Реквием по иному миру

– Ну, признаешь свое поражение?

– Черта с два! – оскалилась Фирен.

– Как знаешь…

Коротким взмахом копья Огава погасила нездоровый огонь в глазах непокорной эльфийки. Получив глухой удар древком по шее, та упала на колени и безвольно осела. Проверив наличие пульса, Макото по традиции поклонилась противнику, зрителям, а затем, с гордо поднятой головой покинула место сражения.

– Я знала, что так будет! – воскликнула в сердцах Арари и бросилась к подруге.

Однако Волкову было интереснее, что делала в этот момент Аманис. Наложив руки поверх тела Фирен она читала в пол голоса какие-то странные молитвы. И тут его осенило!

– Вы что, пытаетесь исцелить ее?

– Не мешай! – огрызнулась она.

Волков отошел в сторонку и жестом попросил медиков обождать. Потому как сейчас творилось нечто загадочное. И действительно, приложив некоторые усилия Аманис призвала на помощь свою магию. Пальцы ее осветились неярким сиянием, но оно тут же иссякло.

– Не могу… - покачала она головой. – Сил совсем нет.

– Не жилься, она сама виновата. Эта девка могла уделать ее с самого начала, – честно признала Арари. – Вопрос, почему она этого не сделала?

– Я думаю, Макото хотела немножечко поднять ее дух, – подбирая слова пояснил Волков.

– Но зачем? – удивилась Аманис. – Если воин сильнее, в чем смысл притворяться?

– Я кажется поняла… - вздохнула Арари. – Если бы Фирен победила она бы не была такой заносчивой. Но сестрица наша не знает меры. Она не понимает, когда нужно остановиться. Всегда хочет быть только первой… Помнишь, как она глумилась надо мной поначалу?

– Не нужно при нем… - предостерегла Аманис.

– А… - она рассеяно отмахнулась. – Какая теперь разница. На ней места живого нет, когда еще на ноги встанет?

– Я думаю уже завтра, - прикинул Волков, и пригласил медиков.

– Как… завтра? – удивилась Аманис.

– Мы поместим ее в медицинскую капсулу, - пояснил лингвист. – Я же говорил, что Макото не станет ее калечить. А поверхностные повреждения мы быстро восстановим, будьте спокойны. Вот только с самолюбием… тут мы бессильны.

– Ничего, - с какой-то обидой проговорила Арари. – Иногда полезно знать, что есть кто-то сильнее.

– А почему у Макото почти не было крови? – вдруг спросила Аманис.

– Обработка от агрессивных сред, – не думая выдал Волков.

– Чего?

– Ну, это… как бы вам сказать? – Он вынул из-за пояса «гладиус» которым сражалась Огава и убедившись, что на него смотрят резко провел лезвием по ладони. Однако, к удивлению остроухих дев на коже его не осталось и следа. Тогда Волков закатал рукав и проделал то же самое с предплечьем. Но кроме легкого покраснения ничего не осталось.

– От синяков и ссадин, конечно, не спасает, но порезов и проколов позволяет избежать. Яды опять же не пропускает, кислоты, агрессивные газы… да и просто воду. Миры, в которых мы бываем порой очень недружелюбны. Если одежда повредится это спасает.

– Странно… заговор должно быть сильный, но магов я у вас не чувствую. Может кольцо или амулет? – Арари бесцеремонно похлопала его по груди, пытаясь нащупать что-нибудь под одеждой, и осмотрела пальцы. Но ни амулетов, ни колец у Волкова не было.

– Магии здесь нет, – пояснил он. – Просто тонкая пленка из очень прочного материала покрывает все мое тело. Кожа Макото тоже покрыта такой пленкой.

– Ага! Значит бой изначально не был честным? – Предъявила Арари.

– Только в том случае, если он насмерть, - поправил Волков. – Это же был учебный бой. И потом, разве Фирен дралась честно?

– Ну да, - согласилась Аманис. – Она у нас кровожадная.

Фирен уложили на такую же платформу, что и Арари совсем недавно, и увезли в лазарет. Солнце тем временем уже почти скрылось за горизонтом, окрасив посадочную площадку, борт «Толлау» и лица присутствующих в бордовые тона.

– Пойдемте, – позвал Волков. – А то ужин пропустим.

Вздохнув удрученно, остроухие девы поплелись следом за ним. Риган и Гайсин решили устраниться от обсуждения сегодняшнего события, предпочтя не вмешиваться в дела подопечных Волкова. Тем более, что ничего критичного не случилось.

Глава 19. Шаткий мир

Очнулась Фирен в странной колбе, наполненной мутной пузырящейся жидкостью. Руки и ноги привязаны, на лице плотная маска, заставляющая ее дышать. Какое-то время она зачаровано любовалась струйками медленно поднимающихся пузырьков, но потом нахлынули воспоминания дня былого. Снаружи суетились люди в белоснежных одеждах. В принципе, здесь было тепло, тело парило, даря ощущение невесомости. Смущала лишь ее нагота, выставленная напоказ сквозь прозрачные стенки колбы. Пока Фирен крутила головой, жидкость перестала пузыриться и стала медленно просачиваться куда-то вниз. Потом отовсюду ударили горячие струи воды. Все закружилось, завертелось в пенном водовороте, и так же внезапно прекратилось. Снова струи воды, а вдогонку сильный поток теплого воздуха.

Просушив хорошенько девичье тело, медицинская капсула приняла вертикальное положение и с мелодичным перезвоном раскрылась. А потом ушла куда-то в стену, оставив Фирен стоять на металлическом диске, посреди медотсека, в чем мать родила. К тому же привязанной к какой-то решетке. Мужчина в белом одеянии критично осмотрел ее тело и ткнул пальцем в странную книгу, что принес с собой. Руки и ноги Фирен обрели свободу, пятки коснулись прохладного пола. Потеряв к женщине всякий интерес, человек ушел.

– Чего стоишь? – услышала она до боли знакомый голос. – Иди сюда!

В дверях стояла та самая девка, которая уделала ее накануне. Макото терпеливо ждала, держа руки в карманах. Лицо ее было припухшим, но без синяков. Не смея противиться, Фирен подошла к ней стараясь не смотреть в глаза. Макото вручила комплект чистой одежды, обувь и на удивление мягко втолкнула в комнатушку, называемую палатой.

– Там оденься, - ровно сказала черноволосая.

К своему величайшему удивлению эльфийка не обнаружила на теле ни одного синяка. Хотя после такого боя места живого быть не должно. Но боль она все же чувствовала. Черноволосая девка смотрела молча дожидаясь пока она оденется.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– спросила Огава.

Фирен глубоко вздохнула, прав был ее батюшка. Гордыня и чрезмерная вера в себя наконец сыграли с ней злую шутку. Она проиграла в честном бою. Хотя… нет он не был честным с ее стороны, и уж точно не был равным. Ее побили как шелудивую дворнягу - палкой, при всех… но пожалели. Не убили, не лишили чести, и даже залечили раны. Смахнув проступившую от обиды слезу, Фирен опустилась на колено и склонила голову.

– Макото Огава, ты сильный и умелый воин. Я признаю свое поражение и отдаюсь на твою милость.