Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Шрифт:
Однажды, в обеденный перерыв, я решил оставить телегу возле дома, а коня отвёл в конюшню. После обеда вышел из дому, и вижу – малышня пытается катить мою телегу. Я их остановил и спросил:
– Ребята, хотите прокатиться?
– Да-а-а! – дружно ответили мне.
– Садитесь, прокачу!
Малыши стали забираться на телегу. Тут ещё подошли две девушки возрастом постарше меня и тоже сели на телегу – они шли купаться на реку. От нашего дома был спуск в сторону конного двора и реки. Я взял телегу за оглобли. Телега под собственным весом и весом пассажиров начала разгоняться под уклон. Я с трудом её сдерживал, еле успевая перебирать своими босыми ногами. И тут случилось непредвиденное – от сильного напряжения
Я сразу вскочил, не успев почувствовать боль в ноге. Руки мои были заняты поддерживанием штанов. Ребятишки хохотали от души. А девушки сочувствовали, но было видно, что они пытаются сдержать смех. Лишь мне было не до веселья. Мама была на работе и не видела трагикомедию, в которой я исполнял главную роль. Лишь вечером она заметила, что я хромаю.
– Что у тебя с ногой, почему хромаешь?
– Подвернул ногу, – ответил я. – Оступился.
Мама проверила ногу – нет ли перелома или вывиха. Не обнаружив серьёзного повреждения, кроме ушиба, успокоилась. Это чудо, что нога осталась без серьёзной травмы. Я в это время возил на лошади камни на стройку погорельцам. На каменоломнях немудрено было повредить босые ноги. Мама решила обезопасить меня от повторной травмы и где-то купила мне ботинки из кирзы с деревянной подошвой (толстая фанера). Я их обул и пошёл купаться на речку. Обратно вернулся босиком – забыл про обувь. Мама сразу это заметила:
– Где твои ботинки?
– Мама, я их, наверное, на реке оставил. Сейчас побегу и принесу.
Честно говоря, я не был уверен, что их найду. Прибежал на речку в то место, где купался. И вот они, миленькие сабо, стоят рядышком и ждут меня. Мама подумала, что со мной что-то неладно – стал забывать – и попросила у бригадира, как для больного, один выходной. Ей было невдомёк, что я просто летом привык ходить босиком.
Осенью к нам приехала младшая сестра мамы, Павла. Рыжая, кудрявая, энергичная, весёлая, неунывающая, певунья! Ей в то время было 20 с небольшим. Всё, что делала, она сопровождала песней, шуткой, прибауткой. Она помогала маме по хозяйству, и даже со мной пилила, колола дрова, ухаживала за домашними животными. Хорошо запомнилась песня «Сулико», которую она для нас пела. Я эту песню слышал впервые. Лишь много позже слышал несколько раз в исполнении грузинского ансамбля и от знакомых грузин. А всё-таки тётя Павла пела лучше всех!
Вспоминается ещё шуточная песенка, пару куплетов из которой помню до сих пор:
Всюду деньги, деньги, деньги,
Всюду денежки-друзья.
А без денег жизнь плохая,
Не годится никуда.
Не ходи, Иван, в театр,
Много денег не теряй.
Ты купи лучше гитару,
Меня чаще забавляй!..
Тётя Павла любила загадывать мне загадки. «Кая мая – воот такая, кундир мундир – воот такой, кундирочик – вот такой». Ответ – ковшик. Всё это преподносилось жестами, голосом и мимикой. «Между ног болтается, на букву «Х» называется. Как увидит букву «П», сразу поднимается». Хобот слона, если вы ещё не догадались. Мне было 12 лет, я смущался, краснел, но не мог разгадать её загадки.
Мои сестрёнки, насмотревшись на неё, наслушавшись песен и шуток, решили сделать ей подарок. Вырезали из маминой новой кашемировой шали цветные рисунки и попытались ей вручить. Подарок она не приняла, а взяла, что под руку попало, и гонялась за ними вокруг стола с целью «отблагодарить».
Побыв у нас «в гостях»
около месяца, она уехала. Больше я её не видел, но запомнил навсегда. Старшая сестра мамы и Павлы Анфиса Суслова передала нам новость: Павла добровольно ушла на войну. Она была очень деятельная, а нам стремилась показать себя весёлой и беззаботной. Между тем, видимо, на душе у неё «кошки скребли». Она насмотрелась за месяц на нашу трудную жизнь и решила пойти на войну. С войны она не вернулась.Подошла пора снова идти в школу. Мы уже учились в неполной средней школе 5–7 классов, где оказались младшими – пятиклассниками. Каждое утро до начала уроков все классы выстраивались на общую линейку в большом вестибюле. Сначала нам кратко рассказывали новости с фронта. И затем мы хором, под руководством учительницы пения, исполняли Гимн Советского Союза. Ещё пели военную песню, из которой я запомнил один куплет:
…Пусть ярость благородная
Вскипает как волна.
Идёт война народная,
Священная война!..
Добавилось два пятых класса, а четвёртый был всего один, потому что в некоторых деревнях имелись свои начальные школы. И эти ребята пришли в Архангельскую школу. В наш класс добавились новички. Запомнил двоих Рафагатов: Бузанакова и Евстигнеева – татарских мальчиков. Мы с ними немного конфликтовали. Ещё запомнился мальчик Алёша из соседней деревни Караул. Он был маленького роста, но очень шустёр.
У нас в пятом классе добавились новые предметы: иностранный язык (немецкий), физика, алгебра, геометрия, а также военное дело.
Военное дело вёл демобилизованный по ранению офицер-военрук. Он гонял нас по плацу, как солдат. Бегали до пота, а потом прыгали через забор, преодолевали полосу препятствий, ползали по-пластунски. Военрук вёл у нас и уроки физкультуры. В школе был спортзал с высоким потолком, к которому были прикручены шест и канат, так же был и турник. На уроках физкультуры лучше всех был наш новичок Алёша. Он очень быстро лазал по шесту и канату, а на турнике выделывал всякие сложные упражнения. Кисти его рук были невероятно развиты. Он мог исполнить целое музыкальное произведение на обыкновенной школьной парте при помощи косточек пальцев, обратной стороны ладони, кистей рук и даже локтя. Всё это делалось быстро и изящно.
По шесту я лазал нормально, при помощи ног поднимался до потолка. А вот канат мне давался нелегко. Трудно было уловить его ногами, а силы рук хватало лишь до середины каната. На турнике я подтягивался лишь 2-3 раза. В пятом классе у меня появились оценки «посредственно» по новым предметам: физике, алгебре и немецкому языку, к которому у меня в годы войны появилось отвращение. Я обрадовался, когда учитель немецкого языка покинул нас в середине учебного года. Нам сказали, что ушёл на фронт переводчиком.
Учебных предметов прибавилось, а возможностей учить уроки – уменьшилось. Не хватало учебников, тетрадей, даже чернил и ручек. Чернила делали из сока свёклы или из сажи. Выстругивали палочку толщиной в карандаш, к ней привязывали ниткой перо, и получалась «авторучка». Тетради заменяли газетами, благо их хватало.
В школу я часто ходил один, ни под кого не подстраивался. В это морозное утро шагал по лесу по извилистой санной дороге. И вдруг вижу – сидит на дороге волк! Я опешил, остановился, и в голове промелькнула заповедь: «Не убегай – всё равно догонит. Не показывай испуг, иди прямо куда шёл». Я почти так и сделал. Пошёл, хотя и робко, но с дороги не свернул – она была узкой, не шире полутора метров – навстречу зверю. Волка я обошёл буквально на метр. Он как сидел, так и остался на том же месте. Я был удивлён такому поведению хищника. И пошёл быстрее, а за поворотом увидел стоящую лошадь, запряжённую в кошеву. Около неё возился какой-то мужчина. Мне стало всё ясно: у мужчины (судя по всему, опера или милиционера) случились неполадки в упряжи, а «волк», который на самом деле был овчаркой – отбежал вперёд и ждал хозяина. Волков я видел на картинках и наяву, а про собак-овчарок, похожих на волков, я не знал.