Реликт 0,999
Шрифт:
Над ней склонилось мужское лицо, в уши проник вопрос:
— Дура, что ли? А симпатичная, глянь, Амир.
Ещё лицо возникло вверху, заслонив часть неба и отравив воздух сивушным перегаром:
— Некрофилия не мой жанр, а живую да тёпленькую я с удовольствием напялю, — и грудь ощутила рывок.
Лада не сразу поняла, что собрался делать мужчина, но колено, недвусмысленно внедрившееся между ног, пробудило защитный рефлекс. Она завизжала, брыкнула, отбросила тяжёлое тело в сторону. Это не помогло, мужики объединили усилия и стали одолевать. Пьяному удалось порвать её трусики, а второй вжимал Ладу в землю, налегая всем весом на шею. Руки
Но внезапно стало легче.
«Уже умерла? Или нет? Нет вроде…»
Лада сделала вдох, второй… Звон утишился, угас… Темнота истаяла, спала с глаз. На фоне листвы проступили силуэты — двое наступали на третьего, стоящего выше их. Зрение сфокусировалось, стало понятно — тот в кабине флайера. Кажется, все трое говорили, однако Лада не понимала о чём. Затем наступавшие повалились наземь, а сухощавый третий подошёл, склонился, протянул руку к шее…
Ужас вернулся звоном и темнотой. Она только успела рассмотреть, что этот тип — белый и произносит нечто непонятное:
— Каквысебячувствуете…
Дышать стало легче, темнота отступила, перед глазами мелькнула змейка, отлетела в сторону… Лада поняла — ремешок, который выдержал вес, не помог уйти из жизни. Сил хватило оттолкнуться от земли, сесть. Уник, который должен выглядеть платьем, пришёл в негодность — насильники постарались. Груди торчали наружу, без поддержки и прикрытия. В другое время Лада бы не постеснялась наготы (что естественно, то не безобразно), но перед этим человеком растерялась и прикрылась руками.
— Вам плохо?
Когда слова стали понятны, кивок получился. Избавитель помог подняться, довёл к птерану, усадил. Достал чемоданы и сумку, предложил поискать самой. Лада схватила первую женскую одежду, что попала в руки, попросила отвернуться, переоделась. Окружающий мир воспринимался странно, неправильно. Краски и звуки несколько потускнели, тело вело себя, как включённое на замедление — с трудом, неохотно выполняя приказы головы.
— Всё в порядке? Нигде не болит? Они вас били… Да что с вами?
И тут Лада вспомнила.
— Я под обезболиванием. Ничего не чувствую. Господи, дура-то какая! Повеситься же хотела! А они сняли…
Бурный поток слов о причине самоубийства, об Аркадии, о грядущей боли, о несложившейся и уже законченной жизни — извергался, избавлял Ладу от тайны, лишал стыда, ненужного на этой Земле. Спаситель послушал некоторое время, кивнул, занялся делом. Сторонний наблюдатель мог бы удивиться странной картине, где женщина рыдала и адресовала рассказ неизвестно кому. Вряд ли мужчине, который деловито закрывал стёкла птерана блестящей фольгой. А двое других, что лежали неподалёку, любопытства не проявляли — парализующие заряды на крупных зверей действовали шесть часов.
Дан прикинул, как штурмовать ограждение, облетел на флайере периметр, выбрал место. Покопавшись в управлении, отключил автоматику, иначе летательный аппарат остановится в нескольких метрах от ограды, вместо того чтобы пробивать её. Поколебался, но у птерана отключил защиту при авариях:
«Повезёт — уцелею, а нет, так без разницы…»
Оставив флайер на стартовой позиции, пешком вернулся за птераном. Одурманенные и связанные насильники, конечно, не могли уйти, а вот спасённая девушка — вполне. Но нет — привалившись к дереву, глядела в небеса, и по лицу катились слёзы.
«Что с ней делать? Вот обуза…» Желания обременять себя Каменев не испытывал,
однако шершавая рука совести толкнула, заставила сказать:— Я намерен рискнуть и пробиться на посадку. Хочешь со мной?
В заплаканном лице ничего не изменилось, лишь голова отрицательно качнулась, даровав Дану облегчение. Он перестал злиться и даже отметил, что спасённая очень красива. Захотелось, чтобы девушка согласилась лететь. На мгновение, затем Дан пришёл в себя.
— Тогда прощай, — махнул рукой, сел в птеран и отправился к месту атаки.
Очередной челнок приземлился. Пора! Прикинув расстояние, Дан переставил птеран немного вперёд, открыл обтекатель, примерился, как сразу попасть на сиденье. Ружьё и рюкзак мешали — снял, бросил на задние сиденья. Сердце колотилось сильнее, чем перед берлогой медведя. Дав максимальное ускорение флайеру, Каменев выпал из него, удачно приземлился на кувырок и через несколько шагов запрыгнул в кабину птерана. Намного отставать нельзя, иначе автоматика «поймёт», что нарушитель — сдвоенный!
С разрывом метров десять, не больше, машины неслись на ограждение периметра. Дан не почувствовал ожог микроволн — фольга отразила их, но красный луч лазера сверкнул по смотровой щёлке, что оставалась на обтекателе, и напугал: «Собьют!»
Флайер прорвал первое ограждение, свалил секцию второго и продолжил движение. Когда он исчез в пламени взрыва — ударная волна крепко шваркнула Дана о борт птерана, выбив стон.
«Хорошо, защитный кокон отключён! Из того выбираться — минут пять потерял бы… Автоматика ограждения должна «удовлетвориться» победой. А если нет? До челнока — больше двух километров, даже бегом не успеть…»
Дан выпрыгивать не стал, положился на судьбу. Та не подвела — защита периметра и впрямь исчерпала себя, сбивая флайер. Отрулив немного в сторону, чтобы не попадаться на глаза охране, Каменев бросил птеран, поспешил к остаткам очереди у челнока. Ещё несколько минут, и он внутри!
Тут планета дрогнула.
Пластбетон дорожки, которая почти довела Дана до катера, ударил по ногам с такой силой, что Каменев сел на полушпагат, а потом — упал. Неведомая сила швырнула оземь и плющила не только его — свалились все, кто шёл впереди. Несколько человек выкатились из челнока, который кренился набок. Толчки и удары следовали беспрестанно, и тяжесть, страшная тяжесть не давала встать на ноги.
Дан представил, куда рухнет челнок, — на него! Обезумев от ужаса, он пополз к птерану, чтобы улететь, не быть размазанным. В голове билось желание: «ВЫЖИТЬ, ВЫЖИТЬ СЕЙЧАС, НЕМЕДЛЕННО!» Столько бесконечных минут тянулось натужное движение, что Дан вымотался и обессилел. Стыковочный катер давно свалился, внеся в общий шум и грохот свою лепту. Но до птерана — не дотянулся, совсем немного, а не достал! Каменев вполз на водительское сиденье, из последних сил поднял тяжеленную руку, нажал кнопку старта.
Птеран справился, взлетел, добавив тяжести. Дану казалось, что кожа с лица стекает и сам он слаб, немощен. Обтекатель не опустился плавно, как обычно, а стремительно упал. Шум немного стих, агонизирующая земля чуточку отдалилась. Легче не стало, понятно почему — птеран отталкивался с ускорением, «убегал», чтобы не разбиться о землю, и почти ползком удалялся от космодрома, «отматывая» предыдущий маршрут. Возможно, Дан нажал какие-то кнопки или так работала автоматика. Он боролся с паникой, затопившей мозг. Гул и сотрясения отдавались в теле, вызывая желание забиться в норку, сжаться в комочек.