Но…

– Её отключат через пять минут, – с напором проговорил Джим. – Если ты останешься в игре, неизвестно, что может произойти с твоим сознанием.

– Пяти минут мне хватит. Я справлюсь, уверяю.

– Нет. Вытаскивайте его.

– Да послушай же…

– Это приказ директора, а не мой! Я ничего не решаю, а лишь подчиняюсь. Нет никакого смысла мне что-либо доказывать.

Двое парней покрепче вытащили меня из капсулы и посадили в кресло-каталку. Особо сопротивляться я не мог, потому как тело продолжало отзываться болью на любые мои попытки пошевелиться.

Я был в панике. Я не знал, что делать дальше.

Как мне убедить директора не отключать Виру от сети? Да и станет ли он меня вообще слушать?

Меня уже катили по коридору, как вдруг, впереди провезли носилки с телом, накрытым белой простынёй. Из-под ткани выглядывала одна окровавленная рука, но одна лишь эта деталь заставила моё сердце в ужасе замереть.

– Мишель? – чуть слышно прошептал я.

Носилки скрылись за углом. Пробыв ещё секунду в оцепеневшем состоянии, я вскочил на ноги и бросился вслед за ними, но тут же испытал приступ дикой боли и свалился на пол. Меня подняли, посадили обратно. Сквозь зубы я попросил проследовать за носилками.

Её завезли в один из кабинетов, и когда перекладывали на операционный стол, я окончательно убедился, что это Мишель. Она была бледной, не дышала. Что происходило с ней дальше я не видел, потому как дверь закрыли, а стеклянную стену затемнили. Оставалось лишь ждать.

И я ждал. Долго ждал. Надеялся. Переживал.

Не знаю, сколько прошло времени, но с места я так и не сдвинулся. Со мной остался лишь один парень, назначенный моим личным катальщиком.

Я не говорил, не двигался. Лишь пристально глядел на дверь. В конце концов, она открылась. В коридор вышел мужчина в белом халате. На нём не было лица. Он взглянул на меня опустошённым взглядом, опустил глаза и отрицательно покачал головой.

Вот тут всё и остановилось. По крайней мере, для меня.

Спустя день или два в мою комнату зашёл Джим.

– Привет. Как ты? – спросил он.

Я не ответил. С того момента я вообще ничего не говорил.

– Завязывай ты уже с этим, ладно? Врачи сделали всё возможное, но её пытали, мучили, издевались. Шансов спасти почти не было.

Я с ненавистью посмотрел на него и снова отвёл взгляд.

– Послушай, мы все по ней скорбим, но надо продолжать жить дальше. В мире много всего…

– Уйди.

– Да что ж ты за…

– Уйди, пожалуйста.

Джим вздохнул и приподнял вверх руки:

– Ладно, ладно. Если что понадобится, дай знать.

И он ушёл. Я вновь остался в одиночестве.

Самое интересное, что даже когда я раньше знал о приближающейся смерти, мне не было так паршиво на душе, как сейчас. Тоска, отчаяние, и полное безразличие ко всему, что меня окружало. Всё потеряло какой-либо смысл.

Тут в мою голову пришла одна мысль.

– Элли?

– Слушаю вас. Введите запрос.

– Где мои родители?

– Обработка запроса… В данный момент они должны находиться в центральном офисе LiveDream.

– С ними всё в порядке?

– Данных нет. Два часа назад на центральный офис было совершено нападение. Неизвестные террористы подорвали бомбу в главном холле. Восемнадцать погибших, сорок шесть раненных. Спасательные работы ещё не завершены.

– Ч-то?.. – сорвавшимся голосом проговорил я.

– Я уверена, с ними всё будет в порядке.

– Ты… уверена? Да как ты можешь быть уверена?! Ты всего лишь машина!

Я был зол, я был в отчаянии, я был беспомощен. Трудно описать словами тот всепоглощающий вихрь, бушующий у меня внутри. Он разрывал на части и уничтожал всяческую надежду.

Я опустил голову на подушку, глаза непроизвольно заполнились слезами.

– Эй, – прозвучал в моей голове знакомый нежный голос, от которого я замер. – И чего ты тут устроил?

– Мишель? – оглядел я комнату.

– А вот вслух со мной разговаривать тебе точно не стоит. Не хватало, чтоб в рубашку тебя повязали.

– Но… как ты… – начал было думать я.

– Сама не знаю. Скажи, что ты планируешь делать дальше?

– Ничего.

– Ага, то есть ляжешь и помрёшь, так? А кто обещал научить меня особому навыку чувствования жизни?

– Так ведь… Теперь всё совсем иначе.

– И что изменилось? Ну, не молчи, ответь мне.

– Ты… погибла.

– Да, всё так. И поэтому ты решил опустить руки, разрыдаться и смиренно ожидать собственной смерти? Мне, знаешь ли, не очень приятно видеть тебя в таком состоянии.

– Но что я могу сделать? Как мне вернуть тебя?

– Ты сам прекрасно знаешь, что никак. Однако если продолжишь изображать из себя овощ, легче не станет ни тебе, ни мне. Да, я оступилась, признаю. Но я не жалею ни о чём. Всё, что я сделала, я сделала так, как посчитала нужным. Я рада, что встретила тебя на улице, под дождём, и благодарна тебе за тот зонт, что отдал мне, но я не хочу видеть, как ты своими собственными руками гробишь себе жизнь. Не для того я тебе её однажды спасла. Ты обещал научить меня чувствовать каждое мгновение, так давай, я готова учиться.

Её слова зацепили мою душу и встряхнули её, перевернув всё с ног на голову. Появилась надежда, появилась цель, ради которой стоило жить. Сказал бы мне это кто-то другой, возможно, ничего бы и не поменялось, но Мишель, она… Она особенная.

– Ну вот, совсем другое дело, – сказала она с улыбкой, теплоту которой я отчётливо почувствовал внутри себя. – А теперь возвращайся к жизни и покажи всем, как эту жизнь необходимо жить!

Я улыбнулся вместе с ней, поднялся с кровати, не ощутив боли, и вышел из комнаты. Сейчас мне нужно было…