Ремесло Государя
Шрифт:
Для двух юных всадников, одна и та же дорога - из удела в столицу - воспринималась совершенно по-разному: для князя Докари это было возвращение домой по привычному пути и предвкушение собственной свадьбы, а для дворянина Керси, оруженосца его светлости маркиза Короны, это было волнующее приключение, первая самостоятельная поездка в столицу, не в составе многочисленной свиты при его светлости, а вдвоем, на равных со знатным спутником, рыцарем и князем.
Дело в том, что пажи его светлости, Керси и Лери, достигли шестнадцати лет, то есть, год прошел от их совершеннолетия, и они вышли из пажеского возраста. Однако оба они очень хорошо проявили себя в зимней войне и в весенних походах, поэтому оба были удостоены звания оруженосцев. Но при этом Керси умудрился захватить вражеское
Это было признание! Это было желаннее для Керси, чем любой дар небес!!!
Но его светлость, зная тщеславный нрав своего пажа, а ныне оруженосца, решил, что посвящение в рыцари на скорую руку, прямо на поле боя, хотя и не менее почетно, нежели в императорском дворце, но куда менее зрелищно. Его светлость списался с главным герольдом Двора, тот немедленно записал юного воина в очередь - и вот, пора пришла! Да еще невероятно удачно, что они коротают путь вместе.
Лошади шли ходко, дорога не размокала даже от частых летних дождей, а сами дни были достаточно длинны, чтобы переходы получались большими. Князь Докари уверил, что знает более короткий путь в столицу, нежели тот, по которому приходилось идти огромной свите его светлости маркиза Короны.
Впереди обоих всадников (оба путешествовали налегке, без слуг, без заводных лошадей) легко, почти лениво, трусил охи-охи Гвоздик, тем не менее, он не только не отстал ни разу, но ревниво следил за тем, чтобы лошади его не опережали. Зато сам он то и дело нырял в густые травы вдоль дороги, вламывался в кустарники, разгоняя в стороны каждый раз целые выводки мелких животных и птеров.
Такое складывалось впечатление, по крайней мере у Керси, что зверь никогда не устает и не выдыхается.
– ...Если прикажу - да, добудет, но чаще я напротив, запрещаю, иначе он передавит всю живность в округе.
– Изумительно. А... сударь Докари... нескромный вопрос...
– Просто Докари.
– О, нет, вот когда Государь повенчает меня в рыцари... о, я сейчас умру от одной этой мысли!.. Вот тогда я позволю себе эту фамильярность, но не раньше.
– Хорошо. Но вы хотели задать вопрос? Нескромный.
– Да. Он ведь - взрослая особь. Как он обходится... Или вы держите пару?
– Нет. Гвоздик у меня один такой.
– Князь расхохотался своим воспоминаниям.
– Было тут дело с полгода назад. Охи-охи всюду могут прижиться, но любят север, им почему-то лето круглый год подавай. Как раз государь дал мне одно из первых поручений, и именно на севере. Ехал я налегке - вот как сейчас: Я, Черника и Гвоздик. И вдруг, в одно ужасное утро, мой Гвоздик пропал! Черника знает, но молчит. Я - следы читать! Вижу - плохо дело: много-много пушистых и когтистых лапок наследило в округе, а среди них - Гвоздиковы лапищи, я же все его четыре отпечатка наизусть помню... Проходит день, и второй... Благо, я до конца выполнил порученное и возвращался, мог себе позволить подождать... И все равно - сердце мое уже настолько кровоточило, что я готов был идти на те пустоши, в предгорья, где у охи-охи целое норное стойбище было вырыто... Да, да не смейтесь, идти и умолять: 'О, где же мой бедный Гвоздик, сударыни охи-охи, не видели ль вы рослого и красивого мальчика охи-охи, с ленточкой на шее, судари и сударыни охи-охи!'
Керси закрутил головой, не выдержал и покатился со смеху.
– И что, и действительно отправились спрашивать?
– Хвала богам, до этого не дошло, иначе бы я не дожил до нашей с вами беседы. Местные красавицы подержали его в сладком плену, однако же отпустили. И он вернулся.
– И что он сказал?
– Да ничего, похныкал для виду, махнул пару раз хвостом и предложил забыть. Но мне вперед наука: надо будет, не дожидаясь самовольных отлучек и дезертирства, хотя бы раз в год предоставлять ему законный воинский отпуск... Суток на трое...
– По-моему, разумно.
– И я одного с вами мнения. О... Что это, Керси? Нет, наш трактир дальше, но давайте узнаем, что тут стряслось?.. Тем более, что они сами к нам направляются.
Юноши придержали
лошадей и остановились, а подскакавшие к ним воины дорожной стражи, увидев, что имеют дело с двумя приличными молодыми дворянами, слегка расслабились и опустили оружие.– Сотник дорожной стражи Ларки Вокул, судари!
– Рыцарь Докари из рода Та Микол, сударь! Со мною дворянин Керси из рода Талои, следуем в столицу по личному распоряжению Его Величества.
Да, тут не могло быть ни умысла, ни ошибки, эти дворяне совершенно ни при чем.
– Прошу простить за беспокойство, судари, служба. Все вижу: гербы и воспитание, у меня нет к вам претензий и вопросов.. хотя... Так, на всякий случай: не доводилось ли вам встретить по пути здоровенного малого, толстого, молодого, с усами, но безбородого, без меча, но с секирою и дубиною? На толстой серой лошади. Зовется он что-то вроде - Хряк... Хвак... Как-то так?
– Нет, сударь Ларки, такого человека мы не встречали, и имени такого не слыхивали. Но чем он виноват перед властью и законом?
– Да... сами изволите видеть: целое кладбище нам настрогал. Повздорил с маленьким отрядом... а вернее будет сказать - с шайкою отставных ратников, не поделили баб продажных. Все были пьяны в стельку, все до единого, мужчины и эти... Ругались площадно. И сей толстомордый хряк Хвак не придумал ничего лучше, как поубивать всю дюжину этих обормотов, и одна из девочек тоже... под чью-то руку подвернулась. Трактир вверх дном, посуду и мебель перебили, только что не сожгли, мне дежурство завтра сдавать, а со мною тринадцать мертвых тел, которых за сие краткое время следует успеть опознать и похоронить... Одним словом, судари, если встретите сего Хвака, одного или с сообщниками - рубите на мелкие ломтики, я покажу в вашу пользу, и вам ничего за это не будет, кроме горячей благодарности от нашего наместника! Ух, какой зверина! Не укусит?
– Представителя власти??? Помилуйте... Хорошо, тогда мы следуем своим путем, а ваши слова непременно учтем. Прощайте, сударь.
– И вам легкой дороги.
– Какое счастье, сударь Докари, что это не тот трактир, в котором мы с вами рассчитывали остановиться.
– Да уж... Знаете, Керси... У меня такое ощущение, что я солгал только что.
– Как это? Что вы такое говорите?
– Будь я проклят, если это имя мне ранее не встречалось... Хвак...Чуть ли не в далеком детстве, когда и у меня самого было совсем другое, тоже простонародное имя: Лин. Знаете, как это бывает: вот-вот, вот-вот вспомнишь - и не вспомнить.
– И всё? И только-то? Полно вам, сударь Докари. Лучше расскажите мне еще о столичной жизни, о светской жизни, я имею в виду... О женщинах... ну, вы понимаете...
Князь Докари расхохотался, но он умел делать это совершенно не обидно для собеседников.
– Извольте. Только оговорюсь сразу: мой личный опыт крайне мал и недостоин упоминания. Рассказывать о невесте я, вы уж извините, не стану, да это и неинтересно никому, кроме нас двоих. Также увольте меня от разглашения тайн, которые мне поверяли мои друзья и знакомые, ибо секреты и сведения сии не мне принадлежат... Во всем же остальном, я волен рассказывать, передавать дальше известное всему свету или, говоря иначе, распространять светские новости, альковные, военные, затхлые, свежие... все, чем располагаю. И сделаем поправку на то, что я уже около месяца не был в столице, а следовательно отстал от жизни и от моды, как и всякий провинциал. Итак... Перо нынче модно закладывать в пряжку берета чуть наискось, влево, вправо, по вкусу, но ни в коем случае не прямо!
Керси тотчас сорвал шапку и поправил перо, согласно требованиям столичной моды.
– Далее, любой благородный дворянин, в столице или в уделе, предпочитает занимательную, необременительную беседу во время трапезы и после нее... А вот как раз и наш трактир. Вы знаете, столько лет живу, а до сих пор не научился приструнивать особо ретивых трактирщиков... и трактирщиц.
– Ну, сударь Докари, за этим дело не станет, предоставьте мне сии заботы... Я у его светлости такому научился...
– Охотно. Итак, устраиваемся сами, устраиваем питомцев, умываемся и ужинаем! А за ужином беседуем. Как вам мое предложение, дорогой Керси?