Реликт 0,999

Его рот оставался закрытым.

Так вот в чем дело, вот почему его голос звучал так странно. Все-таки интраморф. Но почему не сработали датчики пси-поля?

— Вы читаете мои мысли, — проговорил Вихров. Это был не вопрос, а скорее утверждение.

«Вы тоже можете читать мои», — услышал он мягкий голос.

— Как? — усмехнулся Вихров. — Я же обычный человек.

«А вы попробуйте».

Вихров почувствовал, как в нем нарастают раздражение и злость.

— Послушайте, — сказал он, — у нас очень мало времени, и я не имею никакого желания упражняться в развитии ментальных способностей, тем более сейчас, когда нужно действовать. Если вы правы и Хайдэн действительно контролируется ФАГом…

— Я прошу Вас, — прервал его Стоун, — это очень важно. Я хочу Вам помочь.

Вихров не сразу понял, в чем дело — эфаналитик говорил. Его реальный голос сильно отличался от мысленного, был гораздо ниже и серьезнее и звучал более убедительно. Ладно, решил Вихров, если бы не он, я бы сейчас напрасно тратил время на Хайдэна. И еще кое-что…. Почему-то я ему верю. Верю в то, что он сказал про Хайдэна. И в то, что он хочет мне помочь.

А может, Стоун просто внушил тебе чувство доверия. А зачем? Если он хочет тебе помешать, это можно сделать гораздо более простым способом. Например, убить тебя. Вихров подумал, что человек, сумевший сохранить свой костюм в идеальном состоянии, несмотря на то, что случилось в зоне ускорителя, сможет его убить без каких-то серьезных усилий.

А это означает только одно — ты должен ему доверять.

— Смотрите на меня, — сказал эфаналитик, — прямо в мои глаза.

Они были серыми — как у Андрея, промелькнула мысль — нет, это мне показалось, не серыми, а голубыми. Или карими. Они меняли свой цвет и структуру, по ним побежала переменчивая радуга, вдруг свернувшаяся в спираль с небольшим отверстием в центре. Она начала вращаться, разноцветные ленты исчезали одна за другой в темном отверстии — и вновь появлялись на внешнем краю спирали. Сол вцепился взглядом в одну из этих лент, и попытался его удержать, когда лента скользнула в темное отверстие — и в этот момент он мигнул, а когда ресницы разомкнулись, то он увидел вокруг себя черноту, наполненную плывущими по ней огоньками. Внизу и сбоку висела Земля, а с противоположной стороны ярко желтела Луна, испещренная черными точками — следами столкновений с микронагуалями. Изображение сдвинулось и увеличилось — теперь он видел огромное веретено спейсера «Ковчег-1», который двигался по искривленной траектории. Спейсер окружало странное сияние, один из пяти двигателей не работал. Прямо по курсу гигантского корабля висела стена вырожденной материи, за которой скрывалось скопление микронагуалей. Столкновение казалось неминуемым.

«Андрей пытается спасти «Ковчег-1». У него когг с аннигилятором. Попробуйте с ним поговорить».

«Как?»

«Постарайтесь представить себе, что он делает в эту минуту. Как он выглядит, о чем думает — со всеми деталями и подробностями. Остальное — мое дело».

Безумие, промелькнуло в голове Вихрова, но, как ни странно, безумие это казалось разумным. Если бы кто-то пять минут назад сказал мне, что я буду заниматься такими вещами…

Ладно, хватит. Нужно собраться.

Итак, Андрей пилотирует когг.

Сол не был большим знатоком кораблей космофлота, и он не знал точно, как выглядит кабина современного боевого когга. Наверное, она не очень просторная, и там должен быть обзорный экран, и пульт управления. Вихров вспомнил пограничные катера, на которых он служил в молодости полвека назад. Небольшое помещение, по форме похожее на срезанную верхушку овала, потолок низкий, так что вставать и ходить по кабине нужно аккуратно, иначе разобьешь себе голову. Сверху висит боевой интерфейс с блоком управления ядерными торпедами и лазерными пушками, последние — любимые игрушки курсантов, хлебом не корми — дай пострелять на тренировках. Быстрые, маневренные корабли, с мощными плазменными двигателями, способными развивать ускорение в сто g, Сол один раз пробовал — разумеется, сидя в кокон-кресле, создающем локальное поле для смягчения перегрузок, и все же ощущения были не из приятных, чуть не потерял сознание. Перед глазами стояло красное марево, в котором обстановка кабины плыла и терялась — стоило только мигнуть… По краям большого экрана медленно двигалась навстречу серая воронка, край ее понемногу приближался, и почему-то было очень холодно, Сол чувствовал этот холод кожей. Он попытался пошевелиться, но не смог. Внезапно экран приблизился, он увидел на мутном, покрытым морозной пыльцой стекле знакомое лицо.

Андрей, пронзила его мысль, я смотрю его глазами. Как такое может быть? Я стою на полу возле входа в станцию метро, и вижу то, что происходит с Андреем? Он ошеломленно наблюдал за тем, как меняется изображение в соответствии с тем, как его сын поворачивает голову. На лобовом стекле начали расти морозные узоры, стало еще холоднее. Почему он не включит систему отопления? Может, у него не хватает энергии? Сол кинул взгляд на экран — батареи почти пусты, даже аварийный запас. Но почему он не использует двигатели, ведь часть энергии можно отвести от горячей плазмы? Изображение дернулось и поплыло, ему стоило больших усилий удержать его. Голова закружилась, уши заложило. Перегрузка, осенило Вихрова, Андрей летит с большой перегрузкой. Он пытается от чего-то уйти. Если я вижу его глазами, подумал Сол, то, может, я могу понимать его мысли? Он попытался прислушаться — и поймал ощущение тревоги и безнадежности, которое заполняло его сына. И в беспорядочном шуме, напоминавшем гул морской раковины, если плотно приложить к ней ухо, Вихров различил то, что было причиной тревоги.

Вырожденная материя.

И яркий образ — хищник (серый волк), настигающий жертву. Абсолютный холод, от которого нет спасения. Еще немного, и дышать в кабине будет нельзя, воздух станет слишком густым и сконденсируется у пола.

Он понял, что Андрей смирился и перестал бороться. Он чувствует дыхание смерти. Он не знает, что делать.

Вихров мысленно закрыл глаза и сосредоточился. Ему необходимо найти решение, чтобы спасти сына. И сделать это надо быстро, иначе будет поздно, ты потеряешь его. «И аннигилятор Погорилого», — прошелестела в голове мысль — не его, чужая. Это Стоун, понял Вихров, вот зачем он помог связаться с сыном, эфаналитик предлагает использовать аннигилятор когга для спасения ускорителя. Может, он и подскажет решение? Но эфаналитик молчал, наверное, даже он не знал, что делать в такой ситуации. Ну что же, придется рассчитывать только на самого себя, понял Вихров, ладно, не впервой, прорвемся. Выход есть, я знаю, что это так, надо только его увидеть…

В холле ускорителя, возле входа в станцию метро, эфаналитик открыл глаза. Сол Вихров, стоявший рядом, покачнулся и чуть не упал. Эфаналитик осторожно его поддержал, а потом бережно усадил на пол, прислонив спиной к колонне. Губы директора Академгородка шевелились, неразборчивые слова вырывались из них. Глаза под сомкнутыми веками беспорядочно двигались. Тонкие пальцы рук вздрагивали.

Эфаналитик сел рядом. Выражение его лица оставалось неизменным. По телу Стоуна прошла дрожь, черты лица смазались — а через мгновение он уже выглядел так же, как и Сол Вихров. Наверху раздался громкий треск, дымящийся ручеек азота потек по колонне. Стоун подставил руку, чтобы холод не потревожил Вихрова. Бесцветная жидкость, соприкасаясь с теплой рукой, закипала и превращалась в прохладный дым. Так продолжалось минуты две, потом ручеек иссяк. Вихров-2 посмотрел на свою руку, покрытую белым инеем. Он сжал кисть — мертвая кожа осыпалась с легким шуршанием, на ее месте розовела новая, только что выращенная. В помещении стало заметно прохладнее — быстрая регенерация потребовала притока энергии из окружающей среды.

Стоун снял пиджак и укрыл им Вихрова. Тела людей гораздо более чувствительны к внешним воздействиям, их надо беречь. Так, кажется, ему говорили. Он не знал, почему этот человек так ценен, но это не имело значения. Вихров-2 получил задание, и не собирался его обсуждать. Его дело — использовать все возможности, чтобы сберечь директора и помочь выполнить ему свою миссию. Стоун закрыл глаза и перешел в режим сна. Он проснется вместе с Вихровым, и только тогда узнает — удалось ли тому спасти сына и вместе с ним когг с аннигилятором. Если да — то он знал, что нужно делать.

На случай отрицательного ответа Лабовиц не оставил инструкций. Такого варианта не предусматривалось.

ПЛАТО ПУТОРАНА. ДЖЕК ЗВЕЗДНЫЙ.

Он работал всю ночь напролет, и когда поднял глаза от экрана, уже начинался рассвет. Алая заря вставала над зеленеющими просторами плато. Слышно было пение птиц. Начиналось недолгое лето, которое в этом году закончится очень скоро. Мир изменится, жизнь на земле уже никогда не будет прежней, даже если нам все удастся, подумал Джек. Возможно, на плато круглый год будет царствовать лето, расцвечивая суровые камни пестрыми цветами. Или вечная зима погубит здесь все живое.

Он попробовал пошевелить пальцами ног, и не смог. Слегка ударил ступней о пол — и не почувствовал боли. Ноги уже никогда не будут служить мне, понял Джек. Он посмотрел вниз, на ступни. Бледная кожа кое-где уже приобрела сероватый оттенок, а под ногтями разлилась чернота. Через пару дней гангрена дойдет до коленей, а еще через день — до бедер. Этого времени ему должно хватить, чтобы завершить все расчеты. Он сознательно отключил все периферийные сосуды, чтобы кровь интенсивнее поступала в мозг. Как ему это удалось, Джек не совсем понимал. Впрочем, это было не так уж и важно, главное — результат. Неожиданно развившиеся у него ментальные способности служили ему лишь средством к достижению цели.