Реквием неудачнику

– Родине служить, - насмешливо передразнил юнца, - ты хоть знаешь куда попал?

Он вызывающе посмотрел на солдата, тот весь сжался.

– Так точно, на Северный Кавказ, - обиженно промямлил пацан.

– Нет, ты не на Кавказ попал, а в Ч-е-ч-н-ю, - чётко по буквам произнёс он, голос буквально звенел, - забудь учебники, Чапаева, ты здесь не герой, а оккупант. Видишь горы, там твой враг, духи, "чехи" называем мы их. Так вот они готовы с удовольствием резать наши, мою и твою башку, медленно, от уха до уха.

Он провел характерное движение по шее.

– А потом пропорют животы, - продолжал, испытывая необычайное возбуждение, - намотают кишки вокруг туловища и положат под задницу гранату Ф-1, что бы подорвался ещё кто-нибудь, такой, как ты лопоухий.

Он саркастически улыбнулся. Пацан окончательно сник. Глядя теперь на него, жалкого, растерянного злость моментально улетучилась. "Чего это я так разгорячился, похоже, нервы ни к чему, совсем ошалел. Причем здесь он, - устало подумал, - его, так же как и других "карандашей" пригнали сюда приказу, как стадо на убой. Спасибо за это Пашке Грачёву и обоим Борисам в Кремле, - мысленно выругался он.

– Откуда родом?
– уже примирительно спросил он.

– С Астрахани, с области, - тихо ответил молодой.

– Я тоже с Волги, земляками будем. Серёга зовут меня, - протянул он руки.

– Рядовой Н..., то есть Саша, - неуверенно представился солдат.

– Будем знакомы, - бодро похлопал он юнца по плечу, - занимай любые свободные места.

"Их сегодня много, - грустно подумал он, но промолчал.

– Подожди, - новобранец остановился, - иди сюда. Займешь койку рядом, эта будет твоя теперь.

Сашка сразу понравился ему. Хороший пацан, честный, по-детски доверчив и непосредственный, любил мечтать, может даже больше, чем положено солдату. Для других это бы было предметом шуток придирок со стороны сослуживцев, но ему проходило. Увлечённо и помногу рассказывал о семье, об родных местах. Приглашал в гости. "Знаешь, тебе непременно у нас понравится. А мама, как она будет рада тебе. Она у меня такие пироги печёт, объедение, - Сашка мечтательно закатывал глаза, - потом мы пойдем на рыбалку. А рыбы у нас такие большие, - он во всю ширину растягивал руки, - и столько, что хоть голыми руками лови". Иногда после утомительных боевых выходов, так доставал разговорами, что в сердцах бывало, вскричишь на него. Он ненадолго умолкал, а потом снова продолжал в том же духе. Мечта у него была - на геолога непременно выучиться. После службы в армии надеялся поступить, звал с собой, совета спрашивал. "Тоже нашёл советчика, авторитета по выбору жизненного пути, - с иронией думал он. Теперь никогда и никуда и поступить. Есть люди, которые могут предчувствовать свою смерть, вот и Сашка как в воду глядел тогда...

***

Однажды они лежали в густой траве, рядом с расположением роты. Была весна. Перед глазами простиралась бездонная синь неба. Ноздри приятно щекотал запах из разноцветья горных трав. Грудь распирало от счастья, рядом гудел трудолюбивый шмель, высоко в небе щебетали птицы. Было спокойно, тихо, по домашнему умиротворённо, а где-то по-прежнему шла война, гибнут люди...Не хотелось даже думать.

– Серёж, Серёга, а как ты думаешь, есть после смерти жизнь?
– раздался рядом голос Сашки.

– Не знаю, и тебе советую не морочить попусту голову глупыми идеями, - с неохотой оторвался он от своих мыслей.

"Опять понесло в философию, - устало подумал ещё.

– А я думаю, есть, - не слушая, продолжал Сашка, - и Бог есть. Ведь ради чего-то всё это вокруг создано, - обвёл руками вокруг, - но не для того же что бы люди бессмысленно убивали друг друга, иначе всё теряет смысла. Нет, есть там что-то за смертью, а что ..., - он поудобнее расположился, - по-видимому, зависит от самого человека. Если допустим, он атеист, не верить в жизнь после смерти, так тому и быть - будет там пусто, но если человек верующий, с душой, будет ему вечная жизнь, а может как в Библии рай, а может..., - наступила непродолжительная пауза и быстро закончил, - только всё равно неохота так рано умирать, я ведь по сути ничего хорошего не успел ещё сделать.

Сашка замолчал, перевернулся на спину и снова обратил отрешённый взгляд на небо.

Сергей подозрительно скосил глаза. Мысль товарища настораживала его.

– Сашка, ты это чё, - приподнялся он на локте, - какая такая твою мать смерть, жизнь после смерти? Ты это давай прекращай... рано ещё нам об этом думать.

Он ободряюще улыбнулся. Благодушное настроение окончательно развеялось.

– Мы с тобой ещё на свадьбе твоих детей будем танцевать, - неудачно попытался пошутить.

Сашка ничего не ответил, лишь горько улыбнулся.

Через несколько дней его не стало. Он был убит пулей снайпера. Выстрелом прямо в голову, буднично и просто, словно аккуратный садовник срезал под корень молодой цветущий бутон капризным дамам на утеху. Жизнь оборвалась на самом многообещающем месте.

Сергей с сожалением вздохнул.

Смерть Сашки для него стала началом новой полосы невезения. Будни, обретавшие смысл, снова вернулись на привычную неудачную колею. Он стал пренебрегать жизнью, напрашивался на самые рискованные задания, по казарме побежали разговоры: "Ещё один пошёл искать свою пулю, - и, однажды, их БМП при возвращении с задания подорвался на мине. Тяжёлую броню разворотило на части, раненых и убитых раскидало на многие метры от машины, а его и ещё нескольких пацанов, выживших после взрыва, долго потом собирал в госпитали опытный, видавший многое за свою жизнь полковой хирург. Только он из всей группы выжил. На этот раз костлявая прошла мимо него, только холодом обдало на мгновенье. Тот лечащий его врач, во время традиционного обхода подолгу останавливался возле кроватки и удивлённо качал головой: "Ну, ты, солдатик, в рубашке родился". А он в ответ лишь иронично усмехался: "Знал бы этот многоопытный костоправ, что сталось с его рубашкой, если, вообще, была она у него".

После выписки из госпиталя ему дали увольнительные, поправить здоровье. Так он оказался здесь и теперь ждал конца отпуска, размышляя у окна.

Глава IV

Наконец-то, за два года отсутствия он снова в родном городе, но радости от долгожданной встречи не было. Здесь всё изменилось до неузнаваемости. По улицам сновали хмурые лица, масса нищих, попрошаек на вокзалах, в подземных переходах, хамство, ругань в общественном транспорте, в очереди в магазинах. Остановились или работали в полсмены все известные ему предприятия, в том числе его родной завод. Половина города бездельничала, перебиваясь припасами с летних огородов, случайными заработками, пенсиями бабушек и социальными выплатами, что хоть и нерегулярно, но государство ещё продолжало платить. От такой безысходности мужское население повально пьянствовало, к которым, к большому сожалению, присоединялось всё больше женщин. Другая половина города, как могла, приторговывала. Причём торговали везде: на рынке, в магазинах, в бывшем помещении детского садика, на стадионе, единственное место, где не было торговли - это проезжая часть дороги. Была, правда, третья часть города, не самая многочисленная, но влиятельная. Их жизнь, на зависть первым и вторым, протекала неспешно на дорогих иномарках, в шикарных особняках, преимущественно вечерами и ночью. Они развлекали и баловали себя в ночных клубах, ресторанах и на праздничных ужинах, облепленные бесчисленным количеством "прилипал" и любителями петь дифирамбы, когда угодно и где угодно, лишь бы деньги платили. О том, что где-то идёт война, гибнуть люди большей части забитого житейскими невзгодами населению было до "фени", но находились среди них и те, кто считал их "отмороженными", подонками и убийцами. Как-то довелось ему смотреть передачу о Чечне с очень популярным и уважаемым с прежних ещё лет журналистом. Пригласили на шоу паренька, воевавшего на Северном Кавказе, хромавшего на одну ногу, видимо, последствия ранения "оттуда". Он, несчастный, слова не мог вымолвить, зал накинулся на него: "Подонки, убийцы, почему выполняете преступные приказы. Бросайте оружие, уходите", - неслись отовсюду, особенно, неистовствовала женщина из какого-то комитета, вроде солдатских матерей. Ведь пацаны, такие как Сашка, воевали и гибли там, не потому, что хотели убивать, а потому, что так вышло: Родина приказала, денег не нашлось, чтобы "отмазаться", дурак был, верил в справедливость, романтику. После этого случая он не смотрел подобные передачи и не верил никаким сердобольным "комитетчикам".

Страна, которую он знал, исчезла непросто в названии, а в людях. Жаль, а они ведь там, в Чечне, воевали, положили свои жизни и за первых, и за вторых, и за третьих, и даже за четвёртых. Быть может, пройдут десятки, может двадцать, чуть больше лет Россия встанет с колен и тогда благодарные потомки вспомнят имена простых парней, которым не повезло, наводя "конституционный порядок" на Северном Кавказе.

В соседней квартире из динамика неслась песня Маши Распутиной "отпустите меня в Гималаи", слышался громкий смех, возбуждённые пьяные выкрики...

Он верил в эти счастливые времена, несмотря ни на что - они обязательно наступят, иначе не могло быть.

***

На улице стемнело. В кухне слышались звуки посуды. Эта сестрёнка, вернувшая с работы, готовила ужин для мужчин.

После выпуска из детского дома и службы в армии он настойчиво пытался отыскать следы близких людей. Нашёл только младшую сестру и лишь потому, что она ещё продолжала учиться и жила в детском доме, а остальных, видимо, судьба раскидала по необъятным просторам страны.