Рекуперация

– Сказать по правде, не знаю. Коллектив создал рабочую машину времени, мы разработали программы, научились закладывать точки прибытия, изобрели чёткий алгоритм создания "четвёртого измерения", успешно ковыряемся в матрице времени и знаем как управлять энергией поля, а вот понять и разобраться в гениальном изобретении сущности человеческого бытия - мозгах, не можем. Мозг, это вторая вселенная, не менее загадочная и закрытая для учёных. Не устаю удивляться метаморфозам времени, оно работает по своим законам, а память по своим. Существуют закономерности после возвращения испытателя в прошлое, одна из них - наложение памяти. Кстати с тобой так и поступили после комы. Ты вспомнил все события своей биографии, затем многократно возвращался в прошлое, уже обременённый новой и старой информацией. Я считал, это только твоя неповторимая особенность, оказалось, что и я, далеко не уникум, могу увязывать параллельные истории в логические цепочки. Пока нет ответа.

6. Петрушевский. Фантомная боль прошлого

– И это значит, что?

– Это значит, что завтра, ты вернёшься в тот злополучный день и будешь знать свою прошлую жизнь вплоть до нашей встречи. А затем я предложу тебе, Дима, из нашего времени провести коррекцию в прошлом.

Чистяков взглянул на часы и начал собираться домой.

– Завтра ещё более ответственный день, подтягивайся в полдень. Позвонишь из проходной, напомни чтобы организовал тебе пропуск. По ходу обсудим подробности и возможно внесём изменения в план. А пока будь здоров, мне по Северо-западному скоростному диаметру с Васьки до Лахты десять минут езды, - Николай Фёдорович неожиданно рассмеялся.
– Будем считать сегодняшние приключения лёгкой разминкой перед решением главной задачи.

Хозяин закрыл дверь за гостем и задумался. Прошёл на лоджию, посмотрел на дорогу. Чистяков вышел через пару минут и стал голосовать. Его тут же подобрал частник и машина унесла учёного в сторону развязки.

******

.... Мгновенье и Петрушевский маячил у главного фасада Финляндского вокзала под огромными зеркальными окнами, над которыми парила башня с часами и шпилем. Одноимённый памятник на площади Ленина указывал на здание Большого дома через Неву. Дмитрий Сергеевич знал, что сегодня оба направляются туда. А вот и Соболев, элегантный, подтянутый, энергичный. Поздоровались и неспешно тронулись к переходу на улице Комсомола.

– Чего это так смотрите на меня, Дмитрий?

– Да так просто, Виктор Сергеевич, не обращайте внимание. А вот хотел рассказать: во времена поздней перестройки, в прессе муссировались слухи, что между Крестами и внутренней тюрьмой Большого дома - "Шпалеркой", проложен туннель под Невой. Кстати, административное здание, предназначенное для ОГПУ-НКВД, построено по инициативе Кирова, а одним из авторов проекта являлся товарищ с говорящей фамилией Троцкий. В будущем я часто засиживался в Интернете и изучал историю родного города там и встретил эти домыслы.

– Надо же, а я и не знал. И зачем такие сложности с туннелем?

– Так ведь слухи, не более. Скорей всего, чтобы тайно конвоировать осуждённых на допросы, мало ли у Конторы особых задач.

За разговорами подошли к трагическому переходу через улицу и двинулись на противоположную сторону. Петрушевский напрягся, его стало потряхивать. В голове пронеслось: спасти куратора сейчас, а затем пустить на самотёк или обречь человека насмерть? Заново вырвать из фатума, чтобы в недалёком будущем пресечь зло - за пределами сознания, сюжет на грани абсурда.

Соболев, ни о чём не догадываясь смотрел под ноги, аккуратно ступая по грязным разводам на асфальте.

А вот и роковой, неизвестно откуда взявшийся, грузовик. В последний момент включилась реакция боксёра, Петрушевский схватил куратора и вместе с ним отскочил назад от механической громадины. Машина не сбавляя скорости вильнула в сторону и влетела в стену, прихватив по разрушительной траектории пару пешеходов. Заголосили бабы, народ не сразу пришёл в себя после столь непонятного чудовищного происшествия. Соболев вскочил на ноги, подхватил с асфальта портфель и потянул за собой информатора.

– Дима, уходим! Уходим срочно! Нечего тут смотреть, потом узнаем подробности.

Оба рванули с места ДТП пересекли улицу и бегом к набережной. Остановились у Литейного моста, отдышались и уже шагом двинулись через мост.

– Б...дь, вы что-нибудь поняли, Виктор Сергеевич?

– Не очень, шальной водитель, возможно потерял управление или тормоза отказали, так случается. Придём на место, свяжусь дежурным по городу и узнаю по сводкам, что за псих за рулём. Уж не по наши души надеюсь. Дим, а ведь ты мне жизнь спас!

Петрушевский замер и удивлённо взглянул на куратора:

– Получается так, но ведь и свою жизнь тоже. Сам-то как, Сергеич?
– не сговариваясь оба перешли на ты.
– Я не сильно помял, извини, так вышло. Ты кстати перепачкан в грязи, всё-таки я нанёс ущерб внешнему облику.

Взволнованный Соболев стал отряхиваться.

– Он ещё извиняется, доложу сегодня шефу, состоял бы ты в штате, выписали премию. Но с меня и так проставка, не забуду! Спасибо!

*****

"Клото" равнодушно выпустила из своего чрева испытателя. Петрушевский зачем-то отряхнулся, словно пытался сбросить пыль скопившуюся за десятилетия, бодро отрапортовал Чистякову и присутствующим научно-техническим сотрудникам лаборатории:

– Полёт без происшествий, задание выполнено. Докладываю подробности...

– Сейчас не надо, - перебил его Чистяков.
– Изложишь позже. Готовимся к следующему этапу, а пока давай в кабинет.

После шума вентиляции и силовых установок, жужжания приборов и команд операторов, тишина кабинета успокаивала и подталкивала к серьёзному обстоятельному диалогу. Чистяков заказал чай, но не выдержал и достал из холодильника бутылку минеральной воды без газа, налил в высокий бокал. Вопросительно кивнул Петрушевскому, мол будешь? Дмитрий Сергеевич старался держаться бодрячком.

– А там, на переходе отходняк отсутствовал, адреналин - да. Вроде пил вчера не так уж много, но и этого хватило. У тебя та же фигня?

– Есть немного, расслабились два старпёра. Ладно, что с воспоминаниями из параллельной реальности?

– Вообще-то сумбур, но стоит сосредоточится, как вспоминаю каждую деталь. Включились резервы долговременной памяти, о чём ты предупреждал. Соболев жив, а значит история уже другая. Образно выражаясь, сценарий номер два - Соболев и я. Твоё место по-прежнему в ОЛИБ, я так понимаю и всё движется к роковому дню. Ты должен точно помнить дату, я чего-то тут буксую, а должен помнить. Ага, июль 1972, так?