Реквием по любви

— Видишь ли, первобытный дикарь во мне ликует, при мысли, что никто до меня, тебя не касался. Не нужно, стесняться этого.

Лиза с недоверием посмотрела на него. Затем прикусила губу.

— Научишь меня?

— Дьявол! Мог ли я мечтать о таком? Конечно, мышонок! Конечно! Только, в другой раз. Ты пока не готова. Я же вижу.

Она улыбнулась. С облегчением.

— Иди ко мне!

Подхватив за бедра, заставил запрыгнуть на него, обхватив ногами талию. Оба судорожно выдохнули, когда он уперся прямо в ее влажный вход. Медленно растягивая, опустил Лизу на себя. До основания. До чего же хорошо! Зарычал, кусая за шею. Вышел. Следующий толчок был куда мощнее. Она заскулила, прося о большем.

— Пожалуйста!

— Сильнее?

— Да!

Кровь ударила в голову, и он сорвался с цепи. Борзый брал ее сильно, заглушая крики собственными губами. Выходя, входил еще жестче. Она кусалась! Боги, она кусалась! Царапала его плечи. В какой-то момент, забывшись, чуть не упал, запутавшись в собственных джинсах. Пришлось отпустить свою столь желанную добычу. Оба тяжело дышали. Не теряя времени, поставил девушку на четвереньки, пристраиваясь позади. Намотав на руку рыжие локоны, толкнулся глубоко внутрь. Лизавета закричала. Малышка срывала голос, находясь под властью страсти. Отдаваясь ему без остатка. Разум был одурманен.

— Прикоснись к своим складочкам, — Приказал хриплым голосом. — Тереби их, пока я внутри. Ласкай себя!

— Дима, — Вновь подчинившись, она задрожала. — Да!

Лиза, Лиза, Лиза!!!

Полу хрип — полу крик — полу стон, заставил его ускориться. Она кончала, сжав изнутри, словно в тисках. Борзый последовал за ней. Излился, с первобытным ревом в небеса. Не контролируя от судорог свое тело, Лизавета распласталась на земле, прижимаясь обнаженным телом к зеленой траве. Он рухнул рядом, пытаясь прийти в себя. Уставший, и до безумия, счастливый. Притянул девушку к груди. Та все еще постанывала, когда остаточные волны удовольствия проходили по мышцам вновь.

— Как ты, ребенок?

Лишь, сумев сфокусироваться на его лице, Карпова ответила:

— Я словно умерла, и вновь родилась…

— Точнее и не скажешь.

Их дыхание и пульс постепенно приходили в норму. Он пропускал сквозь пальцы медные пряди. Она рисовала бессмысленные узоры на его груди.

— Моя прическа испорчена…

— Небольшая плата, верно?

— Верно. — Она улыбнулась, а потом стала серьезной. — Твоей одежде крышка!

Осмотрев себя, Похомов фыркнул.

— Пару грязных пятен от земли и травы, едва ли сопоставимы с катастрофой.

— Как мы объясним наш внешний вид?

— Предоставь это мне.

***

Особняк Похомовых оказался огромным. Трехэтажным. Лиза никогда ранее не видела ничего подобного. Выполненный в викторианском стиле, он захватывал дух красотой. Не то, чтобы она разбиралась в архитектуре — Дмитрий перекинулся парой фраз по этому поводу. И, чтобы не казаться полной дурой на его фоне, с умным выражением лица, прочитала статью в интернете. Всю территорию окружал огромный, кирпичный

забор, метра два высотой, оснащенный камерами наблюдения. Стоило Борзому притормозить у ворот, те бесшумно распахнулись. Одновременно с ее изумленными глазами. Ландшафтный дизайн, бассейн. Беседка, увитая виноградными лозами. Потрясающий зеленый газон. Цветы. Несколько голубых елей. Пульс ускорился.

— Что это за домики? — Она ткнула пальцем. — Там, там, и там…

— У отца четыре поста охраны. Служба безопасности.

— Так много.

— Что тут сказать? У него очень напряженная профессия.

Он вышел из машины, и помог выбраться ей.

К ним спешил крепко сложенный мужчина.

— Дмитрий!

— Здорово, Тимур! — Борзый пожал, протянутую для приветствия, руку. — Отец уже дома?

— Еще нет. Только Мария Петровна. Очень ждет вас.

Похомов протянул Тимуру ключи от автомобиля:

— Припаркуй, так чтобы не помешала ему заехать.

— Понял. Сделаю.

— Идем. — Взяв Лизавету за руку, уверенным шагом двинулся в сторону входной двери.

Она не сопротивлялась. Просто, старалась зарыть свое волнение глубоко внутри. На время ужина.

— Мам? Ты где?

Как же тепло звучал его голос! Эту женщину Дмитрий очень любил и ценил. Когда она появилась из недр дома, на ходу скидывая фартук, одетый поверх элегантного платья простого кроя, терракотового цвета, Карпова изумленно застыла. Глядя на Марию Похомову, поняла — Дмитрий совершенно не похож на мать. Ни чем. Женщина выглядела до ужаса женственной и хрупкой. Ростом чуть выше Лизы. Светлые волосы обрамляли лицо с нежными, мягкими аристократическими чертами. Голубые глаза сияли от радости. На вид, ей нельзя было дать больше тридцати пяти лет! И ее внешность казалась девушке очень знакомой.

— Сынок! — Женщина, крепко обняла Борзого, и расцеловала в обе щеки. — Здравствуй, мой тигренок!

— Мама! — Недовольно пробурчал Дмитрий, — Ну что ты, на самом деле?!

— Не рычи на мать! — Тон был суровым, но Мария улыбалась. Отстранившись от сына, она переключила внимание на нее.

У Лизаветы, слегка, закружилась голова, от волнения. И все же, заставила себя натянуть улыбку на лицо, и выдавить дежурное:

— Здравствуйте!

Улыбка Похомовой стала еще шире:

— Вот так сюрприз! Добро пожаловать, Златовласка!

И Карпова вспомнила ее! Именно ей она вернула кошелек в торговом центре! Казалось, это было целую вечность назад…

— Ох! — Только и смогла произнести девушка, когда Мария Петровна обняла ее.

Почти у самого уха, женщина прошептала:

— Расслабься, милая! Все хорошо. Ты, слишком напряжена.

Борзый прищурился.

— Вы знакомы.

Не вопрос. Простая констатация факта.

— Возможно.

Загадочный ответ его матери.

— Я все равно узнаю.

— Это останется между нами, сынок.

— Сегодня же вечером!

— О, она не станет так глупить!

— Мама!

— Что? С такими мужчинами, как ты и твой отец, нужно держать ухо востро! Я, лишь, показываю ей, как это делается.

— Невероятно!

За их перепалкой можно следить вечно, тем не менее…

— Кхм! — Карпова прокашлялась, привлекая к себе внимание. — Я — Лиза.

— Милая! — Похомова бросила сердитый, осуждающий взгляд на сына. После чего, вновь повернулась к ней. — У тебя очень красивое имя. Великое. Елизавета! Я — Мария Петровна. Для тебя, просто Мария.

— Простомария! — Дмитрий рассмеялся, подтрунивая над матерью. За что, тут же заработал шлепок по плечу.

— Нахал! Весь в отца!

У Карповой ком встал в горле. Как ей не хватало этого. Семейного тепла. Материнской ласки.

— Им не понять нас, Лиза. Совсем недавно, я была Машенькой…а уже Мария Петровна. Хочу отдалить этот момент! Но, годы беспощадны.

— Кажется, вам удается с ними договориться. — Лиза искренне улыбнулась.

Женщина засияла, как только что ограненный бриллиант: