Реквием патриотам

– Занимательная история, - кивнул я, - но какое отношение это имеет к нам?

– Каждый месяц, - продолжал мой сюзерен, - из порта Сата отходит корабль, гру­женый золотыми слитками. Оно предназначено для Асикага, но если один такой корабль пропадет, никто не станет поднимать большой скандал, потому что с этих доходов клан Асикага не платит налогов в казну Токугава - своих сюзеренов. Этого золота как бы и нет, понимаешь? Практически идеальный вариант.

– Выходит, клан Чоушу уподобится обыкновенным разбойникам. Только красть мы будем золото и целыми кораблями.

– Время такое, Кэндзи, - грустно произнес Ёсио.
– Жестокое время, когда очень ис­точается граница между добром и злом, подлостью и честолюбием, мудростью и преда­тельством. Это Токугава Иэясу мог позволить себе вывести навстречу своим врагам вой­ско под белым флагом с алой штокрозой, провозгласив, что сметет любую преграду своим ударом. Силы всех были примерно равны, но это тогда, а теперь...

– Он помолчал минуту.
– Токугава подмял под себя всю власть, даже при особе императора находится всесильный сесидай - представитель сегуна, управляющий делами Химэндзи и окружаю­щих его провинций, он ведает финансами императора и действует как посредник между императором и сегуном. В таких обстоятельствах мы не можем рисковать и действовать открыто, по Мурото уже прокатилась волна ритуальных самоубийств, сэппуку себя под­вергли многие главы кланов, лишь заподозренные в антиправительственных настроениях и подготовке восстания. У нас слишком мало даже возможных союзников, мы не имеем права не использовать такую возможность.

– Значит, я должен выкрасть этот корабль, - с тяжким сердцем произнес я.
– Но ты понимаешь, что в одиночку мне сделать не удастся.

– Конечно, - кивнул Ёсио.
– Тот, кто сообщил мне об этой шахте и кораблях клана Асикага, поможет тебе в этом.

– И кто же это?
– спросил я.

Словно в ответ на мои слова (а, скорее всего, именно в ответ на них) из тени в углу комнаты выступил высокий человек могучего телосложения, одетый в короткое черное кимоно, простые штаны и сапоги из мягкой кожи. Лицо у него было какое-то отталки­вающее и шрам на шее - как у висельника, освободившегося каким-то чудом от петли (та­кова была моя первая ассоциация) - не улучшая впечатления, равно как и неприятная по­луулыбка, все время гулявшая по его губам. Правая рука его была закована в бронзовый, судя по цвету, наруч, характерный для материковых доспехов, закрывающий его руку от плеча до кончиков пальцев.

– Кавадо Гемма, - представился он без каких-либо поклонов и прочих знаков ува­жения главе клана Чоушу.

– Очень милый в некоторых отношениях человек, - усмехнулся Ёсио, - хотя не стоит лишний раз поворачиваться к нему спиной.

Неприятная улыбка Кавадо Геммы стала чуть шире.

Остров Кита находился всего в нескольких милях к югу от южной оконечности острова Нодзима, где располагались Химэндзи и Мурото. Мы проделали куда больший путь по земле до порта Носеки, чтобы отплыть оттуда в Сата. Пропуска - секисе-тегата - нам были выправлены почти идеальные, в них даже значилось, что мы можем входить в Химэндзи, и никаких проблем с продвижением по стране у нас не возникло, равно как и с путешествием по морю. Мы наняли неплохой корабль, благо денег Ёсио нам выделил дос­таточно, я ведь все еще был его вассалом, не смотря ни на что.

За время путешествия я мало общался с Кавадо Геммой, однако с каждым днем он становился мне все более неприятен. И дело тут не только в его внешности и "висельном" шраме на шее. Меня в нем раздражало все - манера общаться и держать себя, этакая снис­ходительность и заносчивость, характерная для недалеких дайме - самодуров и деспотов, однако ни глупым, ни заносчивым, ни самовлюбленным он не был. Гемма был флегмати­чен до полной безразличности ко всему происходящему, но одновременно очень жесток, как к представителям более низких сословий - мелким горожанам и крестьянам, которым не везло попадаться ему на пути, но и самураям и слугам сегунов. Все они пробовали его "бронзовой руки", многие после этого оставались лежать в дорожной пыли, отплевываясь или вовсе истекая кровью.

В Сата задерживаться мы не стали, покинув город в тот же день, что и спустились с борта корабля. Тогда Гемма полностью взял инициативу в свои руки и повел меня куда-то на север, в горы. Там, на небольшой поляне, отлично укрытой в густом лесу, обнаружи­лась небольшая хижина, где уже ждали.

Этот молодой человек производил куда более приятное впечатление нежели Гемма. Его можно было назвать красавчиком, будь я ценителем мужской красоты, как некоторые, но я предпочитал женщин. Он был одет в белое дорожное кимоно, какое носят самураи, но катаны не носил.

– Сидзима и Тэссай уже отправились по окрестностям, - доложил он.
– Я бы реко­мендовал отправить еще и Дзакуро, но вы распорядились этого не делать.

– Именно, - кивнул Гемма.
– Где это видано, чтобы после чумы оставались сгорев­шие трупы и взорванные деревни.

– Чума?
– удивился я.
– Здесь чума?

Гемма расхохотался в голос. Юноша в белом кимоно сдержанно улыбнулся.

– Это мы травим людей, - ответил, наконец, Гемма, - чтобы все подумали, что здесь бушует чума. Тогда люди побегут и Асикага будут вынуждены перекрыть дороги. Свиде­телей нашего "маленького дельца" не будет и никто не помешает нам.

Мне было очень неприятно то, каким способом мы будем добывать золото для на­шего дела. От немедленного ухода меня удержал лишь прямой приказ главы клана Чоушу, но, главное, моего друга, Ёсио. Не такой представлял я себе нашу борьбу против сегуната.

Глава клана Асикага - Асикага Рюхэй, оглядел небольшой садик, разбитый его по­койной супругой при его доме. Рюхэй любил свою жену, что было достаточно странно в те времена, и каждый раз, входя в этот садик, он испытывал какое-то особенное чувство внутреннего покоя и умиротворения. Но теперь это чувство несколько портило то, что се­годня он назначил здесь встречу предводителю ниндзя провинции Ига - Хаттори Ханзо, однако тот и не думал появляться в назначенное время. Он доверял - насколько вообще можно доверять "воину-тени" - Ханзо исключительно потому, что после знаменитой резни, учиненной им жестоким Ода Нобунагой, двинувшего против ниндзя Ига сорокаше­ститысячную армию, уничтожив больше четырех тысяч ниндзя, они никогда не сотрудни­чали с правительством, кто бы его не контролировал - Ода, Акети, Тоетоми или Токугава. Это было главным, ибо чума, разразившаяся в районе Сата, была весьма подозрительной и могла привлечь внимание агентов Токугава. Обнаружение золота было совсем не нужно Асикага, слишком хорошо помнившего участь жадных вассалов его клана.

Неожиданно из кустов сирени, которую особенно любила покойная супруга Рюхэя, раздалось деликатное негромкое покашливание. Он нервно обернулся на звук, уронив ла­донь на рукоять меча.

– Не стоит, Рюхэй-сан, - произнес такой же негромкий, деликатный голос, принад­лежавший без сомнения Хаттори Ханзо.
– Я давно наблюдаю за вами, простите, что не обнаружил себя сразу.

– Оставьте, - бросил глава клана Асикага.
– Вы не могли бы хоть немного показать себя. Очень неприятно разговаривать с сиреневым кустом.

Ответом ему был короткий смешок и на тропинку, где стоял Рюхэй вышел высокий человек в потертом кимоно и коротким мечом - вакидзаси - за поясом.

– Итак, - произнес он, - зачем вы пригласили меня?

– Ты знаешь, что на юге моей провинции началась чума, - сказал Рюхэй.
– Я хочу, чтобы ты со своими людьми разобрался с этим. Я не верю, что эта чума - не дело рук че­ловеческих и я хочу знать, кому и для чего это понадобилось. Плачу золотом, - он секунду помолчал и добавил с тяжелым сердцем, - сколько скажешь.

Ханзо коротко присвистнул. Такого на его памяти еще не бывало. Если таксу за дело назначал не заказчик, а исполнитель, это значило, что дело весьма сложное, с одной стороны, с другой же - весьма много значит для Рюхэя. На этом можно будет очень не­плохо нажиться.

– Я объявлю свою цену после выполнения задания, - произнес Ханзо.

Рюхэй не стал настаивать, просто коротко кивнул. Это очень насторожило лидера ниндзя Ига, но жажда наживы взяла свое.

***