Религии Австралии

Коротко говоря, ритуал «заново создает» мир. Странствия и деяния героев-предков вновь проигрываются в длительных и утомительных церемониях. Так называемые церемонии размножения (интичиума), которые посвящаются преимущественно животным и растениям, употребляемым в пищу, — ямсу или корням лилии, кенгуру, змеям, птицам, — обеспечивают воспроизводство этих видов через ритуальное повторение актов их творения во Времена Сновидений. Возобновление съедобных видов, животных и растительных, равноценно «возобновлению мира». Это не должно нас удивлять, так как «мир» — это в первую очередь и по преимуществу земля, где человек живет, где он находит пищу и пристанище. Как мы позднее убедимся, пища имеет священную ценность. Поглощая свою пищу, «примитивный человек» поглощает священность мира. Жить в облике человека — само по себе религиозный акт. Ведь человек принимает на себя ответственность за сохранение мира таким, каким он был создан сверхъестественными существами, периодически регенерируя мир через ритуалы, и в первую очередь — через «церемонии размножения».

Некоторые из этих церемоний размножения заключаются в простейших, как бы механических действиях, другие, наоборот, весьма драматичны. [117] Например, какое-то мифическое существо проводило церемонии размножения в определенном месте, оставив в особом хранилище магический камень, заключающий в себе жизненную силу и дух какого-то животного. «Другое место на пути его странствий могло стать местом ритуалов и приобрести магическую силу, если он пролил там кровь, или оставил часть тела, или превратился в камень. Такое место считается священным. Это мистический „канал“, тянущийся из созидательного и вечного Времени Сновидении. Созидательная сила начинает действовать и вызывает увеличение, например, числа кенгуру благодаря тому, что люди охраняют это место, заботятся о нем и „ухаживают“ за ним, а также проводят здесь свои ритуалы». [118] Исполнители обряда говорят: «Пусть повсюду будет много кенгуру». Но они также «сдувают пыль с камня, бросают камни со священного холма либо берут смесь растертого в порошок камня или земли с кровью со священного места и разбрасывают ее там, где желательно умножение вида и где оно обычно происходит… Для них священный камень или холм — не просто камень или земля. В определенном смысле это — источники жизни; жизненная сила исходит от них». [119] Как мы увидим дальше, различные действия ритуала «размножения» в деталях «воспроизводят» деяния предков.

117

R.M. and С.Н.Berndt, The World of the First Australians, p. 227–231. См. детальное описание церемоний интичиума в книге: Spencer and Gillen, The Northern Tribes of Central Australia, p. 167 ff., 283 ff. См. также ниже.

118

Elkin, The Australian Aborigines, p. 199.

119

Ibid., p. 200.

Символы воспроизводства

Церемонии размножения, на первый взгляд, просты и монотонны. Но за кажущейся простотой подчас скрывается весьма сложная символика, понятная лишь посвященным. Это вполне относится к австралийским ритуалам, Вот только один пример: на северо-западе полуострова Арнемленд эмблема, символизирующая хвост и позвоночник ящерицы-игуаны, демонстрируется во время определенной церемонии. «Тотемические рисунки наносятся на ее остов, к нему прикрепляются украшенные перьями подвески. Исполнитель ритуала медленно выходит из тени, где он скрывался раньше, принимает различные позы; ложится на землю и извивается, держа священную палку перед грудью. Продолжается пение; он раскрывает одну из тайн участвующим зрителям, все они — посвященные высокого ранга. Что это означает? Вот эмблема, которая является символом хвоста и позвоночника игуаны, вынесенная из тени. Но для неофита в этом заключен гораздо больший смысл. Тень или (иногда) хижина символизируют особую, конической формы, циновку, которую Мать плодородия, Дьянггавул, принесла из далекой земли духов, что на восходе солнца, за Утренней Звездой. Эта циновка на самом деле — чрево. Когда эмблема хвоста игуаны „извлекается“ из нее на священную землю, это означает, что первые люди, предки сегодняшних жителей восточного Арнемленда, рождаются от своей Матери; и они, в свою очередь, ассоциируются с комбинацией символов плодородия. В сущности говоря, это символ внутри символа, значение внутри значения, и многое тут связано с основополагающими событиями мифического прошлого». [120]

120

R.M. and С.Н.Berndt, The First Australians (Sydney: Ure Smith, 1952), p. 78–79.

Здесь мы видим некоторые новые религиозные идеи (Мать, утроба), о которых нужно будет сказать больше. Но этот пример показывает нам, как с помощью очень простого по форме ритуала посвященным может быть открыта богатая мифология и, следовательно, как поддерживается и усиливается связь с духовным миром. Раскрытие священной истории племени иногда занимает много лет. Шаг за шагом человек начинает осознавать величие мифологического прошлого. Он учится вновь переживать Время Сновидений через церемонии. В конце концов он полностью погрузится в священную историю своего племени; то есть он будет знать истоки и понимать скрытое значение всего: от скал, растений и животных до-обычаев, символов и правил. По мере того как он впитывает откровения, хранимые в мифах и ритуалах, мир, жизнь и человеческий опыт становятся значимыми и священными — ведь они были созданы или усовершенствованы сверхъестественными существами. В определенный момент своей жизни человек узнает, что он был духом и что после смерти должен будет перейти в это, предшествующее рождению, духовное состояние. Он узнает, что жизненный цикл человека — это часть большего, космического цикла; Создание было «духовным» актом, который произошел во Времена Сновидений, и хотя космос сейчас «реален», или «материален», его тем не менее нужно периодически обновлять повторением творческих актов, которые происходили в начале. Это обновление мира — духовное действие, результат усиления связи с «вечными» Временами Сновидений.

Таким же образом начинается и заканчивается человеческое существование — условно — в духовном мире. Как писал Берндт; «Прежде всего сущность мужчины или женщины чисто духовная. После рождения… она приобретает материальную форму, но она никогда не теряет своего священного качества. Женщина обладает этой святостью почти без усилий — особенно в таких местах, как северо-восточный Арнемленд, но для мужчин упор делается на ритуал и организованную церемонию. Для тех и других святость возрастает с возрастом; в момент смерти они снова становятся совершенно духовными». [121]

121

Ibid., p. 59.

Если бы пренебрегали священными церемониями и презирали социальные обычаи, мир скатился бы к темноте и хаосу, которые существовали до Времен Сновидений и прихода сверхъестественных существ. [122] На самом деле во многих местах так и получилось, «мир» аборигенов оказался почти разрушенным вследствие аккультурации, и уцелевшие аборигены живут с ощущением фрустрации и бесплодности существования. «Стоянка без ритуалов, где залитые луной вечера безмолвны или где их тишина прерывается только бормотанием картежников либо неожиданной вспышкой ссоры, — это стоянка людей, утративших вкус к жизни или же направивших интерес к ней по другим, менее удовлетворяющим каналам. Там, где священному ритуалу было позволено прекратиться, люди больше не поддерживают сознательной связи со своими собственными традициями и прошлым, и как только прерывается эта жизненно важная связь, весь ход их жизни с неизбежностью отражает эту перемену». [123]

122

Cp. Helmut Petri, Das Weltende im Glauben australischer Eingeborenen. — Paideuma, IV (1950), p. 349–362.

123

R.M. and С.Н.Berndt, The First Australians, p. 98–99.

Конечно, это еще не физическое разрушение космоса, предсказанное в мифах. Но результат почти тот же: по мере того как старый «мир», созданный или усовершенствованный сверхъестественными существами, по вине аккультурации становится бессмысленным, он все быстрее уничтожается. Выжившие в этом духовном катаклизме должны будут заново строить свою культуру другими средствами и из других материалов. Кристаллизация новой австралийской культуры — все еще дело будущего. Но дегенерация и разрушение традиционных ценностей в результате встречи с западной культурой — это общее для примитивных народов явление, у нас будет много возможностей указать на искажение, гибридизацию и забвение, которым подверглись наиболее древние идеи и верования. У нас будет также возможность проанализировать некоторые новые религиозные и культурные явления, родившиеся в результате столкновения с западными ценностями.

Пока нам достаточно будет подчеркнуть насущную потребность австралийцев жить в реальном мире. Это значит — на отдельной, своей собственной, наполненной глубоким мифологическим значением, богатой ресурсами земле, которую сформировали, населили и «освятили» сверхъестественные существа. У такого «мира» есть «центр» или структура — и в силу этого он «ориентирован», это не хаос, не аморфная удручающая пустота. Начало существования мира, растений, животных и человека — результат священной истории, которая скрупулезно сохранялась в мифах и периодически повторялась в тайных церемониях. Это предполагает не только то, что у мира есть «история» — священная история, разворачивающаяся во Времена Сновидений, — но также и то, что человек взял на себя ответственность за сохранение мира, постоянно проигрывая колоссальной важности события начала мира и бесконечно насыщая землю силами «Сновидений». Если человек прекращает связь с Временем Сновидений и перестает проигрывать свою мифологическую историю, мир распадется и жизнь завянет, чтобы в конце концов исчезнуть с поверхности земли.

Снова и снова мы увидим персонажей австралийских религий, образы которых сформировались на основе этих фундаментальных представлений. Но они никогда не бывают совершенно одинаковыми. От племени к племени, от культуры к культуре существуют значительные вариации, сдвиги перспективы и блестящие инновации. Ни одна живая культура не способна бесконечно повторять себя, по той простой причине, что ни одна культура не выживет в абсолютной изоляции. Встреча культур, даже родственных по форме, являющихся как бы слепком с одной матрицы, всегда провоцирует творческие, хотя иногда и незначительные, инновации.

Таким образом, не существует культуры без истории, без изменений и трансформаций, которые приносят внешние влияния. Но эта «история» не признается как таковая примитивными народами; хотя они и знают о модификациях, которые произошли в более или менее отдаленном прошлом, они «укладывают» эти модификации в первобытное и вне-историческое время и интерпретируют их как деяния мифических существ. В общем, в силу того простого факта, что инновация была принята и проникла в традиционные модели, считается, что она произошла в Период Сновидений.

Теогония и мифология унамбал

Теперь мы представим более подробно религиозные традиции унамбал, племени северо-запада Австралии. Немецкий этнолог Андреас Ломмель опубликовал ясную и хорошо продуманную монографию об этом народе, [124] чья мифология и религиозные обычаи отличаются по ряду позиций от моделей, существовавших в юго-восточной и центральной Австралии. Эти различия иллюстрируют сложность и богатство религиозного опыта Австралии. Но они важны и по другой причине: они отражают определенные исторические изменения, которые мы будем рассматривать в конце нашего исследования.

124

Andreas Lommel, Die Unambal: Ein Stamm in Nordwest-Australien (Hamburg, 1952).