Реквием по любви. Грехи отцов

Очевидно, заметив перемены в ее настроении, бабушка и решила развлечь внучку подручными средствами. Стоит заметить, Данила поддержал идею с большим энтузиазмом. Будто знал, что сегодня его счастливый день.

— Массаж! — довольный собой, он откинулся на спинку стула.

Насупившись, выразительно уставилась на мужчину:

— Мечтай!

— Все прилично, — поспешил успокоить. — Не в службу, а в дружбу, Лизок. Спал неудобно. Плечи, шея затекли…

Несколько мучительно долгих секунд она взвешивала все «за» и «против», а после все же сдалась.

— Хорошо. Но начинать лучше с пальцев.

Даня тут же протянул ей свою огромную ручищу:

— Как пожелаешь. Не знал, что бывает и такой массаж.

— Хм… Так у меня появился шанс тебя удивить?

К данному действу Лизавета подошла со всей ответственностью. Качественно разминала каждую косточку, каждое сухожилие и мышцу. В меру сдержанный мужчина, прикрыв от наслаждения веки, восторженно и с придыханием причитал как подросток:

— О, да! Вот так, девочка… м-м-м… умничка! Невероятно. Еще. Еще, Лиза! Не останавливайся…

— Заткнешься ты или нет?

Гневно зашипела, не в силах даже посмотреть в сторону бабушки. Столь двусмысленно все звучало, что щеки от стыда загорелись.

— Конечно, заткнется, — раздался у входа в беседку не менее гневный голос Матвея, — если попросишь как следует.

Возможно, все произошло слишком неожиданно, а возможно, причина была иной и совершенно ей незнакомой, да только в следующий момент отбросила от себя мужскую конечность, словно обнаружила вместо руки живую гадюку.

— Я-я…

— Немецким займешься позже, — прервал, пользуясь ее растерянностью. А после обратился к брату: — Все-таки пробрался ночью в ее спальню, Казанова хр*нов?

Что-что, а реакция у них с Даней была абсолютно идентична – оба застыли с разинутым ртом. Что до Лизы, ее сердце на миг перестало биться.

Неужели догадался про ее сегодняшнего гостя?

— Не понял! — сурово сдвинув брови, младший Верещагин включил «дурачка».

— Хорошенько подумай. От твоего ответа зависит, с плохой новостью я пришел… или с очень плохой.

— Ты бабкин грудной сбор выкурил, что ли?! — пошел в наступление Даня. — Отчего тебя так кроет, объясни?

На Матвея было страшно смотреть. По-настоящему страшно. Лизавета внутренне сжалась в крошечный комочек, лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение своим вчерашним баррикадам. Он же, наоборот, казалось, расслабился.

— Значит, нет?

— Бл*дь, я спал! Спроси у Ювелира, если не веришь. Да и на кой черт мне понадобилось бы так шифроваться?

— Что ж, в таком случае у нас проблемы. Кто-то ночью отирался перед домом. И остался нами незамеченным!

— Исключено. Не мы, так аппаратура бы засекла.

— Трава под ее окном сильно примята. Обнаружил при утреннем обходе, — продолжал Матвей невозмутимым голосом. — Датчики движения не сработали. Ни один! НИ ОДИН, МАТЬ ВАШУ! То есть либо он знал, и где они расположены, и как их отключить… либо, что более вероятно, ее ночным посетителем являешься ты.

— Ты бредишь! — короткий ответ младшего брата.

— Спокойно! — поспешила переключить внимание на себя. — Это я. Я! Просто после нашего разговора решила проверить, смогу ли достаточно быстро сбежать через окно? И знаешь, смогу! Причем довольно часто сверкая пятками.

— Встала!

Матвей гаркнул так, что храбрость помахала ручкой в тот же миг. Ослушаться не решилась и в следующее мгновение уже стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— У тебя ровно две минуты, чтобы найти более подходящую обувь и снять с себя все цацки. Советую поторопиться.

— Для… то есть зачем?

Внимательный цепкий взгляд и улыбка, напоминающая больше животный оскал:

— Хотела учиться?

Нервно сглотнув, Лиза кивнула.

— Добро пожаловать в класс!

Глава 11

У нее задрожали коленки.

Вранье!

Не только коленки. От волнения вся дрожала, от макушки до пят. Но очень-очень старалась это скрыть. А потому с нарочитой медлительностью сняла с себя золотые сережки и положила на стол рядом с Валентиной Степановной. Обручальное кольцо отправилось следом.

— Значит, дядя Боря не против моей идеи? — подытожила, стремясь прервать повисшую тишину. Больно уж удушающе она действовала.

— Ему все равно, — отозвался сухо Матвей, — лишь бы не во вред.

— Вот как, — протянула Лиза слегка разочарованно, — стоило ли вообще ждать ответа? Раз уж ему все равно…

— Отчего же? Прокурор высказался сразу, и весьма доходчиво. Процитировать?

— Так распирает от желания передать мне слова дядюшки в первозданном виде?

— Уверяю, о моих желаниях тебе ничего неизвестно, но…

— Пусть так и останется!

— …в его словах заложен довольно верный смысл.

— И? — терпение было на исходе

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы детей не делало!

Лизавета едва собственной слюной не поперхнулась.

Стояла точно пришибленная, глотая воздух разинутым ртом.

Теперь прекрасно понимала значение любимой фразы Гордеева – тут без мата не сказать!

А ответить пришлось. Причем столь красноречиво, что сама от себя не ожидала:

— Как же хорошо, что мне до лампочки на его мнение по этому вопросу…

— До чего же ты дерзкая!

Голос мужчины, насквозь пропитанный восхищением, неожиданно заставил смутиться.

А затем пришло озарение:

— Погоди, почему ты сообщил мне об этом только сейчас? Столько времени прошло.

— Честно говоря, планировал отказать тебе в обучении, — невозмутимо фыркнул.

— Но почему?

Искренне удивилась Лиза. Что могло быть плохого в ее стремлении защитить себя?

— Соблазн – страшная вещь. И правильнее держаться от него подальше.

Взгляд Матвея, неотрывно скользящий по ее лицу, выражал гораздо больше эмоций, нежели эта брошенная им скупая фраза. И от этой искренности Лизавете стало дурно. И тошно.