Реликт 0,999

— Кроме Погорилого.

— Он был одним из немногих, кто поверил Звездному, — подтвердил Грехов, — и когда появились первые нагуали, Погорилый уже знал, что они поляризуют вакуум с энергией, достаточной для достижения состояния вырождения.

— Подожди-ка, — соображал Лабовиц, — но почему тогда Погорилый никогда не говорил о заслугах Звездного? Ведь получается, что метод аннигиляции основан на его работах? Грехов пожал плечам.

— Трудно сказать определенно. Отношения меду ними были хорошие — как, например, между Циолковским и Королевым, так что речи о намеренном замалчивании тут нет. Возможно, он сделал так по просьбе самого Звездного. К тому времени, когда обнаружили нагуали, Звездный уже целиком погрузился в монашескую жизнь. Я допускаю, что он не хотел привлекать к себе внимание. Впрочем, — хитро улыбнулся Грехов, — наверное, у тебя появится шанс спросить у него самого.

— Так он еще жив? — поразился Лабовиц. — Сколько же ему лет?

— Учитывая то время, которое он провел во временной петле, или нет? — улыбаясь, спросил Грехов.

— Не знаю, — растерянно проговорил Лабовиц. Что это еще за петля, промелькнула у него мысль.

— И я не знаю, — сказал Грехов. — Во всяком случае, не меньше ста двадцати, это уж точно.

— Итак, — продолжил он, — Погорилый придумал способ аннигиляции, основываясь на работах Звездного. Но был еще один ученый, который разобрался в свойствах вырожденной материи не хуже их обоих. А может, даже и лучше. Признаться, до недавнего времени даже я о нем ничего не знал.

— Кто же это? — заинтригованно спросил Лабовиц.

— Рене Чехов, — произнес Грехов. — Он работал в Новосибирском Академгородке, в группе расчетчиков ускорителя. Ты ведь слышал про Новосибирский ускоритель?

— Разумеется, — подтвердил Лабовиц, — самый мощный в Солнечной системе. Создан для изучения фундаментальных законов, лежащих в основе работы метро.

— И для разработки нового типа транспорта, для которого не требуется приемника в пункте назначения. Безтунельнная транспортировка, — дополнил Грехов.

— Чего только не узнаешь, — пробормотал Лабовиц. — И далеко они продвинулись?

— Не очень. При транспортировке материя разлагается до атомного уровня, так что ни один организм пока еще не выжил.

— Чехов участвовал в этих работах?

— Только на начальном этапе. Потом его уволили за скверный характер. Постоянно ссорился с начальством, ни во что не ставил коллег. Считал себя выше их. Талант у него, конечно, был, так что его терпели довольно долго. А потом он устроил пьяный дебош на праздновании четырехсотлетия Академгородка, и это переполнило чашу терпения администрации.

— А какое он имеет отношение к вырожденной материи?

— Дело в том, что для осуществления безтуннельной транспортировки требуется создать гигантское поле, сравнимое по силе с полем нагуалей. При этом возникает состояние материи, близкое к вырожденному. Чехов предсказал этот эффект, и его действительно обнаружили. Он считал, что эффект необходимо тщательно исследовать, что таким образом можно найти способ уничтожить нагуали. Ученый Совет не согласился с Чеховым, поскольку это означало бы отказ от основного направления исследований, а доводы Рене не сочли достаточно убедительными. Признаться, его скверный характер сыграл здесь не последнюю роль. После отказа отношения со всеми у него окончательно испортились, он начал пить, ну и результат тебе известен.

— В чем-то похоже на то, что случилось со Звездным, — прокомментировал Лабовиц.

— Возможно, — сказал Грехов. — А теперь я покажу тебе то, что мне удалось обнаружить в инфосфере пять часов назад.

Грехов опять погрузился в инфосферу. Казалось, он перебирает библиотечные карточки в каталоге. Отчасти это было верно, но только отчасти. Каждая такая «карточка» представляла собой огромный блок структурированной информации объемом в сотни гигабайт.

— Вот, — объявил он, выводя на экран новую статью, — это последняя работа Рене, она появилась два дня назад. Жаль, что я не заметил ее раньше, иначе многое было бы проще. Не буду тебя утомлять математическими выкладками, просто скажу ее главный вывод. Поле, создаваемое ускорителем, можно использовать для управляемой аннигиляции вырожденной материи.

— Как это?

— Обычный аннигилятор Погорилого просто уничтожает вырожденную материю. Используя возможности ускорителя, можно постепенно вывести материю из вырожденного состояния, при этом ее теплоемкость может быть сколь угодно большой, но при этом конечной.

— И что? — не понял Лабовиц. — Как это поможет спасти Землю?

Грехов усмехнулся.

— В том, что ты этого не понял, нет ничего особенного, в конце концов, ты не ученый. А вот почему департамент науки Всевече прозевал работу Рене… Ладно, как ты думаешь, отчего погибнет Земля, когда столкнется с нагуалями?

— От механического воздействия, удар просто разрушит ее, и все.

— Не совсем так, — возразил Грехов, — основная проблема заключается в том, что кинетическая энергия орбитального движения при столкновении с неподвижным объектом неизбежно перейдет в тепловую. Учитывая, что скорость Земли на орбите около 30 км/час, глобальное повышение температуры составит несколько тысяч градусов. Надо отвести избыточное тепло — если это удастся сделать, у планеты есть шанс.

— Материя с большой теплоемкостью! — подхватил Лабовиц. — Она просто аккумулирует в себя всю энергию, верно?

— Идею ты уловил, — согласился Грехов, — правда, тут много тонкостей. Материю нужно доставить в те регионы, которыми Земля соприкоснется с нагуалями и точно в момент контакта. Доставим слишком рано — заморозим планету, слишком поздно — все уже погибнет в огне. И здесь пригодятся те наработки, которые уже есть. Неживую материю ученые ускорителя уже научились транспортировать.

— Господи, Габриэль, — загорелся Лабовиц, — это же… Об этом же все должны знать, надо сообщить во Всевече, пускай начинают готовить эксперимент. Ты уже связался с этим Рене? Надо дать ему группу, пускай занимается расчетами…

— Он не сможет ими заняться, — прервал его Грехов.

— Почему? — недоуменно спросил Лабовиц.

— Потому что через час он погибнет.

Лабовиц потрясенно посмотрел на Грехова.

— В этот момент облако микронагуалей накрывает Сибирь и Китай. Бомбардировка только что началась.

— А если нагуали разрушат ускоритель… Надо же что-то делать!

— Ускоритель не пострадает, — уверенно сказал Грехов. — По крайней мере, его функциональные возможности. Но дело не только в облаке нагуалей. Ты забыл об агентах ФАГа. Если мы проявим активность в районе ускорителя, они быстро догадаются, в чем дело. Достаточно одного смертника с плазменной бомбой, и от Новосибирского Академгородка ничего не останется. Надеюсь, ты это понимаешь.

Лабовиц растерянно замолчал.

— Действовать надо чрезвычайно аккуратно, — продолжил Грехов, — не привлекая официальные структуры и соблюдая максимальный уровень конспирации. Я уже блокировал доступ к последней статье Рене для всех, кроме Сола Вихрова.

— Сол Вихров? Кто это?

— Директор Академгородка, между прочим, Нобелевский лауреат. Хороший ученый и неплохой администратор. Он сыграет ключевую роль в этом деле. Посмотри за ним, Герман. Если потребуется помощь, помоги. Но аккуратно. Да, и вот еще что, — добавил Грехов, — в непосредственной близости от ускорителя зависло облако вырожденной материи — оно слетело с микронагуаля, пронзившего Землю. Если не аннигилировать его, то в течение суток в радиусе пятидесяти километров температура опустится до минус двухсот. Эту проблему придется решать в первую очередь.