Реквием опадающих листьев

— Ты моя семья, Лилу, ты.

* * *

Они поочередно запускали руку в огромную стеклянную миску с соленым попкорном и между приступами хохота пили из бутылок пиво. В комнате было дымно, с огромного плазменного экрана невинными голубыми глазами хлопала Анна Фэрис в комедии «Очень страшное кино-4».

На придвинутой к дивану низкой тумбочке стояла пепельница — в ней самокрутки и пакетик с травкой, на фольге лежал шоколад, повсюду валялись скорлупки от фисташек.

— Максим! — послышался женский голос из-за дверей. — Откройте окно!

Максан пошарил рядом с собой, нашел пульт и, нажав на паузу, нехотя поднялся и двинулся к окну, занавешенному синими портьерами. Возвращаясь к дивану, он зацепился за что-то ногой и с громкими ругательствами запрыгал на месте. К ноге за лямку прицепился женский розовый бюстгальтер.

Бесс усмехнулась:

— Таки вдул ей?

Друг потер лысую макушку.

— Ага, отблагодарила за то, что выкопал могилу ее рыбе. — Он плюхнулся рядом, отобрал миску с попкорном и, прежде чем снять фильм с паузы, самодовольно обронил: — На клыка сразу взяла без базара.

Они отхлебнули пива и уставились в экран. Бесс потянула руку за попкорном, Максан чуть отодвинул миску. Девушке пришлось наклониться к нему, он, смеясь, заявил:

— Хватит жрать! — Но неожиданно его смех резко оборвался, парень схватил ее за запястье, потрясенно воскликнув: — Что это у тебя?

Бесс отдернула руку и опустила задравшийся рукав кофты, прикрывая след укуса.

— Кто-то берет на клыка, а кто-то дает, — глубокомысленно изрекла она, прикуривая.

Девушка видела, что друг продолжает пристально смотреть на нее, а не в экран, но сделала вид, что не замечает. Максан задумчиво покусал нижнюю губу и стянул с шеи девушки черный тонкий шарф, открыв еще один след укуса. Выругался и швырнул шарф ей в лицо. Бесс уставилась на друга:

— Да в чем дело?

— Кто, кто это сделал? — как ошалелый закричал друг, мутные глаза просветлели. — Я тебя спрашиваю, кто?

Она отпрянула от него и, намотав шарф на шею, ответила:

— Встречаюсь с вампиром. Не парься.

Максан сморщился.

— За идиота меня держишь? Во что ты ввязалась, Лизо, черт возьми?! Ты свой кочерыжкой вообще не думаешь? — Лицо его покраснело, пальцы сжались в кулаки. — Это какая-то сраная секта, я же вижу! Что они с тобой делали?

Бесс прикрыла глаза, глубоко затянулась и спокойно сказала:

— Нет, Максим, это всего лишь секс. Немного острый.

Друг недоверчиво смотрел на нее, она чувствовала его взгляд на себе, и от него раны на ее теле как будто засаднили все одновременно.

Максан отнял у нее «Беломор» с травкой, бросил в пепельницу и тряхнул девушку за плечи.

— Этот мажор, да? Это он?

Пред глазами мелькнуло бледное лицо с изумрудными глазами, и сердце сжалось в панике от необъяснимого чувства, что она в западне. Бесс скинула с себя руки друга, хотела подняться, но он удержал.

— Мне он не нравится! Лизо, я никогда ничего не говорил тебе о твоих похождениях, но с этим ты зря связалась! Зря!

Девушка вздохнула. Она и сама уже так думала и скорее даже для себя, чем для Максана, проговорила:

— Я с ним больше не собираюсь видеться.

Парень удовлетворенно кивнул и, с облегчением откинувшись на спинку дивана, проворчал:

— У тебя пацанов полно, не обязательно прыгать на самого ненормального!

— «То, что прежде называлось ненормальным, скоро будет для нас просто необычным».

Максан сморщился, покосился на ее руку.

— Можешь сколько угодно сыпать тут заумными фразочками, но если я увижу еще того хмыря, мало ему не покажется!

Девушка вспомнила незнакомца с поразительно светлыми глазами убийцы. В них, казалось, не существовало жизни, лишь бескрайная ледяная пустошь.

— У него большие связи, — тихо сказала Бесс. — Не вздумай трогать его.

— Да мне плевать на его связи, — ударил себя в живот Максан, — я с пацанами…

Девушка поднялась и резко оборвала:

— Не лезь. Никогда не лезь к моим любовникам.

Друг растерянно примолк, а потом попытался возразить:

— Но он причинил тебе боль.

— «Если бы боль не следовала за удовольствием, кто бы терпел ее?» — Она кивнула ему на прощение и вышла из комнаты.

В этот самый момент в дверь зазвонили, и мать Максана, женщина с усталым, рано постаревшим лицом, открыла. В коридор впорхнула Светочка, наполнив помещение сладким ароматом духов. Девушка широко улыбнулась, но улыбка исчезла, как только она увидела Бесс.

— Привет, — недружелюбно уставилась Светочка. Ее слова больше походили на «А она что тут делает?».

Из комнаты, выпустив дым, выполз Максан.

— Опять накурились! — всплеснула руками Света.

Бесс надела сапоги, накинула куртку и хотела пройти мимо девицы, но та неожиданно заорала:

— Это все ты! Ты его портишь, шлюха!

Мать Максана ретировалась, а он сам гаркнул:

— Закрой рот, Света!

У девушки задрожали губы, из глаз хлынули слезы, и вся она затряслась в безудержных рыданиях, бормоча:

— Ненавижу ее, ненавижу-у!

Максан посоветовал подруге:

— Не бери в голову.

Бесс приподняла и опустила брови.

— «Ненависть — это гнев людей слабых». «Ненависть слабых менее опасна, нежели их дружба». — Она поиграла языком за щекой и, сладко шепнув: «Увидимся, Макс», под горестный всхлип Светы покинула квартиру.

Друг жил неподалеку, на пересечении Балтийской улицы и Молодежного переулка, в четырехэтажке.

Девушка вышла из парадной. На улице было темно, фонари не горели, свет отбрасывали лишь окна домов. Тени деревьев покачивались на неровном асфальте и облупившихся желтых стенах. В темном небе не виднелось ни одной звезды.

Бесс прошла по переулку и вышла на родную улицу. С одной стороны асфальт поблескивал от череды фонарей, а с другой дорогу с заброшенными домами под снос тьма точно поглотила.

С той части улицы не доносилось ни звука, а из кафе на углу ее дома по обыкновению едва различимо лилась музыка.

Девушка постояла и уже хотела идти на ее звуки, но увидела, как из тьмы вылетела крупная летучая мышь, а за ней вышел невысокий обнаженный темнокожий мальчик. Он бесшумно ступал босыми ногами по тротуару, при этом глядя куда-то в сторону, как будто смотрел на невидимого собеседника.